Упавший вблизи снаряд накрыл водяным столбом и катер и эсминец. Стоявших с кранцами матросов сбило с ног. Тут же вблизи грохнул ещё один снаряд.
— Отваливай! — заревел в мегафон командир «Скорого». — В вилку берут! Видишь?
Воробьёв не успел дать команды «Отдать швартовы», как на полубаке «Скорого» сверкнула яркая вспышка, эсминец тряхнуло, катер подбросило, над головой Воробьёва засвистели осколки.
Он не успел ещё сообразить, что в «Скорый» попал снаряд, как эсминец дал ход, волоча МО за собой.
С треском лопнули швартовы, катер развернуло и бросило под форштевень «Скорого». Раздался страшный треск проламываемого корпуса, «охотник» отшвырнуло в сторону и отбросило в кильватерную струю эсминца. На какой-то момент Воробьёву показалось, что катер сейчас опрокинется.
Наконец удалось запустить двигатель и осмотреть повреждения. Борт «охотника» был проломлен как раз напротив восьмиместного кубрика, заполненного ранеными, которых так и не успели передать на эсминец. Раненых залило водой. Хорошо еще, что МО был деревянным и плавал как пробка, а то бы и утонули. Необходимо было срочно подвести под пробоину пластырь и куда-то сдать раненых, двое из которых уже умерли, раздавленные форштевнем «Скорого».
Направляясь к берегу, Воробьёв заметил, как с кормы лидера «Минск» клубами поднимается чёрно-желтый дым. Лидер, видимо, также получил попадание.
07:40
С мостика «Виронии» адмирал Пантелеев ясно видел, как стена воды от разрывов падающих снарядов поднялась вокруг лидера «Минск» и эскадренного миноносца «Скорый». Оба корабля прекратили огонь и, отчаянно маневрируя, начали уходить из-под обстрела.
Стоявший рядом с адмиралом сигнальщик, не отводя бинокля от глаз, отрывисто докладывал: «Минск» — накрытие. «Скорый» — попадание. «Минск» — попадание. «Скорый» — ещё одно попадание».
Сердце у Пантелеева сжалось. По плану перехода он должен был поднять свой флаг именно на «Минске», командуя силами прикрытия. Неужели на кораблях случилось что-нибудь серьёзное и их придется оставить в Таллинне, предварительно взорвав?
Ещё до рассвета Пантелееву поступило донесение, что транспорт «Тобол» так и не встал под погрузку к назначенному месту в Купеческой гавани.
Купеческая гавань находилась не только под артиллерийским, но уже и под миномётным огнем. Телефонной связи не было, и адмирал решил сам отправиться на поиск пропавшего транспорта. На причале начальника штаба флота ждал «газик». Вскочив в машину вместе с ординарцем, адмирал приказал ехать в Купеческую гавань.
Всё вокруг было окутано дымом и пылало. Местами машина проскакивала прямо через стену огня. Мостовые, некогда удивлявшие всех прибывших из России своей изумительной чистотой, были засыпаны грудами щебня, обломков и битого стекла. Повсюду чернели остовы сгоревших автомашин и трамвайных вагонов. Оборванные трамвайные провода свисали с накренившихся столбов...
В Купеческой гавани на причалах рвались мины. Пантелеева удивило, что над головами свистели пули. Он не мог сообразить кто стреляет. Впечатление было такое, что вся Купеческая гавань охвачена пламенем. Резервуары с горючим были разбиты, кругом разливалось огненное море. Из воды торчал хобот затонувшего плавкрана. В воздухе было горячо и душно. Но самое удивительное: в гавани не было ни одного судна. На пирсе стояло несколько сгоревших санитарных фургонов.
К счастью, в этот момент из-за какой-то разбитой постройки выскочила «эмка» доктора Смольникова, который доложил адмиралу, что грузившие раненых транспорта «Луга» и «Элла» были вынуждены по причине сильного обстрела отойти от причалов и встать на рейде, где и продолжают принимать раненых с плавсредств. Из-за сильного волнения работа проходит очень медленно. Не хватает плавсредств и средств погрузки на рейде. Но другого выхода на было.
На «Луге» от близкого попадания снаряда посыпались стекла на ходовом мостике, легко ранив капитана и ещё несколько человек. На транспорте «Элла» попаданием снаряда повреждена уключина одного из трюмов. Кроме того, взрывами мин на пирсе уничтожено несколько санитарных фургонов и фур. Убиты санитары и раненые. Комендант порта приказал всем транспортам встать на рейде или переходить в Минную гавань.
Только врождённая интеллигентность помешала адмиралу Пантелееву громко, по-боцмански, выругаться. От досады он ударил кулаком по капоту машины.
Почти все воинские части уже получили пакеты, где им предписывалось идти на погрузку в Купеческую гавань. Теперь можно легко предположить, что произойдет. Придя в Купеческую гавань и не застав там никого, все бросятся в Минную, создавая хаос и неразбериху, в которой невозможно будет найти нужные транспорты. И как их найти, если они будут стоять на рейде?!
Близким взрывом снаряда адмирала и Смольникова засыпало комьями земли. Надо было возвращаться на «Виронию», чтобы успеть отдать необходимые распоряжения...
С мостика «Виронии» в Минной гавани было хорошо видно горящий арсенал и слышен жуткий гул беснующегося пламени. И в довершение всего ещё и прямые попадания в лидер и эсминец.
Вскоре, однако, оба корабля семафором доложили о полученных повреждениях. Адмирал с трудом подавил вздох облегчения. К счастью, всё обошлось более-менее благополучно. На «Минске» были повреждены кормовые орудия главного калибра. Четверо ранены. Ремонт займет несколько часов. На «Скором» также незначительные повреждения от попадания двух 75-мм снарядов. Один человек ранен. Но всё же, куда пропал транспорт «Тобол»?
08:05
Капитан транспорта «Тобол» Борис Виноградов понял, что ему не только не удастся подойти к причалам Купеческой гавани, но и не войти в саму гавань, засыпаемую немецкими снарядами. Взрывы разрушали береговые постройки. Было непонятно: работают ли это наши подрывники, или свирепствует немецкая артиллерия. Рушились здания, взлетали вверх обломки. Снаряды падали в опасной близости от бортов транспорта. Виноградов решил вернуться на рейд и встать там на якорь. После чего доложить о невозможности подхода к причалам. Развернувшись, «Тобол» встал чуть мористее «Луги» и «Эллы», покинувших Купеческую гавань из-за артобстрела.
Капитану Виноградову было всего 30 лет. Уроженец сибирского города Кургана он в семнадцатилетнем возрасте уже участвовал в гидрографической экспедиции, проводящей научные исследования в Тихом океане. Позднее он плавал штурманом на знаменитом пароходе «Челюскин», чья попытка в 1933 году пройти в одну навигацию трассу Северного морского пути закончилась катастрофой, ловко превращённой пропагандой в триумф. Вместе с остальным экипажем «Челюскина» в составе 105 человек Борис Виноградов провёл два месяца на плавающей льдине, за что впоследствии был награжден орденом Красной Звезды. В последующие годы Виноградов много плавал на разных судах и перед самой войной был назначен капитаном грузового парохода «Тобол», имевшего 2758 тонн водоизмещения и скорость 10 узлов.
Пароход был построен в Германии в 1911 году и, плавая под немецким флагом, назывался «Росток». В 1934 году был куплен СССР для БГМП. С началом войны «Тобол» перекрасили в шаровый цвет и присвоили бортовой номер 512. ВТ-512 «Тобол».
Встав на якорь, Виноградов приказал поднять на мачте свой опознавательный флаг и пытался связаться по радио с береговыми службами, ведающими распределением войск и грузов по транспортным судам.
Большой океанский пароход величественно раскачивался, стоя на якоре. Транспорт «Тобол» был одним из немногих торговых судов, на которых с началом войны помимо перекраски в шаровый цвет и присвоения бортового номера были установлены и крупнокалиберные пулемёты, чтобы отбиваться от авиации противника. Участвуя в эвакуации продовольствия из Таллинна в Ленинград в июле, зенитчики «Тобола» уже имели немало случаев ими воспользоваться. Хотя ни одного самолёта при этом сбить не удалось, но и немцам пока не удавалось повредить транспорт атаками с воздуха...
