Отчего же время от времени он направляет свой несомненный поэтический дар на тему, казалось бы, не должную волновать его?
Звенели вешние ручьи,
Когда в сельце у горизонта
Финн уродился на Руси
И обрусел бесповоротно.
Оттуда всех смела, как сор,
Судьба и даже за бугор
Того забросила чухонца.
Забот не зная за бугром,
Он и во племени родном
Чужеязычным остаётся,
И никаких красот и льгот
Нет у него дороже речи.
Не гроб ли этакого от
Русскоязычия излечит?
Как это близко к ощущениям Набокова, хотя невозможно сравнить их возможности быть собою в не своём мире, в атмосфере окружающего языка, которого не впитал с молоком матери.
Нечасто бывая в Финляндии, я всегда встречаюсь с Робертом. Кажется, он ничуть не изменился с 1964 года, хотя вижу и седину, и морщины. Мы мало говорим. Молчание наше наполнено воспоминаниями о тех днях, когда мы оба по-разному, но понимали одно: предчувствие поэзии во всём, чем была окружавшая нас жизнь, несмотря на многие её несоответствия, неистребимо.
Листая журнал
Шестой номер журнала «Под небом единым» 2013 года. Шесть лет активной жизни. Есть смысл если не подвести итог, то хотя бы обобщить реально существующий опыт издания. Сойдясь вместе на страницах, живущие в разных странах и на разных континентах авторы разных национальностей, объединённые общим языком и в большинстве своём имеющие опыт жизни в России, мыслят и чувствуют похоже, хотя словно патина на драгоценном металле проступает у каждого другая жизнь, и ей явно чего-то не хватает. Чего? Родины в ежедневных ощущениях, словно кальция в костях. Это состояние отлично выразил в том же шестом номере журнала «Под небом единым» прозаик Валерий Попов, председатель Союза писателей Санкт-Петербурга. Похоже, во все времена председатели чего бы то ни было нарабатывают себе способности к обобщениям:
«Язык имеет свойство постоянно изменяться: уходят слова, бывшие в обиходе десять–пятнадцать лет назад, на смену им появляются новые – язык живой организм. Находясь в России, мы не всегда замечаем эти изменения, но, читая произведения соотечественников, живущих за рубежом достаточно продолжительное время, часто удивляемся тому, что они сохранили уже забытые нами словосочетания, интонации языка и соединили их с чисто эмигрантским новоязом. Эффект порой получается самый удивительный. Судьбы наших зарубежных соотечественников сложились по-разному, но в душе каждого из них сохраняется внутренняя связь со своей страной, и быть прочитанными на Родине для них очень важно».
Последняя мысль о важности очень верна. Ещё вернее то, что не менее важна сегодня слиянность на плацдарме одного журнала писателей, живущих Там, с писателями, живущими Тут. Зачем? Чтобы единое небо над ними стало той обетованной Землёй, чья Небесная твердь всем необходима.
Назрела необходимость укрепления журнала, издающегося в Финляндии, то есть превращения его в полноценное издание, где наряду с поэзией и прозой были бы материалы о современных тенденциях общей русской литературы, о развитиях тем и жанров. Литературная критика, в современных условиях жизни почти потерявшая способности к объективному мышлению, входя в обновлённый мир журнала, получила бы новые повороты своей ныне печальной судьбы.
Как это сделать? Думаю, это знают и понимают люди из государственных структур, действующих в культурном пространстве России, Финляндии, и не только. Готова, и не я одна, поделиться с ними своими соображениями на эту актуальнейшую тему.
Победитель
Центром семинара, посвящённого русскому европейцу Владимиру Набокову, стала церемония награждения набоковской премией Игоря Белкина, поэта, живущего в Эстонии. Из резюме Белкина известно, что он ещё пишет и сказки для детей. В условиях нынешнего дня, когда дети, едва ли не с пелёнок, погружены в просторы интернета, писать для детей сказки, чтобы они ещё захотели их читать, – смелый поступок. Белкин, однако, пишет их, и читатели находятся.
Особенность его творчества в том, что, глядя на мир отнюдь не сквозь розовые очки, он умеет находить забавное во всех проявлениях жизни. Названия его поэтических книжек красноречивы: «Как странен мир, в котором мы живём» (2011), «Пишу письмо длиною в жизнь» (2013).
Полюбив стихи Белкина странною любовью-волнением, сродни чувству, какое бывает, если ощущаешь родную душу, хочу привести здесь одно, особенно взволновавшее меня.
Спросить бы кого, кто находится ближе к Пророку:
послушай, Незримое или Незрячее око
полно равнодушия к судьбам шести миллиардов,
жующих, живущих до лопнувших струн миокарда?
А кто мне ответит, все веруют нощно и дневно –
кто в разум космический, кто в колокольную гневность,
в Аллаха и Будду, и в магию чёрного слова,
и в слёзы икон с аскетическим ликом Христовым.
Искусственный слог на иврите, славянском, санскрите
уходит в эпоху со множеством узких калиток,
широких ворот к единенью Пророк не построил:
в Эдем, человече, ты сам прорубайся героем!
А я не герой!..
Колупаю куличик пасхальный,
пророк сам себе и духовная исповедальня,
и ближнего глажу рукою, политой слезами, –
он ближе, чем тот, кто физически неосязаем.
Это стихотворение подобно биноклю, в который смотришь, то увеличивая, то уменьшая нечто, о чём хочет поведать миру поэт, способный так видеть.
Мне хочется, чтобы стихи Игоря Белкина, победившие на семинаре памяти Владимира Набокова, стали известны более широкому российскому читателю. Белкин несёт людям свободу исповедального слова, а без неё нет поэта.
Итак – итог
Хотелось бы увидеть в журнале «Под небом единым» новые мемориальные материалы о людях и временах незабвенных.
Хотелось бы найти на его страницах никогда не публиковавшиеся стихи великих поэтов с достойными комментариями. Серебряный век – легенда, которую хочется прочитать по-новому, и это возможно сделать, если задаться целью усилить журнал, как я уже предлагала выше.
Теги: русская словесность
Елена ЛАПИНА-БАЛК
Родилась в Санкт-Петербурге. Окончила ЛИТМО (Ленинградский институт точной механики и оптики), одновременно отделение журналистики (ФОП) ЛГУ. Автор пяти поэтических сборников, а также сборника короткой прозы и стихов "Тропы судьбы" (2011).
Живёт в Хельсинки с 1983 года.
* * *
А счастье
Мыши
растащили по углам,
оставив на полу
следы от серпантина...
И только еле слышно
тут и там,
биенье пульса
пр[?]клятой надежды,
одетой в серое презренье.
Да тени слёз
намокшей паутиной
скользят из прошлого
и тянутся
неслышимым мгновеньем
чего-то бывшего
и светлого...
хорошего.
* * *
Будь рядом ты: июль и лето
из невесомых, тёплых радуг -
и никуда бежать не надо
от взглядов-стуж и безответов...
Будь рядом ты – осеним зовом,
потоком золотого света
изнежила бы ясным словом,
вскружила страстным танцем веток.
Будь рядом ты – минуя зиму,
перелетала бы в весну я,
морозы так невыносимы,
в них замерзают поцелуи.
Будь рядом ты... Но ты не рядом...
Нас разделяют сотни взглядов,
чужих объятий, крики ветра...
И я не знаю – где ты!
где ты!
* * *
Мечты – одуванчики.
Ветер подул – разлетелись.
Светлому дню вопреки.
В сердце гул непрестанный.
Воспоминанья (как валидол)
под язык –
может, поможет...
Ночью разбудит
крик:
«Всё это ложь,
никто, поверь,
не должен
жить только в мечтах!»
Выглянула в окно:
«Вот безобразие?!
раскричались...»
А там – никого...
Только качели качались,
вздыхали:
ах[?]
Надежда ЖАНДР
Родилась в Ленинграде, в Финляндии с 2000 года. Образование филологическое (немецкий язык и литература). Автор пяти поэтических сборников, печатается во многих периодических изданиях. Шеф-редактор антологии переводов «Небо без границ».
