Вечера он проводил дома, в «золотой комнате», окна которой выходили в сад. В ней стояло кресло, обитое красным кордобаном{112}, в котором господин Йонг (столько лет прошло!) читал вполголоса латинских поэтов. Это был действительно достойный уважения предмет домашнего обихода — он напоминал флагманский корабль, возглавлявший целый флот кроватей, столов, лавок, кресел, вместительных шкафов и буфетов. Корнелиус брал наугад пару книг из библиотеки, углублялся в упомянутое кресло и просматривал последний номер «Голландского Меркурия», в котором всегда было полно любопытных известий о наводнениях, придворных интригах, бирже, чудесах и преступлениях. Он читал недолго; прислушивался к уличному шуму и шорохам в доме. Из сада доносился сильный запах нарциссов, шиповника и шафрана.
Погружаясь таким образом в шумы и запахи, он начинал понимать, что время уже неподвластно его воле. Когда-то в молодости он был его хозяином, мог задерживать или ускорять его ход, как рыбак, который навязывает свой темп течению реки. Теперь он чувствовал себя камнем, брошенным на дно; камнем, обросшим мхом, над которым проплывает движущаяся безмерность непостижимых вод.
Книга сползала с его колен. Он впадал в оцепенение. Все чаще служанке приходилось будить его, приглашая на ужин.
Вскоре после своего шумно отпразднованного юбилея (ему исполнилось шестьдесят) он заболел. Врачи констатировали воспаление желчного пузыря, порекомендовали больному покой и заверили, что пациент вскоре выздоровеет. Но он предусмотрительно составил завещание и предложил досрочно вернуть долги своим кредиторам. Состояние фирмы представлялось следующим образом: активы — 12 000 флоринов, легко возвращаемые долговые обязательства — 9 300 флоринов и еще 5 100 флоринов в ценных бумагах и акциях Ост-Индской компании.
Слабость все увеличивалась, Троост не подымался теперь с постели. Врачи прописывали компрессы из трав, всевозможные микстуры — вино с хиной, настойку алоэ, вытяжку из генцианы{113}; ему пускали кровь, наконец порекомендовали класть на грудь больного паучьи головы в скорлупе грецкого ореха, а если бы и это не помогло, то следовало заменить головы цитатами из Библии. Как мы видим, наука постепенно уступала место вере.
Ежедневно около пяти часов — лето было погожее, очень теплое — приходил старый приятель Трооста, Авраам Ансло. Некогда он славился во всей Голландии своим красноречием, а ныне стал молчаливым старичком с седой редкой бородкой и вечно слезящимися глазами. Он садился в ногах; они улыбались друг другу; их диалог шел вне слов и времени. Больной испытывал огромную потребность в том, чтобы поделиться своими сомнениями, духовными затруднениями и беспокойством. Он совершенно не мог понять Того Света. Пустая голубизна наполняла его душу страхом и отвращением. Наверное, это был безбожный мятеж его воображения, и прежде всего — языческих чувств. Он абсолютно не мог понять, как можно существовать без дома, без скрипучей лестницы с перилами, без занавесок и подсвечников. А также без тканей, среди которых он провел свою жизнь. Какая неумолимая сила отнимает у нас холодок шершавого шелка, черную шерсть, переливающуюся в руках наподобие волны, полотно, напоминающее поверхность пруда, затянутого льдом, бархат, щекочущий, как мех, кружева, которые, кажется, шепотом рассказывают женские секреты?
Ансло уходил перед наступлением сумерек и на прощание дотрагивался холодными пальцами до руки своего друга.
Времени оставалось не много.
Завтра-послезавтра войдет служанка с завтраком и коротко вскрикнет.
И тогда в доме завесят все зеркала и повернут картины лицом к стене, дабы изображение девушки, пишущей письмо, кораблей, плывущих в открытом море, и крестьян, пляшущих под высоким дубом, не остановили в пути того, кто отправился к невообразимым мирам.
1979–1988Дрожь страха перед Океаном (лат.).
Шлюпочной гавани (фр.).
Голубизны (итал.).
Смотри (лат).
Здесь и сейчас (лат).
Искусство питает художника (лат.).
«Священный дендрарий» (лат.).
«О садах Германии» (лат.).
«Мать-брюнетка» (фр.).
«Свадьба моей дочери» (фр).
«Тюльпанная пивная» (фр.).
Известность (англ.).
От нем. Schlaraffenland — сказочная страна изобилия, вечного безделья.
Удар милосердия (фр.).
Главное произведение (лат.).
Темной слоновой кости (фр.).
Модный секретарь (фр.).
«Избирательное сродство» (нем.).
Поскольку Я — это другой (фр.).
«Коротко говоря — соблазнитель граждан, самозванец, растлитель молодежи, осквернитель женщин» (лат.).
Во-первых (лат.).
Во-вторых (лат.).
В-третьих (лат.).
Охранная грамота (лат.).
На месте преступления (итал.).
Страшно сказать (лат.).
Ничто (лат.).
Мой кузен (фр.).
«Учиняющий больше скандалов, чем радующий» (англ.).
«Художники в царствование Карла I» (англ?).
Проклятые поэты (фр.).
«На одной Адам и Ева, очень румяные, показаны со спины. На другой — женщина, писающая в ухо мужчины. Лучшая из всех — третья картина, на которой молодая женщина сидит, положив руку под бедро» (англ.).
«Как довольно необычная редкость» (нем.).
«Это хорошая живопись» (нем.).
«Откровение братства» (лат.).
«Исповедание» (лат.).
«Всеобщее и генеральное преобразование всего света» (нем.).
Дьявол в музыке (лат.).
Грех (лат.).
За пределами разума (лат.).
«У всего необычайного необычайно плохая судьба» (англ.).
Наоборот (фр.).
«Это значит свобода» (лат.).
Головорезов (исп.).
Здесь: проистекающее из движения (лат.).
Отчизна (лат.).
«Здесь Родос, здесь и прыгай» (вместо того чтобы хвастаться, как здорово ты прыгал на Родосе) — цитата из басни Эзопа.
Мальбранш Никола (1638–1715) — французский философ.
Рейтер Михиел Адриансзон де (1607–1676) — нидерландский флотоводец.
Братья Ян и Хуберт Ван Эйк — создатели знаменитого полиптиха (алтаря) в кафедральном соборе в Генте (1425–1432).
…увидеть место смертельного поединка Аполлона с чудовищем… — Речь идет о древнем святилище Аполлона на склоне горы Парнас, которое греки считали центром («пупом») мира. Согласно легенде, именно здесь бог Солнца Аполлон убил змея Пифона, хранителя Дельфийского священного Кастальского источника.
