Оставаться индифферентнымъ теперь уже невозможно. Люди, которые вначалѣ даже не задумывались надъ тѣмъ, чего хотятъ „безумцы”, принуждены теперь дать себѣ въ этомъ отчетъ, выяснить ихъ идеи и стремленія и стать на ту или другую сторону. Поступки этихъ „безумцевъ” привлекаютъ всеобщее вниманіе, и въ нѣсколько дней дѣлаютъ больше, чѣмъ тысячи брошюръ. Новыя идеи проникаютъ въ сознаніе и завоевываютъ все больше и больше сторонниковъ.
Пропаганда дѣйствіемъ пробуждаетъ духъ возстанія и зарождаетъ смелость. — Старый режимъ съ его судьями, полицейскими, жандармами и солдатами казался непоколебимымъ, но и Бастилія была неприступна въ глазахъ безоружнаго народа, собравшагося подъ ея высокими стѣнами, укрѣпленными заряженными пушками, готовыми открыть огонь. Но вскорѣ замѣчаютъ, что установленный режимъ не такъ силенъ, какъ это казалось. Одного смѣлаго поступка было достаточно, чтобъ разстроить въ нѣсколько дней правительственную машину, чтобъ поколебать этотъ колоссъ. Одинъ смѣлый порывъ поставилъ вверхъ дномъ цѣлую провинцію, и грозныя войска должны были отступить передъ горстью крестьянъ, вооруженныхъ камнями и дубинами. Народъ замѣчаетъ, что чудовище не такъ страшно: нѣсколько энергичныхъ усилій, и оно погибнетъ. Надежда зарождается въ сердцахъ и, — замѣтьте это, — если отчаяніе вызываетъ иногда мятежи, то только надежда, надежда побѣдить, создаетъ революціи.
Правительство пытается устоять; оно не хочетъ показать своей слабости и безумно свирѣпствуетъ. Но, если раньше репрессіи могли убивать энергію угнетенныхъ, то теперь въ эпохи возбужденія, онѣ производятъ обратное дѣйствіе. Репрессіи вызываютъ новые взрывы, новые протесты, индивидуальные или коллективные; онѣ доводятъ возставшихъ до героизма и понемногу революціонныя дѣйствія усиливаются и распространяются.
Революціонная партія растетъ благодаря притоку новыхъ элементовъ, которые раньше относились къ ней враждебно или же прозябали въ полной индифферентности. Въ правительствѣ и среди правящихъ и привилегированныхъ классовъ произошелъ разладъ: одни стоятъ за упорное сопротивленіе, другіе высказываются за уступки, третьи, наконецъ, готовы отказаться на время отъ своихъ привилегій, чтобъ успокоить непокорныхъ, въ надеждѣ въ скоромъ будущемъ окончательно подавить возстаніе. Связь между правительствомъ и привилегированными классами порвана.
Правители могутъ, конечно, обратиться къ послѣднему средству: прибѣгнуть къ бѣшенной реакціи. Но теперь уже поздно; борьба отъ этого станетъ только ожесточеннѣе, а грядущая революція зальется кровью. Съ другой стороны, малѣйшая изъ уступокъ со стороны правящихъ классовъ ободряетъ возставшихъ, такъ какъ она сдѣлана слишкомъ поздно, вѣрнѣе, вырвана силой. Народъ, который раньше удовлетворился бы этой уступкой, замѣчаетъ, что врагъ сдается; онъ предвидитъ побѣду и чувствуетъ какъ растетъ его сила; люди, которые раньше подъ бременемъ нищеты и страданій ограничивались одними вздохами, гордо подымаютъ голову и смѣло идутъ къ завоеванію лучшаго будущего.
Наконецъ, разражается революція, и чѣмъ ожесточеннѣе была борьба, тѣмъ бурнѣе будетъ революція.
Направленіе, которое приметъ революція, зависитъ, конечно, отъ всей суммы разнообразныхъ обстоятельствъ, которыя подготовили наступленіе катаклизма. Но оно можетъ быть опредѣлено заранѣе по силѣ революціонныхъ дѣйствій, совершенныхъ въ подготовительный періодъ различными партіями.
Такая то партія тщательно выработала теоріи, проповѣдуюмыя ею, и активно пропагандировала перомъ и словомъ свою программу. Но ея стремленія не были достаточно подкрѣплены дѣлами, которыя являлись бы осуществленіемъ ея основныхъ идей и принциповъ. Она не предприняла ничего рѣшительнаго противъ своихъ самыхъ опасныхъ враговъ, не коснулась учрежденій, которыя ей предстояло разрушить; она была сильна созданной ею теоріей, но у нея не было дѣлъ; она не сумѣла пробудить духа возстанія и направить свои дѣйствія противъ того, чему долженъ быть нанесенъ рѣшительный ударъ въ моментъ наступленія революціи. И вотъ, эта партія осталась менѣе извѣстной; съ ея именемъ не связаны дѣла, слухъ о которыхъ дошелъ бы до самыхъ отдаленныхъ хижинъ; ея стремленія не проникли въ народныя массы, не прошли черезъ горнило толпы и улицы, не нашли себѣ ясной формулы, выраженной нѣсколькими словами, ставшей лозунгомъ всего народа.
Писатели, представители этой партіи, извѣстны читателямъ, какъ мыслители, но у нихъ нѣтъ ни репутаціи, ни способностей людей дѣла; въ тотъ день, когда толпа устремится на улицу, она пойдетъ за тѣми, чьи теоретическія идеи, можетъ быть, и менѣе ясны, стремленія менѣе благородны, но которые успѣли показать себя въ дѣлѣ.
Та партія, которая вела болѣе широкую агитацію и проявила больше жизни и смѣлости, станетъ во главѣ движенія въ тотъ моментъ, когда надо будетъ дѣйствовать, когда надо будетъ произвести революцію. Но, если у нея не хватило смѣлости заявить о себѣ революціонными дѣйствіями въ подготовительный періодъ, если у нея нѣтъ достаточной силы убѣжденія, чтобъ внушить отдѣльнымъ индивидуумамъ или группамъ чувство самоотреченія и непреодолимое желаніе привести въ исполненіе свои идеи, — если бы это желаніе существовало, оно перешло бы въ дѣйствіе гораздо раньше, чѣмъ народъ устремился бы на улицу, — если знамя ея не стало знаменемъ народа и стремленія ея недостаточно осязаемы и понятны, — эта партія не будетъ имѣть возможности привести въ исполненіе ни одного пункта своей программы. Она будетъ побѣждена активными партіями.
Вотъ что намъ говоритъ исторія о періодахъ, предшествующихъ революціямъ. Революціонная буржуазія прекрасно поняла это: стремясь уничтожить монархическій режимъ, она не пренебрегала ни однимъ изъ способовъ агитаціи, чтобъ пробудить духъ возстанія. Французскій крестьянинъ прошлаго вѣка инстинктивно понималъ это, когда онъ боролся за уничтоженіе феодальныхъ правъ. Интернаціоналъ придерживался тѣхъ же принциповъ, когда онъ стремился пробудить въ средѣ городскихъ рабочихъ духъ возстанія и направить его противъ естественнаго врага наемника, — хищника, который захватилъ въ свои руки орудія и средства производства.
III.
Интересно и необходимо было бы изучить тѣ средства агитаціи, которыми пользовались въ различныя эпохи революціонеры, чтобъ ускорить наступленіе революціи, уяснить массамъ значеніе грядущихъ событій, указать народу его главныхъ враговъ и пробудить въ немъ духъ смѣлости и возстанія. Мы знаемъ прекрасно, почему такая то революція была неизбѣжна, но только инстинктивно мы можемъ объяснить себѣ процессъ зарожденія революціи.
Въ Пруссіи главный штабъ издалъ для арміи цѣлый научный трудъ о томъ, какъ подавлять народныя возстанія, дезорганизовывать мятежи, вносить разладъ въ среду борцовъ и разсѣивать ихъ силы. Теперь хотятъ наносить сразу вѣрные удары, душить народъ по правиламъ. Изученіе, о которомъ мы только что говорили, могло бы дать отвѣтъ на этотъ трудъ и на многіе другіе, разбирающіе тѣ же вопросы, можетъ быть даже съ меньшимъ цинизмомъ. Оно показало бы намъ, какъ дезорганизовать правительство, какъ разсѣять его силы, какъ поднять нравственный уровень народа, подавленнаго нищетой и гнетомъ.
До сихъ поръ еще ничего не сдѣлано въ этомъ направленіи. Историки дали намъ яркую картину великихъ моментовъ эволюціи человѣчества въ его стремленіи къ освобожденію, но они почти не останавливались на періодахъ, предшествующихъ революціямъ. Поглощенные тѣмъ, чтобъ набросать самую драму, они лишь вскользь говорятъ о прологѣ. А насъ больше всего интересуетъ этотъ прологъ.
Какую захватывающую, грандіозную и прекрасную картину представляютъ собой усилія великихъ борцовъ, подготовлявшихъ революціи! Какую неутомимость проявляли крестьяне и нѣкоторые дѣятели изъ буржуазіи въ своей работѣ до 1789 года; какую упорную борьбу вели республиканцы, начиная съ реставраціи Бурбоновъ въ 1815 году до ихъ паденія въ 1830 году; сколько самоотверженности было въ дѣятельности тайныхъ обществъ во время царствованія толстаго буржуа Людовика-Филиппа! Какимъ ужасомъ вѣетъ отъ заговоровъ, составляемыхъ итальянцами съ цѣлью свергнуть австрійское иго, — отъ ихъ героическихъ попытокъ, отъ невыразимыхъ страданій ихъ мучениковъ. Какъ мрачна и грандіозна была бы трагедія, описывающая все преслѣдованія, которымъ подвергалась тайная работа русской молодежи, подкапывающейся подъ правительство, стремящейся преобразовать капиталистическій и земельный режимъ, — работа, продолжающаяся съ 1860 года до нашихъ дней! Сколько благородныхъ личностей предстало бы предъ современнымъ соціалистомъ, если бы онъ прочелъ эти драмы; сколько самоотверженности и величественнаго самоотреченія увидѣлъ бы онъ въ нихъ, какое революціонное воспитаніе, не только теоретическое, но и практическое, могли бы они дать нашему поколѣнію!
