Вскоре — испытание: большой город со всеми его соблазнами. Семья Пресли оказывается в Мемфисе. Идти в незнакомую школу — мука, первое время он просто боится. И стесняется собственной бедности. Отец берется за любую подвернувшуюся работу. Они ютятся в тесной комнатушке, снятой на последние гроши. Ободранные стены, грязные углы. В таких условиях дома, конечно, быть не хочется. Больше времени старается проводить на улице со сверстниками. Он обзавелся друзьями и уже назначает свидания девушкам, ходит с ними в кино, любимый актер — Тони Кертис. Элвису почти 16, он вежлив и скромен, заметно повзрослел. За модой не следит, носит длинные волосы и бакенбарды, смазывает их бриллиантином. Слоняется но улицам, видит шлюх, сутенеров, мелких воришек. Слушает городские голоса и мелодии, они перемежаются мотивами детства.
Домой к себе никого не приглашает. Их поселили в трехэтажном кирпичном домике в квартале для бедняков. Хуже этого — только бараки чернокожих. Но зато вне дома он — «король». Игра на гитаре привлекает товарищей-одноклассников. Одевается пестро: любит розовый цвет. И мелодии его — это смешение разных «цветовых» стилей: он активно вбирает все краски музыки белых и черных американцев.
1951 год. Молодежь начинает носить узкие брюки и свитера. По радио слушают Розмари Клуни, Дорис Дей, Эдди Фишера. Очень популярен Синатра. В кантри-энд-вестерн нашли себя Ред Фоли, Джимми Бонд, Вера Линн. Он знает их всех, как каждый американский подросток. Он хочет острых ощущений, как все они. В воздухе пахнет бунтом, мальчишкам и девчонкам тесно в мире взрослых. И вот уже появляются первые экранные герои Марлона Брандо («Трамвай «Желание», «Дикарь») и Джеймса Дина («К востоку от рая», потом — «Бунтовщик без идеала»). В обществе, всегда ценившем оригинальность, но тщательно охранявшем свои традиции, рождаются какие-то типы, называющие себя битниками: они стихийны, истеричны, анархичны. Они протестуют, они, кажется, даже против всех норм человеческого общежития.
Школьные годы кончаются. Элвис, как может, помогает родителям, подрабатывает билетером в кинотеатре, потом устраивается на завод металлических изделий, в вечернюю смену, не высыпается, на уроках дремлет. Семья в долгах, из квартиры могут выгнать в любой момент. Вот позади июнь 1953-го, выпускной вечер, шум невинных голосов, затихший вдали. Работает на фабрике, затем в электрокомпании. И наконец сбылась мечта — он водитель грузовика: 40 долларов в неделю. За баранкой есть о чем подумать, жизнью, в общем, доволен. Он благодарен матери, она поддерживает во всех начинаниях. Скоро у нее день рождения — что бы придумать? Часто проезжает но Юньон-стрит в Мемфисе, там есть студия звукозаписи. Он подарит ей свой голос на пластинке — и всего-то 4 доллара.
В первую же субботу он поет для «дорогой ма» две мелодии «Счастье мое» и «Когда щемит сердце». Ма это понравится. Наивно и трогательно: слезы умиления наворачиваются даже у служащей студии Марион Кейскер, в недавнем прошлом «мисс радио города Мемфиса». Нет, в этом парне что-то есть: нужно, пожалуй, сообщить о нем владельцу компании Сэму Филипсу — ведь он ищет молодые таланты и уже открыл Джонни Кэша и Джерри Льюиса. Сейчас у Филипса новая идея: ищет белого, который бы пел, как чернокожий. Эта идея может сделать его миллионером. А Марион твердит, что она услышала в голосе этого Пресли «душу негра». Ну что делать с такими активными сотрудниками — они готовы на все во имя процветания фирмы.
В январе 1954-го Элвис опять в студии, и Сэм Филипс слушает его. Скоро он пригласил этого юношу поиграть с его ребятами — гитаристом Скотти Муром и контрабасистом Билли Блэком. Пусть поработают вместе. Вот что-то уже получается. Время от времени они выступают в местном клубе. Элвис уверен, что он теперь настоящий артист: к слушателям (сколько их там ни есть) выходит во всем розовом и в белых туфлях.
Ему почти 19. Наконец делает первую профессиональную запись: мелодия в стиле кантри («Я люблю тебя потому») — получается душещипательно и плохо. Однако настроение не надает, в перерыве ребята пьют кока-колу, шутят. Он берет в руки гитару и поет друзьям одну из любимых своих вещей — блюз Артура Крудапа «Все и порядке, мама», «скачущий блюз». Мур и Блэк вступают, у присутствующего Сэма Филипса волосы дыбом встают — ужас восхищения. Это то, что он искал, чего ждал от этого парня. Итак, решение принято: на одной стороне диска — баллада в стиле кантри с блюзовым настроением «Голубая луна Кентукки», на другой — ритмический блюз с элементами кантри-энд-вестерн, вещь, которую заново открыл «мальчишка».
Запись включили в программу местной радиостанции, не прошло и дня — шквал телефонных звонков с просьбой повторить мелодию в исполнении Элвиса Пресли. Известный диск-жокей Дьюи Филипс (однофамилец Сэма) берет у «юнца» интервью. Элвис не привык говорить перед микрофоном, но Дьюи свое дело знает: в эфир уходит информация об «этом симпатяге». «Все в порядке, мама» — хит недели и месяца, самая популярная мелодия.
И вот Элвис уже в Нашвилле, не просто административном центре штата Теннесси, а столице музыки кантри. Он в зале «Грэнд-оул-опри», где проходят музыкальные фестивали, известные всей стране, где выступают со своими концертами знаменитости. В студиях звукозаписи Нашвилла он сделает для компании Филипса 5 синглов (записей одиночных мелодий) — сегодня все они могут составить украшение коллекции самого изощренного меломана.
Американские подростки еще не видят нового исполнителя, своего будущего кумира. Первое публичное выступление Пресли, не водителя грузовика, чье хобби — песни под гитару, а стремительно набирающего популярность профессионала, состоится в одном из парков Мемфиса, на открытой площадке. Вот он — высокий, стройный, блестящие глаза, напомаженные длинные волосы. Быстро сходится с, аудиторной, ведет себя непринужденно, инстинктивно угадывая, чего от него ждут. Он органично вписывается в настроение своих ровесников — это их песни.
Гитару держит как оружие, наперевес, берет на мушку, прицеливается. Но не угрожает, мурлычет сладко. И девчушки уже вопят от восторга и тянутся к нему, и юнцы видят в нем себя; они хладнокровны, опасны, сексуальны, неотразимы. Девицы рвутся на сцену (и как это произошло, почему — никто и глазом не успел моргнуть): его красивые губы кривятся полупрезрительно, цинично. Но это игра, он лишь хочет казаться опытнее.
На сцене работает с полной отдачей, пот заливает лицо. И у него своя манера: мелодию в стиле кантри он рвет ритмом блюза, блюз превращает в рок-музыку. Слушателям нравится, это приводит их в восторг. Он так явно неординарен, смол, бьется в такт аккордам в сексуальных позах.
Нет, это слишком, говорят те, кто постарше. Эпилептик и маньяк. Растленный тип. Микрофон почти целует, девочек жжет коварным взором, хлопает соблазнительно длинными ресницами. А посмотрите, как хитро начинает каждое выступление: медленная баллада, исполняемая приглушенным голосом, как тихий стон, как преддверие последующего исступления. Умышленно нагнетает напряженность. Левая рука висит как парализованная, но вот щелчок ее, казалось, мертвых пальцев — и взрыв, фантастический фейерверк. Нет, это безобразие и хулиганство. И церковь против него, ибо безумен, ибо смущает душу.
Недаром поклонники уже дали ему прозвище — Элвис Тазобедренный. Вот он бросает в толпу несколько слов, предваряя следующий номер, вот слышен его медовый голос и чарующий южный акцент, и вот уже бьется в дрожи его левая нога, ходят, словно у цыгана, плечи, вот он переломился пополам, отклоняясь назад на пятках. И бьют, бьют аккорды, не давая опомниться. Нет — это безумие. И все неистовствуют. Он закончит, откинет волосы со лба — и готов повторить снопа. Он дикий, дикий. И дети, меченные им, идут на воровство, чтобы достать денег и попасть па его концерт. И это ему даром не пройдет — куда смотрят добропорядочные американцы!
Подобные заявления Элвис слышал, читал, они обижали. Что плохого он делает — не понимал. За советом и поддержкой, как всегда, шел к матери. «Неужели я так вульгарен на сцене, мама?» — «Успокойся, мальчик мой, Ты слишком много вкладываешь себя в это пение, но вовсе но вульгарен. Хотя это меня волнует: если продолжать и том же духе, не доживешь и до 30, надорвешься».
В южных штатах он стал притчей во языцех, но вся страна еще только готовится лицезреть «юного зуава». Первое турне в составе труппы «Грэнд-оул-опри», он почти незаметен, очередной ковбой с гитарой — красный шелковый шарф, черная шляпа, бледное лицо. Да, красив, ничего не скажешь. Но вот его выход — и это вовсе не традиционное кантри-шоу, а бог весть что. И всем это нравится. Знаменитый Хэнк Сноу, исполнитель кантри, вдруг пытается повторить его, но не выдерживает бешеного ритма. Ему свистят и гикают, большего позора, чем сокрушительное поражение от новичка, придумать нельзя.
