Пока Зиго и Лонго ждали приезда коллег, полицейские телефонные линии гудели от напряжения. Дюйм за дюймом, уровень за уровнем новости с отдаленных холмов Йонкерса передавались по цепочке иерархии, пока наконец не достигли главы детективов Джона Кинана в штаб-квартире Департамента полиции Нью-Йорка в Нижнем Манхэттене.
10-й убойный сектор не хотел делить лавры возможного ареста с опергруппой «Омега», и Кинан поддержал их решение. Боррелли, Коффи, Пауэра и прочих оставят не у дел. Как и Джозефа Страно с Джеймсом Джастасом – детективов, благодаря которым дело Берковица продвинулось до этой точки.
В Йонкерс отправят тридцатичетырехлетнего сержанта Уильяма Гарделлу, начальника с мальчишеской внешностью и заметным талантом к полицейской работе, вместе с двумя другими сотрудниками 10-го убойного сектора – Джоном Фалотико и Чарли Хиггинсом. Ши прикажут оставаться на своем рабочем месте в Бруклине, чтобы координировать действия команды по телефону.
Около шести вечера старая полицейская машина без опознавательных знаков, в которой сидели Хиггинс, Гарделла и Фалотико, свернула на Гленвуд-авеню. Протянувшаяся с севера на юг односторонняя Пайн-стрит находилась примерно в семидесяти пяти ярдах вниз по склону.
На углу Гленвуд и Пайн засел нью-йоркский отряд полиции в составе Зиго, Лонго, помощника инспектора Бернарда Макранна и капитана Гарольда Коулмана, также из Бруклина. Двое полицейских начальников прибыли в Йонкерс незадолго до приезда подкрепления из 10-го убойного сектора.
Взявший на себя командование Макранн оценил ситуацию и заговорил о необходимости ордера на обыск. Он приказал Гарделле наблюдать за Пайн-стрит вместе с Лонго, Фалотико и Хиггинсом. Зиго поручили сопровождать Макранна и Коулмана в Департамент полиции Йонкерса, где следовало оформить документы для получения судебного ордера. Сам Департамент полиции Йонкерса в тот момент даже не подозревал, какие дела начинают твориться в их городе.
Пока детективы совещались на углу Гленвуд и Пайн, жители близлежащего района заметили очевидное – в их квартале наблюдается повышенная полицейская активность. Какой интересный способ скоротать летний вечер, подумали они. На улицах быстро появились шезлонги и складные стулья, лимонад и пиво, и добропорядочные граждане Гленвуд-авеню и Пайн-стрит устроились поудобнее, чтобы насладиться разыгрывающейся перед ними драмой. Впрочем, происходящее напоминало скорее фарс.
* * *
Наблюдение за большим зданием, которое, считая гаражи, боковые двери, подъезды и тому подобное, имело по меньшей мере четыре выхода, будут вести всего четверо детективов. Позади дома располагалась лесная зона, под резким уклоном уходившая вниз к Уикер-стрит (той самой улице, чье название напоминает «Злого короля плетеного» в адресованном Бреслину письме [72]). Возможностей для побега, таким образом, оставалось немало.
Более того, устроенное копами у всех на виду обсуждение ситуации насторожило весь район. Полиция не знала, на какую сторону – на реку или на улицу – выходят окна квартиры подозреваемого, а потому не могла быть уверена, что Берковиц их не видел.
Не забудем и про то, что в письме Бреслину убийца предположил яркий финал собственной истории, написав: «…быть может, меня в клочья разнесут копы с дымящимися пистолетами 38-го калибра». Они уже нашли в его машине полуавтоматическую винтовку. Кто знает, что могло храниться у него в квартире? С учетом этих обстоятельств и всей предыстории, силы, оставленные для наблюдения за домом № 35 на Пайн-стрит, выглядели слабыми и плохо подготовленными.
Гарделла, понимая всю сложность ситуации, велел Хиггинсу с Фалотико затаиться в машине, припаркованной в двух автомобилях позади «гэлакси» Берковица, на западной стороне Пайн-стрит. Присутствие машины навело полицейских на мысль, что Берковиц дома, хотя такой довод вряд ли можно счесть убедительным. Никому не пришло в голову позвонить в квартиру по телефону и разыграть шутку «извините, ошибся номером», чтобы проверить, действительно ли он там.
* * *
Примерно в 18:30 сине-белый автомобиль полиции Йонкерса свернул на Пайн-стрит и остановился прямо перед домом Берковица. Двое полицейских в форме с бумажными пакетами в руках вылезли из машины и вошли в вестибюль многоквартирного дома из красного кирпича. Гарделла подумал, что появление патрульного автомобиля может насторожить Берковица.
Занервничав, молодой сержант по рации связался с детективным отделом Департамента полиции Нью-Йорка и попросил, чтобы законников Йонкерса уведомили об операции и велели убрать машину. Через несколько минут сбитые с толку копы, которые всего лишь хотели во время положенного им перерыва поужинать со своим приятелем, вышли из здания, с опаской огляделись по сторонам и уехали. Благодаря этому инциденту полиция Йонкерса узнала о засаде на Пайн-стрит. Нью-йоркские коллеги не стали предупреждать их о своих планах заранее.
На улице вскоре начало темнеть, а в доме № 35 на Пайн-стрит внезапно загрохотал медленно двигавшийся вниз лифт. Одиноким пассажиром внутри был Крэйг Глассман. Теперь, зная, что Берковица подозревают в организации пожара под его дверью, Глассман решил поиграть в детектива. Добровольный помощник шерифа неторопливо вышел из здания, небрежно прошелся по кварталу и с интересом уставился на пассажирское окно «форда» Берковица. После случившегося в субботу поджога служащий полиции Йонкерса Том Чемберлен сообщил ему описание и номерной знак этого автомобиля.
Увидев Глассмана рядом с машиной, Хиггинс и Фалотико, которые даже не знали, как выглядит их подозреваемый – очередной пример плачевного состояния готовности полиции к операции, – выскочили из автомобиля, достали оружие и помчались по улице. Из другой машины за происходящим внимательно наблюдали Гарделла, Зиго, Лонго, Коулман и Макранн, пока не успевшие покинуть квартал. Любопытствующие зеваки глазели на все прямо со своих веранд.
Глассман, который даже отдаленно не напоминал ни один из полицейских портретов убийцы, закончил свой осмотр, отвернулся от «гэлакси» и направился обратно к дому. Но лучшие силы Нью-Йорка плохо представляли, кого они должны схватить как самого известного в истории города убийцу.
– Привет, Дейв! Дейв! Подожди-ка минутку! – крикнул Фалотико.
Это была старая полицейская уловка. Если он тот парень, что тебе нужен, он обернется. Конечно, Глассман обернулся.
Но, увидев револьверы, моментально передумал.
– Я не Дэвид! Я не Дэвид! – зачастил он.
Растерянные детективы потребовали доказательств, поэтому Глассман осторожно потянулся за бумажником.
Страшно подумать, что могло бы произойти, если бы Берковиц выбрал этот момент, чтобы выйти из дома. Пожалуй, не обошлось бы без жертв.
* * *
После того как Глассман подтвердил свою личность, копы с отвращением отправили его восвояси. Жители окрестных домов с разочарованным вздохом откинулись на спинки стульев. Ложная тревога.
Глассман решил, что Фалотико, Хиггинс и прочие служат в полиции Йонкерса и готовятся арестовать Берковица за устроенный под его дверью пожар. Ему и в голову не пришло спросить, откуда они взялись, а они не удосужились сообщить ему, что там делают. В итоге Глассман просто вернулся домой и стал стирать белье.
Однако к 9 часам вечера грузный доброволец вновь вышел на улицу, на этот раз спрятав под рубашкой заткнутый за пояс обрезанных джинсов пистолет. Макранн и Коулман к тому моменту уехали из района, а Зиго отправился получать ордер на обыск. Лонго и Хиггинс передислоцировались на крышу дома № 35 на Пайн-стрит, а Гарделла нес вахту в машине вместе с Фалотико.
Заметив неуклюже топающего к ним Глассмана, Гарделла и Фалотико вздрогнули. Глассман наклонился к машине без опознавательных знаков и спросил, не может ли он чем-нибудь помочь, а заодно напомнил Гарделле, что из дома № 35 есть несколько выходов – крайне полезное замечание. Гарделла, в обычное время проявлявший себя как весьма профессиональный руководитель, еще больше расстроился, поскольку давно осознавал, что в сложившейся ситуации ему явно требуется помощь.
