Ваши проблемы слишком серьезны.
Обратитесь к специалисту.
Темные ваши слезы – бессмысленны и бесполезны.
Обратитесь к специалисту.
Умерло ваше вчера, убито ваше сегодня, и уже не бьются огни вашего завтра. [305]
Берегите себя. Неистово.
Обратитесь к специалисту.
Вы живете сотни, тысячи лет. Вы живете с сотворения мира. И вы будете жить еще миллионы лет. И несчастью не будет предела. [306]
Обратитесь к специалисту.
Когда он уходил в метро, я не обернулась. Знала: обернусь – случится что-то страшное. Птицы поют пальцами. Птицы плачут пальцами. Птиц нет. Таганская сегодня была красивой, она стала наполненной смыслами. На Таганской – у театра посмотрела на тебя, застала последнюю улыбку. Зачем ты улыбнулся? Ты не так часто смотрел мне в глаза. Как можно сначала любить, а потом уйти? Разве так можно? Я не знаю.
Поэтому не люблю. Чтобы не уходить. «Надо расходиться». А вдруг, я что-то не то сказала? А вдруг – моя вина и ошибка? «Обратитесь к специалисту…» Что сделать мне, чтобы понять, кто «специалист» и где он?
Сначала хотела, чтобы у тебя все стало хорошо. А теперь хочу, чтобы ты прочувствовал всю глубину ошибок. Очень хочу. Мне кажется, ты легко забудешь, эгоистично пострадаешь, возможно, выпьешь… Но не позвонишь – гордыня. Все надо закопать в этом году. Я опять вспоминаю мертвых. Ты пришел в самый тяжелый период моей жизни и ушел, когда мне все еще нужна была помощь. Лишь небольшая. Ведь я могла бы и жить.
▪ ▪ ▪
Слезы идут сразу за четверых мертвых, да, и пятый, видимо, ты. Слезы идут стройно. Читаю рассказы. Читаю «Конармию» [307]. Тебя нет. Больше всего боюсь, когда уходят. Не умею сдерживать слезы. Больно.
Вот бы расчленить себя на множество маленьких фрагментов и каждый из них кому-то подарить. «Пожалейте меня! Прийдите же ко мне кто-нибудь, прийдите. Пожалейте же меня!»
Но у него оставалось большое старое тело и гулкий грубый голос, и скоро сквозь слезы он почувствовал всего себя, всю свою странную позу, и смолк. И долго лежал молча все в той же странной позе и широко открытыми глазами глядел в тьму под одеялом. А наутро снова надел он генеральское пальто; и еще два дня мелькала, отражаясь в лужах, красная подкладка и крутился по улицам величавый призрак, мертвец, церемониальным маршем ищущий могилы. [308]
Ну, это, прям, знаете, что? Типа: «Прости, ты бракованная. Расходимся».
Ехать еще час, а я еду…
31 / 12
Люди разучились любить. Любовь – это искусство. Если любишь, то строишь сложнейшую сеть. Паутину. Ризому [309]. Отношения – это работа. Просто так не получится. Отношения – это задание. Отношение – это заказ. Отношение – это кейс. Так просто не получится. И работать должны оба. Но если хоть один работает, то и второй будет. Осознаю важное.
Вот и сиди там. Сиди в снегах и монотонности один… Как если бы я истекала кровью, а человек бы сказал: «Ой, слушай, обратись к специалисту!» Ну, и зачем мне тогда твои шутки, слова и подарки? Если ты бинт не можешь принести и швырнуть. Мне сила нужна. И воля. И когда я ее не чувствую, я позволяю крови вытекать из множества шрамов. Хотя бы швырнуть… Не перевязать, а швырнуть…
Научитесь любить Родину, когда она пьяна.
▪ ▪ ▪
Не забыть передать Розанова. [310] Стрессок. Надо похудеть. И поумнеть. Два задания на 10 дней.
▪ ▪ ▪
Трус.
Петербург окрашен для меня с некоторых пор в зеленоватый цвет, мерцающий и мигающий, цвет ужасный, фосфорический. И на домах, и на лицах, и в душах дрожит зеленоватый огонек, ехидный и подхихикивающий. Мигнет огонек – и не Петр Петрович перед тобой, а липкий гад; взметнется огонек – и ты сам хуже гада; и по улицам не люди ходят: заглянешь под шляпку – змеиная голова; всмотришься в старушку – жаба сидит и животом движет. А молодые люди каждый с мечтой особенной: инженер обязательно хочет гавайскую музыку услышать, студент – поэффектнее повеситься, школьник – ребенком обзавестись, чтоб силу мужскую доказать. Зайдешь в магазин – бывший генерал за прилавком стоит и заученно улыбается; войдешь в музей – водитель знает, что лжет, и лгать продолжает. Не люблю я Петербурга, кончилась мечта моя. [311]
▪ ▪ ▪
Предисловие, произнесенное появившимся автором.
Теперь нет Петербурга. Есть Ленинград; но Ленинград нас не касается – автор по профессии гробовщик, а не колыбельных дел мастер. Покажешь ему гробик – сейчас постукает и узнает, из какого материала сделан, как давно, каким мастером, и даже родителей покойника припомнит. Вот сейчас автор готовит гробик двадцати семи годам своей жизни. Занят он ужасно. Но не думайте, что с целью какой-нибудь гробик он изготовляет, просто страсть у него такая. Поведет носиком – трупом пахнет; значит, гроб нужен. И любит он своих покойников, и ходит за ними еще при жизни, и ручки им жмет, и заговаривает, и исподволь доски заготовляет, гвоздики закупает, кружев по случаю достает. [312]
MRAK TVOIH GLAZ 03.10.2021:
А знаете, что? Как минимум, из-за того, что свадьба вызвала столько негатива у черни, стоит встать на сторону великого князя. Его травят все, и это значит – в нем есть что-то от правды.
В Эрмитаже у человека, продающего кофе, на телефоне была открыта книга Иова.
Господь дал, Господь и взял; [как угодно было Господу, так и сделалось;] да будет имя Господне благословенно! Во всем этом не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге [313].
MRAK TVOIH GLAZ 02.11.2021:
Есть люди, подобные Минским соглашениям. Их нерешительность и неэффективность страшнее войны. Именно из-за них и идут войны. Они ничего не делают и не предпринимают. Есть люди, отдающие энергию; есть люди, горящие, от которых она сама исходит; есть люди, которые без внешней энергии не могут. Жаль, что я встретилась с тем, кто последний. Колесо сдулось. Символично, что ж… Спасибо, что не вчера во время трехчасовой поездки.
Уводь
1 / 01
Снились мертвые. Сначала, что были, потом ушли. Думала, куда ушли? Они же старенькие, как же они ушли? А видела просто их отсутствие. И поняла. Уход – это не так, что куда-то – откуда-то. Уходят по-другому. Потом снился Н. [314], что все восстановилось, и он очень юный и совсем иного вида, вновь стал со мной дружить. Последние три часа в полусне провела в попытках понять, как возможно даже не ответить. Вчера я и написала несколько раз. И звонила 4 или 5, или 6. Из Кабула мне даже звонили.
▪ ▪ ▪
Из Калининграда ответили, прочла сломанной фразой Рильке! Дорогому другу. А токсичный Петроград не ответил, но это не он. Это река Уводь. И это не Иваново. Это токсичность реки. Сравнимая с ядами. Больно. Но забудем. Самое неприятное – это когда сначала тебя приручат. Сделают так, что тебе привычно с человеком, его голосом, его звонками. А потом лишат тебя. Я вообще против расставаний. Либо против тех, что проходят резко, хотя иногда это спасает жизни. Понимаю, что неизбежно. Но принять не могу. Страшнее всего от холода. И еще от сна. В котором было примирение и он – молодой.
