Об уровне методов, которые применялись в схватке, можно было судить по попыткам — в основном, конечно, тайным или по крайней мере закулисным, — отзвуки которых улавливались на страницах американской печати весь период от гибели Джона до смерти Роберта. Речь идет о делавшихся попытках столкнуть лбами Роберта и Эдварда, заставив их соперничать за президентский скипетр. Мастера плетения интриг рассчитывали при этом, что фамильная жажда власти и честолюбие, традиции внутрисемейного соперничества могли перевесить братские чувства, а кроме того, исходили из существовавшего с их точки зрения некоторого различия Оттенков в выступлениях братьев в сенате — более жесткая по отношению к политике Вашингтона и партийного руководства позиция Роберта и более осторожная, завуалированная Эдварда.
Соперничество между братьями действительно имело место. Когда внезапно незадолго до того ушедший с поста министра юстиции, уже бравший под прицел Белый дом Роберт решил в качестве подготовки к президентской кампании баллотироваться на пост сенатора от штата Нью-Йорк, Эдвард, который в это время вел борьбу за переизбрание в Массачусетсе, недовольно фыркнул. Важным козырем в избирательной кампании братьев была их мать — Роза Кеннеди. Появление одетой в траур матери убитого президента на предвыборных митингах производило немалый эффект, и избирательная тактика Эдварда отводила Розе Кеннеди значительное место. Узнав о решении брата баллотироваться в Нью-Йорке, Эдвард проворчал: «Бобби придется бороться самому. Наша мать уже занята в моей кампании. Я первым просил ее».
Однако дальше таких распрей дело не шло. Не случайно наиболее серьезные специалисты уже тогда считали расчеты на политическую борьбу между братьями совершенно нереальными.
Журнал «Ньюсуик», резюмируя общее мнение вашингтонских завсегдатаев в те дни, констатировал: «Можно сказать наверняка: они никогда не будут соперничать ради поста, на который Бобби претендует первым, в соответствии с законом клана. Однако старший брат уступил бы Тэдди, если бы пришел к выводу, что у того больше шансов».
Уступать не пришлось. И ныне Эдвард Кеннеди оказался лицом к лицу с судьбой. Но мы забежали вперед. Еще был жив Джон, еще вызывал яростные дискуссии вопрос о том, будет ли наследовать старшему из братьев, когда тот закончит разрешенное конституцией восьмилетие в Белом доме, Роберт, а Эдвард только-только появился в Вашингтоне, возмущая чопорных сенаторов своей непозволительной с их точки зрения молодостью, делавшей его пребывание в сенате вызовом установившимся порядкам.
Правда, и младший из братьев, так же как Роберт, получил от президента ко дню рождения в подарок табакерку с многозначительной надписью: «Эдварду Муру Кеннеди». «И последние станут первыми», — было выгравировано на ней. Что хотел сказать этой библейской строчкой Джон Кеннеди, сейчас гадать трудно, однако вряд ли в те дни он предполагал, что это пророчество сбудется так скоро и последний из братьев окажется первым и пока единственным хранителем огня «клана Кеннеди».
Пять миллионов на зубок мудрости
Став президентом, Джон Кеннеди сказал как-то: «Я занялся политикой потому, что погиб Джо. Точно так же если завтра что-либо случится со мной, то мой брат Бобби будет баллотироваться на мое место. А если умрет Бобби, его заменит Тэдди».
Это известное, ставшее почти каноническим, приводимое всеми биографами Джона Кеннеди его заявление чаще всего трактуется как сказанное полушутливо.
Ко таких шуточек и полушуточек немало в этом семействе. Они, видать, большие шутники.
В кабинете Роберта на письменном столе в серебряной рамке была водружена фотография его старшего сына Дэвида, стоящего у входа в Белый дом. Мальчик внимательно из-под бровей глядит на здание. На снимке надпись, сделанная рукой Джона Кеннеди: «Будущий президент Соединенных Штатов осматривает свои будущие владения».
На табакерке, подаренной Роберту в связи с какой-то семейной датой, Джон выгравировал: «Бобу. Почему бы тебе не начать с того, чем кончил я?« В свете последовавших событий эта шутка выглядит, я бы сказал, крайне неудачной и мрачно неуместной — ничего себе пожеланьице родному брату! Впрочем, президентская «шутка» имела в виду Белый дом. О такого же типа надписи на табакерке, подаренной Эдварду, уже говорилось. Словом, семейное чувство юмора налицо, хотя по странности, очевидно, случайно остроты идут в одном направлении.
Шутки шутками, ко факты сегодняшнего дня вновь подтверждают справедливость того, что в каждой шутке есть немалая доля истины. На вопрос о том, собирается ли он занять место убитого брата, Роберт вскоре после далласского убийства ответил:
— Я начал думать об этом много, практически постоянно, после того, как он умер: как о возможности продолжить то, что начал он, что он и я начинали вместе. Видите ли, не только президент, но и все мы начали выполнять определенные задачи, у нас были определенные мечты. Он хотел довести их до конца, претворить их в жизнь. И вдруг его не стало, его больше не было, и он не мог сделать этого. И я внезапно понял, что именно я должен продолжить их выполнение, и я решил сделать это. Поэтому я выдвинул свою кандидатуру на пост сенатора от штата Нью-Йорк.
Дотошный корреспондент (точнее, корреспондентка) в интервью с Робертом Кеннеди, опубликованном в американском журнале «Лук», поставила перед ним вопрос, что называется, ребром, попросив высказаться в связи с циркулирующими иногда в Америке разговорами о том, что братья замыслили ни больше ни меньше как создание монархической династии Кеннеди. Роберт ответил, что у всех говорящих просто отсутствует чувство юмора.
— Мы, Кеннеди, в избытке наделены чувством юмора и любим посмеяться. У нас также есть вкус к политической деятельности. Если вы спросите меня, хотел бы я, чтобы один или все мои сыновья занялись когда-нибудь политической деятельностью, я ответил бы утвердительно. Я ничего не сделаю, чтобы уговорить или подтолкнуть их к политической деятельности, но я был бы рад, если бы это произошло. Политика может причинить большую боль, но в жизни есть много других возможностей испытать боль, так что каждый может испытать ее и в своей области деятельности.
Сенатор не знал тогда, что для него лично речь идет не о боли, о смерти.
Разговоры о далеко идущих планах братьев Кеннеди усиливались, по мере того как сыновья неудачливого соперника Рузвельта занимали на американской политической арене все более активные и важные позиции. Сразу же после своего появления в роли президента Джон Кеннеди сделал шаг, даже с точки зрения американских, весьма растяжимых политических приличий, граничивший со скандалом. Он посадил на важнейший пост министра юстиции своего 35-летнего брата. «Господин Роберт Кеннеди, — писала шокированная такой бесцеремонностью «Нью-Йорк тайме», — не был бы назначен министром юстиции, если бы он не был братом президента... Он слишком неопытен для такого важного поста».
Воркотня и гримасы в политических передних и салонах американской столицы, однако, нимало не смутили напористых братьев. И на место в сенате, освобожденное старшим из них, перебравшимся в Белый дом, свою кандидатуру выдвигает самый младший — Эдвард. Начинающему свое политическое поприще Тэдди не было еще и 30 лет, когда он появился в Капитолии в качестве сенатора от штата Массачусетс.
Уже после гибели Джона Кеннеди, когда Роберт, разочарованный отказом Джонсона согласиться с выдвижением его кандидатуры на пост вице-президента во время выборов 1964 года, решил уйти из правительства и стать сенатором от Нью-Йорка (пост, который в Америке считается ступенью в Белый дом), в газетах вновь был поднят шум по поводу «нарушения традиций». Дескать, еще ни разу в истории сената на его скамьях не находилось двух представителей одной семьи. Но и на сей раз Кеннеди не обращают внимания на пересуды. Не было, так будет.
— Я в восторге от того, что мой брат Тэдди будет вместе со мной в сенате, — вызывающе заявил Роберт. — Когда я узнал, что он тоже добился этого (Эдвард Кеннеди переизбирался а 1964 году), я был чуть ли не больше счастлив, чем за самого себя.
Я очень люблю Тэдди... Мы все, братья Кеннеди, очень дружны. Наша семья очень сплоченная семья, в которой все любят друг друга. Я бы даже сказал, что такая привязанность составляет основу нашей силы, по крайней мере частично это так, и я без всякого опасения смотрю на то, что два брата будут находиться в сенате вместе.
Во всяком случае, одно не вызывает сомнений — в предстоящие годы семейство Кеннеди, его представители будут еще играть чрезвычайно большую роль не только в американском деловом мире, но и на политической арене. Пожалуй, нет в Америке сейчас ни одного политического наблюдателя, который решился бы утверждать, что в списке хозяев Белого дома никогда больше не повторится фамилия Кеннеди, что прежде всего и предопределяет особый интерес к членам этой богатейшей семьи.
