Чтоб скла-ды-ва-ла-ся!
Теги: ироническая поэзия
Август для Московской консерватории - время собирать друзей. Это значит, что снова, вот уже в восьмой раз, в Рахманиновском зале пройдёт большой международный фестиваль. На первый взгляд в нём нет ничего особенного – просто много хорошей музыки и хороших музыкантов, 22 концерта с разнообразными программами. Открывает праздник уже заинтересовавший москвичей своим лучистым звучанием женский Хор Церкви Св. Месропа Маштоца (Ошакан, Армения) под руководством Арно Бархударяна (2 августа). А далее всеми оттенками разнообразных тембров и их сочетаний заиграет стихия инструментальных ансамблей. Здесь и фортепианные дуэты (российско-португальский – 18 августа, литовский – 22 августа, турецкий – 25 августа), и классические квартеты (4 и 16 августа), и всевозможные комбинации клавишных и струнных, иногда с участием вокала (10, 11, 13, 14, 17, 21 августа).
В привычную для консерватории палитру академических жанров встроены и не совсем обычные проекты, такие как вокально-фортепианная "Этнофантазия" белорусской исполнительницы Ирэны Котвицкой (5 августа) или дуэт гитары и баяна «Compromise-Duo» (6 августа). Нельзя не упомянуть и об оригинальном проекте санкт-петербургского вокального квинтета «Акварель» «Любовь, мечты и дюжина романсов», представляющем собой своеобразный спектакль по поэме Лермонтова «Тамбовская казначейша» (15 августа).
Наряду с молодыми многообещающими исполнителями на сцену Рахманиновского зала поднимутся и такие великолепные мастера, как Алексей Гуляницкий (скрипка), Элеонора Карпухова (фортепиано), Екатерина Годованец (сопрано), известные албанские музыканты Ульпиана Алиай (сопрано) и Замир Кабо (фортепиано). Помимо впервые появившейся в нашем фестивале Албании, среди его стран-участниц представлены Армения, Беларусь, Великобритания, Израиль, Иран, Италия, Турция, Япония и конечно же Россия.
«Восточный» блок концертов сосредоточен в последней декаде августа. Гости фестиваля услышат редко звучащие вне своих культур традиции высокой музыки Китая (24 августа), Ирана (26 августа) и Японии (28 августа).
Как всегда, центральным событием фестиваля будет концерт учащихся Международной летней школы Московской консерватории (20 августа).
Анна ВЕРОНИНА
Теги: искусство , музыка
С кустов шиповника плоды...
Каменные зонты
Фото: Эдгар Арутюнян
Амо Сагиян
С кустов шиповника плоды
Стекают каплями воды
Ручью на спину.
Ручей с карниза на карниз
Уносит красный трепет вниз
С горы в долину.
Его струя, свежа, добра,
Блестит отливом серебра
И стали стылой.
Ручей из камня был рождён
И сам собой освобождён
Своею силой[?].
Ручей бежит. Ручей поёт.
Ручей пускается в полёт
И камни сносит.
Летит с карниза на карниз -
Мою любовь уносит вниз.
Уносит осень.
Перевёл Михаил ДУДИН
Теги: Армения , культура , Амо Сагиян
Сразу после печально известного апрельского (1985 г.) пленума ЦК КПСС мы, прежде всего писатели и журналисты, почувствовали некое осязаемое счастье от того, что вездесущий Главлит (государственная цензура) со дня на день на наших глазах терял свою грозную силу и неоспоримую власть. Однако вскоре мы убедились, что одна крайность была заменена другой. Гласность и свобода слова в одной отдельно взятой стране на практике воспринимались как абсолютная вседозволенность, хамская тональность, патологический и примитивный слог с матом. Популярными становились бездари и трусы, которые брали смелость взаймы у перестройки. И весь этот кавардак и бардак ещё задолго до "интернетизации" печати привёл к самому страшному: потере результативности и действенности печати.
Да, Главлит - это, конечно, страшно. Особенно при сталинском тоталитаризме. В моей документальной повести «Без права на смерть» о трагической судьбе моих родителей и миллионах судеб, ставших жертвой сталинщины, я подчёркивал, что если бы тогда в СССР существовала хотя бы одна-единственная свободная от Главлита, от госцензуры, хотя бы одна какая-нибудь ведомственная многотиражка, то вполне возможно, что многое пошло по другому пути. Может, я глубоко заблуждаюсь, тем более известно, что история не терпит сослагательного наклонения... По крайней мере после XX съезда многое изменилось в огромной стране. И я вовсе не о том, что мы, поколение XX съезда, не только вскоре читали в «Известиях» «Самородок» Шелеста, смотрели фильм «Чистое небо», в журнале «Новый мир» читали «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. Именно в те времена я часто печатался в областных и союзных газетах. И вот на что всегда обращал внимание. Вопреки сусловскому режиму, когда вновь начали закручивать гайки, тем не менее многие публикации были действенными.
Помнится, одного из крупных руководителей России (уже после Беловежья) я спросил о том, как он терпит невероятные выпады и оскорбления, которые безответственно, если не сказать – безнаказанно, озвучиваются средствами массовой информации. Он, не задумываясь, словно был готов к такому вопросу, ответил: «А я давно не читаю их». И добавил: «Я делаю всё, чтобы в первую очередь мои домочадцы не читали их». Нечто подобное было и в Ереване. В кабинете у не менее крупного руководителя на краешке стола я увидел толстенную кипу аккуратно сложенных газет. Улучив момент, спросил: «Когда успеваете читать всё это?» Последовал ответ: «А я их совсем не читаю! Вот как секретарша приносит, так и уносит вечером». И добавил: «Раньше читал. Но потом увидел, что вместо логики и аргументов, вместо желания дойти до истины какая-то восторженная, самонадеянная дикость и цель – оскорбление личности. Вот и подумал, что всё это помешает моей работе. И зачем мне портить настроение на весь день?»
Я не хочу развивать тему морали в средствах массовой информации, создающих общественное мнение. Ибо подчас неизвестно, кто больше виноват: газета или её «жертва». Но думаю о том, к чему приводит тот факт, что кто-то может категорически (пусть даже вынужденно, оправданно) обходить стороной газеты.
Что же получается в конечном итоге? Получается кошмар. Подчинённые жалуются своим шефам, что в газетах их оскорбляют, что речь идёт о клевете, о пасквиле, что бесполезно на них подавать в суд. Шеф успокаивает подчинённых: «А вы не читайте газет, как я не читаю». Это уже настоящая катастрофа. Даже если в печати появится правдивый аналитический материал журналиста, то он, увы, не стоит ни копейки (кстати, и в прямом смысле тоже, ведь нынче, как известно, нет понятия «гонорар»). Это ведь, проще говоря, не выгодно ни народу, ни стране.
...Приведу несколько примеров из моей собкоровской практики в «Литературной газете». Работая врачом в 60-х и 70-х годах на Камчатке, я внимательно следил за успехами армянских прозаиков, поэтов, артистов, особенно спортсменов. Писал о них в моих записных книжках. И вот в самом к конце 60-х довольно бурно запало в душу имя многократного чемпиона СССР, Европы, рекордсмена мира Шаварша Карапетяна. Имя его тогда гремело. Продолжал следить за его успехами и когда переехал жить в Ереван. И вдруг узнаю, что начало забываться имя человека, который сорок пять раз становился победителем в международных соревнованиях по подводному плаванию. Завоевал сто тридцать шесть золотых и серебряных медалей. Именно в ту пору (с 1976 года) на спортивном небосклоне Армении появляется новая звезда – Юрий Варданян, будущий олимпийский чемпион с сорока тремя мировыми рекордами по тяжёлой атлетике. А вот Шаварша забыли совсем. Дело в том, что мало кто из спортивных болельщиков Шаварша знал: в сентябре 1976 года в Ереване произошла страшная трагедия. Переполненный троллейбус шёл через дамбу-плотину, свисавшую стеной-берегом довольно крупного Ереванского озера, неожиданно врезался в невысокий бордюр и полетел вниз. В воду, на девятиметровую глубину. И именно в это время на озере тренировались Шаварш Карапетян и его брат (тоже многократный чемпион по подводному плаванию) Камо. По сути, два самых сильных пловца на земле. В тот год Шаварш установил свой десятый мировой рекорд и лишь на секунду отстал от него Камо, пришедший вторым.
Шаварш, перед тем как прыгнуть в воду, обращаясь к брату, произнёс всего несколько слов: «Я достаю – ты подбираешь на полпути». И они спасли 20 человек.
Меня в те дни не было в Ереване – очередная длительная командировка от «Литературной газеты». О самой трагедии, как я узнал потом, было написано несколько заметок в местных газетах и блистательная статья в «Комсомольской правде». А потом – глухое молчание. Годы спустя в свой квартальный план (у нас такое было в «ЛГ») я поместил предложение вернуться к подвигу Шаварша и предложил, чтобы о нём написал Геннадий Бочаров – король драматических, героических, романтических документальных очерков.
