Вглядываясь в жизнь этого удивительно самобытного и гордого человека, вчитываясь в его такие добрые и светлые книги, неожиданно обнаруживаешь, что чуть ли не в мистическом изумлении застываешь перед вопросом-загадкой: а не было ли на свете по меньшей мере двух Михаилов Николаевичей Волконских? Один писал да писал в кабинетной тиши свои так нравящиеся нам сегодня исторические романы. А другой?..
Да, был и другой Волконский, живший шумно и блистательно, выходивший на поклоны в театрах, тешившийся громом зрительских оваций, умилявшийся славой-однодневкой. Это был тот самый Волконский, который когда-то привлек внимание театрального мира оригинальным драматическим этюдом, хорошо сыгранным на сцене знаменитой Александринки. С той поры театр оставался жить в его сердце первой и, конечно, пламенной любовью, в которой находил он и наслаждение, и отдохновение после изнурительной работы над очередным романом.
Вот не просохли еще чернила на последней странице романа «Кольцо императрицы», еще в плену этого сюжета его писательское воображение, но, чтобы освободиться, разгрузить свою мысль и сердце для новой работы, Михаил Николаевич устремляется в театр. Долго не раздумывая, обговаривает здесь срочный сценический заказ и легко, раскрепощенно пишет ни много ни мало — четырехактную драму «Рабыня», а затем активно участвует в ее постановке. После «Записок прадеда» — снова пьеса, на этот раз комедия «Дядюшка Оломов»…
И так весь свой творческий путь шли рука об руку два Волконских: один — почти не расстававшийся с восемнадцатым веком прозаик, другой — искрометный, гораздый на веселую выдумку и эпатаж драматург.
Театральная слава Волконского достигла пика и даже на какое-то время затмила его также немалую известность как исторического романиста в тот год, когда в столичном пародийном театре А. Р. Кугеля «Кривое зеркало» была поставлена его опера-фарс «Вампука, принцесса Африканская». О создании этой пьесы и спектакля интересные воспоминания оставил известный искусствовед и театральный деятель П. П. Гнедич в своей «Книге жизни», вышедшей в 1929 году.
«Я не раз с ним, — рассказывает о Волконском Петр Петрович, — возмущался «условностями» сцены. Стремясь к отсутствию кривляния и гримасничания на сцене, мы все время преследовали то жеманство, что пышным цветом расцветало даже на образцовых сценах и более всего в опере. Волконский много раз говорил мне: «Надо написать такой гротеск, чтобы раз навсегда было убито это манежничанье».
Далее Гнедич объясняет, откуда взялось странное имя главной героини оперы. Однажды родственница его жены оказалась в числе тех, кто слушал рассказ Волконского о том, как воспитанницы Смольного института, поднося цветы принцу Ольденбургскому, пели на известный мотив: «Вам пук, вам пук, вам пук цветов подносим». Она удивленно спросила: «Разве есть такое имя Вампук?» И Волконского осенило: «Эврика! Имя для героини найдено: оно будет Вампука».
Премьера спектакля состоялась в январе 1908 года. И в первый же день — ошеломляющий успех, в немалой степени благодаря удачно найденному режиссером Р. А. Унгерном пластическому решению постановки оперы. Один из зрителей тех лет, Г. Крыжицкий, описывает сцену этого спектакля: «Африканская пустыня, посреди которой роскошная, обитая красным плюшем кушетка. Две-три намалеванные на фанере пальмы. Четыре статиста, Бог знает как размалеванных, изображают хор; в рыжих трико и с огромными фиговыми листами они пели: «Мы в пу‑, мы в пу‑, в пустыне мы живем. И как‑, и как‑, и кактусы жуем».
Повезло пьесе и с исполнителями. Вот один из них — замечательный комик Л. Лукин, о котором Крыжицкий рассказывает так: «Маленький, кругленький, толстенький, он производил комическое впечатление одним своим видом, но секрет его успеха заключался не только в его природных данных, но и в его исполнительском мастерстве, умении тонко и остроумно утрировать певческие приемы «итальянской» школы — знаменитого «бель канто». Его вокальные пародии никогда не превращались в грубый шарж или карикатуру».
С подмостков «Кривого зеркала» опера-пародия Волконского перешагнула на сцены других театров и продолжала постоянно с аншлагом ставиться вплоть до конца двадцатых годов, когда многим нашим сценическим коллективам стало не до смеха: и на них, как на всю страну, все более накатывались черные волны сталинских репрессий.
Счастливый удел долгой сценической жизни выпал на долю и другой пьесы Волконского — «Гастроль Рычалова». Она была поставлена Н. Н. Евреиновым также в «Кривом зеркале» в 1911 году. Газета «Театр» через два года об этом спектакле написала так: «Скуку вчера в «Кривом зеркале» разогнала «Гастроль Рычалова», вещь, пользовавшаяся и в прошлом году огромным успехом». Уважением к драматургу проникнуты строки письма Евреинова, сожалевшего, что не мог воспользоваться в постановке советами автора: «Придите, пожалуйста, на премьеру! Мы все так интересуемся Вашим мнением в нашей совместной работе. Труппа кланяется Вам и ждет Вас».
Пьеса также пользовалась популярностью многие годы. Вот одно из последних упоминаний о ней: «Несмотря на солидный возраст очередной премьеры «Свободного театра», «Гастроль Рычалова» еще и теперь не потеряла своей относительной ценности как небольшая буффонада-сатира, остроумно и едко высмеивающая халтуру столичных гастролеров в провинции. Очень музыкальная, изобилующая рядом выигрышных сценических положений, пьеса дает полную возможность развернуться исполнителям, и надо отдать им должное, они сделали все, что было в их силах: вся пьеса идет под несмолкаемый смех зала…» (журнал «Рабочий и театр», 1925, №42. С. 18).
Пьесам «Вампука, принцесса Африканская» и «Гастроль Рычалова» повезло более всего из большого писательского наследия Волконского: не романы, не другие пьесы — только эти две веселые пародии были представлены читателям наших дней. Они попали в число тех лучших произведений, которые были отобраны для антологического сборника «Русская театральная пародия XIX — начала XX века» (М.: Искусство, 1976). А на остальное, в первую, конечно, очередь на его романы легла на многие десятилетия печальная тень незаслуженного забвения.
* * *
Когда после тяжелой болезни Михаил Николаевич Волконский скончался (это случилось 13 октября 1917 года), скорбную эту весть читателям сообщили лишь театральные газеты и журналы. Из прежних друзей отозвался владелец театра «Кривое зеркало» А. Р. Кугель, напечатавший в журнале «Театр и искусство» следующие строки: «Узнал печальную новость: скончался князь М. Н. Волконский, остроумный, живой писатель… Князь М. Н. Волконский был, как принято выражаться, «убежденный черносотенец». Честный черносотенец, а не карьерист. Он был до глубины души убежден, что России необходимо самодержавие, как стальной обруч, поддерживающий ее бытие. С такими убеждениями можно было сделать отличную карьеру, но князь М. Н. Волконский жил и умер если не в нужде, то в весьма малом достатке. Причина была, мне кажется, в природной резкости его нрава и большом самолюбии».
А вот некролог московского театрального журнала «Рампа и жизнь»: «Умер князь М. Н. Волконский. Он сочинял исторические романы на широкий вкус, некоторое время был редактором «Нивы», писал и публицистику… Случайный фельетон — шуточная пародия на оперу «Вампука», — положенный на музыку и разыгранный на сцене, возымел редкую популярность, хотя редко кто знает имя его автора. В последние годы князь, как кажется, сам был готов забыть о нем: его повернуло к иному театру. Это в то время, когда по болезни князь с трудом двигался…»
Театральная слава Волконского затмила то дело, которое считал он главным в жизни и для которого растрачивал свой талант, не жалея сил. Можно предположить, как расстроился бы Михаил Николаевич, узнав об этом. Наверняка обозвал бы эту свою славу вздорной, ветреной, легкомысленной девчонкой, не распознавшей, что ей следовало бы возносить, а что — обойти мудрым молчанием.
Тимофей Прокопов.
