— У многих видов спорта есть бизнес-спонсоры. А шахматы кто-нибудь поддерживает?
— Поддерживают. Например, спонсорами турнира Алехина были Геннадий Тимченко и Андрей Филатов, его партнер по бизнесу. Нашу шахматную федерацию в числе прочих спонсирует «Газпром».
— Среди чиновников кто, кроме Аркадия Дворковича, фанатеет от шахмат?
— Александр Дмитриевич Жуков хороший шахматист, практически профессионально играет. Он был президентом Российской шахматной федерации много лет. Потом передал бразды правления Дворковичу, сам же закрывает «сочинскую амбразуру». Но до сих пор приходит на турниры, мы иногда с ним блиц поигрываем — он очень азартный.
— За последние десятилетия в России в силу разных причин перестал цениться интеллект. То, что сейчас крупные фигуры в бизнесе и власти начинают поддерживать шахматы, означает ли, что государство вспомнило «о вечном»?
— Вполне возможно, сейчас на шахматы стали обращать серьезное внимание: в России в последние годы талантливые дети начали получать стипендии. Я первую финансовую поддержку от Российской шахматной федерации получил в 2007 году, хотя начал играть за сборную в 1992-м. До того всю подготовку оплачивал из своих призовых. Поэтому когда мне начали оплачивать подготовку, тренера — это был почти культурный шок. Недавно мне и другим российским игрокам оплатили подготовку к турниру в Лондоне. Это очень дорогое удовольствие. Если бы, например, я платил за все из своего кармана, то, получив первый приз на турнире претендентов, после оплаты налогов и подготовки потратил бы его целиком.
— Чем займетесь, когда уйдете из шахмат?
— Что-нибудь придумаю, у меня много друзей, связей. Уверен, что найду интересное занятие, и необязательно в шахматном мире. Это меня совершенно не пугает.
— Мари-Лор, ваша жена, журналист?
— Да, но теперь можно сказать — бывший.
— Попробую угадать — вы познакомились во время интервью?
— Точно! Классика жанра. Она работала в «Фигаро» редактором отдела «Дебаты и мнения», была там единственным человеком, кто разбирался в шахматах, потому что занималась ими в детстве. И если нужно было писать о шахматах, то посылали ее. Когда я выиграл у Каспарова, ее отправили брать у меня интервью. К тому же она знала некоторых моих друзей-шахматистов, немного крутилась в этом мире. Сейчас, после рождения детей, она уже не уверена, что хочет возвращаться к работе. Да и зарплата по сравнению с объемом работы невысокая: она трудилась 6 дней в неделю по 8 часов, иногда вызывали вечером и в выходной. Кстати, я года три-четыре подряд выписывал «Итоги», когда жена служила в «Фигаро»: им разрешали для работы выписывать какое-то зарубежное издание, и мы выбрали «Итоги». Потом жена ушла из газеты, а в парижских киосках ваш журнал, к сожалению, не продают.
— Вы сами можете содержать семью? Ведь в шахматах не такие уж большие деньги крутятся, не то что в футболе.
— По сравнению с футболом — да, небольшие, но достаточно приличные. Конечно, все зависит еще от запросов — мне, например, не нужны личные яхты и самолеты. А на остальное хватает. Особенно в матчах на первенство мира гонорары очень приличные, а я их сыграл уже четыре. Сейчас спокойно чувствую себя в финансовом отношении. Думаю, что из неолимпийских видов спорта шахматы по оплате на первом месте, если не считать гольфа. Конечно, по меркам московского бизнеса мы клошары, но по европейским — вполне обеспеченные люди. Если бы еще не надо было платить такие огромные налоги во Франции!
— Вы платите налоги во Франции?
— К сожалению. Если бы можно было выбирать, я бы платил в России, тем более что гражданство у меня российское.
— Так берите пример с Депардье!
— У Депардье взрослые дети, и он сейчас официально не женат, то есть сам себе хозяин. А у меня семья живет во Франции, дочка пошла в школу. Поэтому пока моя семья там, я буду платить налоги во Франции. Может, мы и переедем, уже обсуждали такую возможность — но это не из-за налогов. Пока дети маленькие, жене удобнее жить во Франции, поближе к своим родным. Если потом получу работу в другой стране, мы можем переехать.
— Хорошо говорите по-французски?
— Почти не говорю. Мне, конечно, немножко стыдно, но я не сильно хочу учиться. Есть преимущества в том, чтобы не говорить по-французски, и мы с женой обходимся английским.
— Но мне всегда казалось, что французы морщатся, когда слышат английскую речь?!
— Теперь уже нет! Так было раньше, а сейчас, особенно в центре Парижа, все по-другому. Я, конечно, могу объясниться в ресторане или в магазине. Но у меня такой круг общения, где все говорят или по-английски, или по-русски. С женой говорим на английском — мы, можно сказать, встретились на английском. Она русский учит, немного говорит. С дочкой я говорю по-русски, но у нее русский пока не очень хороший, и мы взяли русскую няню. Мне несложно было бы перейти на французский, я многое понимаю, но требуется несколько месяцев подряд его учить, а я почти все время провожу в разъездах — турнир за турниром, первенства, чемпионаты. Зато есть много плюсов: у нас в доме, например, болтливая консьержка знает, что я не говорю по-французски, и со всеми вопросами обращается к жене. И всякие рабочие, сантехники — я с ними только «бонжур, бонжур», они понимают, что я не говорю, и меня никто не достает.
— Удобно! Но ведь французы очень общительные, разговорчивые, а вы, получается, ограничиваете себя в общении…
— Я, конечно, люблю общение, но только с теми, кого сам выбираю. А для Франции это типично — приходишь в кафе, заказываешь кофе, официант начинает с тобой болтать — расспрашивает, ты ему рассказываешь. Это с точки зрения психологии полезно, но у меня нет такой потребности. Мне удобно: «нихт ферштейн» — и занимаюсь своими делами.
— Вы в Париже общаетесь с Борисом Спасским?
— В последнее время мало, потому что он в Россию перебрался. Я надеялся увидеть его на турнире Алехина, но он не доехал. У него сейчас со здоровьем проблемы — восстанавливается после инсульта.
— Он рассказывал вам о той знаменитой игре с Фишером? Шахматы для СССР тогда были чуть ли не национальной идеей, а тут какой-то американец взял да разгромил советского гроссмейстера!
— Для профессиональных шахматистов это было ожидаемое поражение — Фишера было сложно остановить. Может, так звезды сошлись, что это был его лучший период, пик формы, и с ним было очень тяжело бороться. Остальным повезло, что он после этого матча ушел из шахмат, а то он бы еще не один год оставался победителем. Но у него, судя по всему, были проблемы с психикой.
— Вы были знакомы с Фишером?
— Его представители вышли на меня года за два до его смерти, мы начали договариваться o матче — он, видимо, решил снова сыграть, a я был действующим чемпионом мира. Ему уже было за 60, он, конечно, потерял какие-то навыки, но мне все равно было интересно сыграть с легендой. Мой друг Жоэль Лотье, известный французский шахматист, который, кстати, живет сейчас в России, поехал к Фишеру в качестве моего представителя, чтобы окончательно договориться. Они два дня общались. Фишер все время сомневался, видимо, искал соперника послабее, хотел даже играть с чемпионкой мира среди женщин. В итоге он не решился, и я с ним так и не встретился, а вскоре он умер.
— Как вы вообще завязываете знакомства? Например, Наталья Водянова — она сама с вами познакомилась?
— Просто Джастин, ее бывший муж, англичанин, большой любитель шахмат. Однажды они приехали на шахматный турнир, там мы и познакомились. И сейчас продолжаем общаться, тем более что Наталья часто бывает в Париже, много времени проводит там, приходит к нам в гости, у нас есть общие друзья.
— Она в шахматах разбирается?
— Не особо, но очень хочет учить своего старшего сына. Мальчик уже играет, кстати, неплохо. Она попросила меня найти ему хорошего учителя.
— Может, потренируетесь на чужих детях, а потом своих учить будете?
— Я и так своих буду учить, к тому же у меня времени не хватает на дочку, чтобы с ней заниматься.
— Ей же совсем немного лет! Мечтаете сделать из девочки чемпиона?
— Ни в коем случае! Просто считаю, что это очень полезно для общего развития, для головы: четыре с половиной — отличный возраст, я сам начал в пять лет. Именно в таком возрасте шахматы хорошо развивают голову.
— Помню, когда меня в детстве учили играть в шахматы, я ужасно боялась, что меня съедят!..
— У меня дочка точно так же относится к шахматам! Я ее сейчас учу, она в сути игры еще не разбирается, а съесть — это она понимает. Я ей поставлю позицию, чтобы показать, как ходят фигуры, так она сразу — вот это я ням-ням и вот это могу съесть!
