Все «реформы» вели к одному: «Разрушение внутреннего рынка и государственной ответственности пошло шагами Гулливера». Государство целенаправленно разрушали. Многие персонажи книги считают именно Горбачёва главным виновником набирающего темпы разрушения: «Мелкий, тщеславный человечек, самонадеянно поверивший в свои возможности, оказался слабым и недальновидным функционером».
Однако на это в книге есть и здравое возражение: «Что же тогда за система у нас, если его остановить не может?! Где партия – руководящая и направляющая сила? Где ваше (речь о КГБ) ведомство? В Америке президентов хоть отстреливают, если нет другой возможности избавиться».
Систему управления в СССР словно создавали под будущее разрушение государства. Партийно-советские кадры, воспитанные при Хрущёве и Брежневе, никак перестраиваться не хотели. Зачем?! Им и так жилось славно и сытно. Сейчас говорят: надо было обязательно демократизировать КПСС, очистив её от балласта. Но других людей, кроме партийцев, для управления страной не было. И возможно ли было преобразовать партию, чтобы она провела реформы без разрушения социализма и СССР?
Аппарат КПСС на всех уровнях привык приспосабливаться к указаниям верхов, чтобы всегда сохранять свои выгоды. Высшая партноменклатура, видя, что корабль тонет, думала тогда лишь об одном – как самой спастись и какие выгоды можно извлечь из катастрофы. Создавали банки и фирмы, прибыльно спекулировавшие за кордоном созданными за десятилетия тяжёлым трудом народа богатствами. Детей пристраивали на учёбу за рубежом.
Можно ли было тогда повести СССР по другому пути? Теоретически – да. Практически... Не было людей, способных руководить государством лучше. Иначе что ж они вовремя активно не боролись с «линией Горбачёва»? И всё больше усиливаются подозрения, что задолго до перестройки некие силы планировали трансформировать СССР так, чтобы стать полными хозяевами его нефтегазовых богатств.
Одна из сюжетных линий романа – о жизни редакции «второй газеты» страны. Её редактором назначили «верного ленинца» с «бульдожьей хваткой», специализировавшегося на толковании работ вождя мирового пролетариата. Но со временем он бюстиком Ильича начал колоть орехи. Освободился, стало быть, от заблуждений. От них легко избавлялись многие журналисты, взращённые на «партийности печати».
Как так быстро возникла совершенно иная журналистика? Таким вопросом мучается одна из героинь романа. Для меня это не было тайной, поступив на журфак МГУ, я обнаружил, что мало кто из будущих «партийных пропагандистов» хотел даже развивать социализм, не то что строить «коммунизм». Цинизм был в те годы уже весьма распространённым «учением». С ним же столкнулся и на работе в разных редакциях.
В романе есть персонаж (в нём легко узнаётся известный газетчик) – весьма типичный представитель партийной журналистики. Из маленького городка Западной Украины. Работал за рубежом. И вот стал замом главного редактора крупнейшей газеты. Отличался он двумя качествами – открытой неприязнью к статьям о проблемах русского народа и флюгерным мастерством определения направления властного ветра.
В свой звёздный час, в дни ГКЧП, преобразился радикально: «Пропало рабское почтение к партии. Теперь Никита Семёнович находил о ней самые грубые слова, говорил, будто отдавал армейские команды. Глядел на всех жёстко, с нескрываемым высокомерием».
И таких вмиг преобразившихся было много.
«Что ж это за творение такое – человек? – думал Савельев, слушая этих перевёртышей, – чтобы так, за несколько дней или даже часов, изменить свою суть на прямо противоположную… История повторяется. Циники от политики всегда апеллировали прежде всего к низменным потаённостям человека, рассчитывая обрести управляемую тёмными инстинктами массу».
Ставку на подлецов сделали и после демонтажа СССР. Автор напомнил, как в дни противостояния с Верховным Советом они орали: «Красно-коричневые оборотни обнаглели от безнаказанности! Тупые негодяи понимают только кулак! Поддержим символ демократии – нашего президента Ельцина!» Тому якобы мешали работать «коммуно-фашисты». И Ельцин и его приспешники отдали приказ из танков стрелять по законному парламенту. Установив мародёрский режим, они начали разграбление богатейшего государства.
«Четыре года самой разрушительной в нашей истории войны нанесли стране меньше ущерба, чем один год приватизации по Ельцину–Чубайсу! Большинство предприятий продавалось иностранцам. Через подставных людей, по ценам в сотни раз дешевле, чем они стоили. Челябинский тракторный завод, где было 54 тысячи работников, отдали за два миллиона двести тысяч долларов. В Европе столько стоит небольшая пекарня».
Отчего так безболезненно прошла ваша трансформация из «товарищей» в «господа»? К примеру, в моём городе никто из руководителей КПСС не защищал «родную мамку» от проклятых «демократов». А ведь силы-то были неравные: у КПСС – Политбюро, ЦК, КГБ, прокуратура, суды, армия… Всё сдали. В три дня. Значит, защищать не шибко хотели. А 19 миллионов рядовых членов КПСС выполняли покорно указания верхов, зная, что противиться – себе во вред. Но тогда тоже несите ответственность за разрушение СССР. Удобно считать себя невиноватым, что виноват – дядя.
Сначала номенклатура ещё боялась мнимых преследований. Но после расстрела в 93-м Верховного Совета и разгона местных Советов вдруг обнаружили, что на власть ставят бывших горкомовских, стало быть, уже не надо бояться… Однако директора рядились тогда ещё в «красные одежды».
Помню, как в 93-м в Ковров приехал из Москвы главный приватизатор и на «партхозактиве» убеждал заводских, что скоро на предприятия инвестиции хлынут «бурным потоком».
Инвестиции не хлынули, но вскоре директорату хитро дали взятку, передав им 5-процентный пакет акций заводов. Остальные начальники потом добрали, скупая их по дешёвке у работяг, им специально задерживали зарплату. Прихватили и магазины, и детсады, и стадионы, и много чего ещё… «Красные директора» быстро отказались от «красных идей». Господами они стали.
Народ, однако, у нас забывчивый и прощающий. Да и потом, наверное, как всегда, решили, что «против ветра не плюй». К народу, голосовавшему в 96-м за Ельцина, в романе устами одного персонажа тоже высказаны претензии:
«Да, на него обрушили небывалый в истории словопад дезинформации, прямой лжи и подсудной клеветы. Но разве слушающие всё это безработный инженер, голодная мать, разорённый крестьянин не видели, при ком они получили свои беды? Народ!.. Што ж он за глина такая, из которой то и дело лепят топор на его собственную шею?!»
А у бывших «товарищей секретарей» легко получилось выдавить из себя «непримиримость к несправедливости, нечестности, стяжательству» – «Моральный кодекс строителя коммунизма» в их натурах не оставил следов.
Постскриптум
Думается, что российское общество так до конца и не разобралось, что же на самом деле происходило перед разрушением СССР. Мы тогда плохо понимали, как же реально было устроено наше государство, с непостижимой лёгкостью думали о его разрушении, не представляя последствий.
И когда жаждущих разрушения и сомневающихся стало достаточно много, произошло примерно то же, что в феврале 1917-го, – мощнейшее государство «слиняло в три дня». И это фантастическое событие до сих пор остаётся непонятым. А сегодня уже идут разговоры о перестройке-2, которая якобы началась с декабря 2011-го, с митингов на Болотной. И у многих опять в голове мысли, что страна ни на что не годна, что на её месте нужно что-то иное, а нынешнюю просто разрушить, развалить... И это в условиях, когда Запад объявил России новую холодную войну, откровенно говорит о желании нанести непоправимый урон российской экономике.
Быть ли перестройке-2? Вопрос совсем не праздный.
Теги: политика , экономика , развитие
Слово "приватизация" давно уже стало у наших правящих кругов неким заклятием против злых духов. Приверженность процессу «разгосударствления» можно рассматривать и как маниакальный синдром: чуть стихнет недуг, а потом бросается на наш социальный организм с удвоенной силой.
Ещё на слуху напевы прежних лет. То вдруг острая нужда «в кратчайшие сроки подготовить план приватизации крупных компаний, в которых доля госсобственности превышает пятьдесят процентов», то жажда немедленно снизить процент ограничений на иностранное участие в отечественных компаниях. Так ведь снижали уже, а потом ужасались оттоку капитала.
Вместо того чтобы строго спросить за отсутствие контроля в госсекторе, с необоримым упорством изобретают всё новые схемы увода народной собственности из коллективного ведения. И юные советники по экономике вещают, сколько денег мы все получим от реализации птицефабрики, где куры несут золотые яйца. С тем же сладострастным упоением нам объясняли в 95-м, сколько от залоговых аукционов казна получит денег, которые из казны же на эти аукционы и выуживались будущими олигархами...
