– Он у меня есть, я охотник.
– Вот и чудесно. Но можно припрятать еще нарезной, неучтенный. Но до того, как погаснут телеэкраны его из тайника не вынимать.
– И это все?!
– Нет, не все. Много чего еще есть. Например, будешь менять машину, купи внедорожник. Да и мотоцикл неплохо иметь.
– Ты что, смеешься надо мной?!
– А что ты хотел?
– А политика?! А общественная деятельность?!
– Дружище, тебя прокатили на последних выборах мэра, сфальсифицировав результаты в пользу ставленника губернатора? Какую ты еще политику хочешь? Впрочем, под твоим предвыборным лозунгом «Пора вернуть эту землю себе», я бы подписался двумя руками. Но это, увы, не меняет дела.
– А у тебя в Москве нет знакомых, к которым можно было бы примкнуть в политике большего масштаба?
– У меня после Рохлина нет таких знакомых в политике, за которых я бы агитировал.
– Меня не покидает ощущение, что ты смеешься.
– Минута смеха – 10 дополнительных лет жизни.
– Ну ладно, перестань. Что делать то? В более крупных масштабах.
– В более крупных? Ну, поставь дизель агрегат не только дома, но и на своем заводике. А еще лучше турбоагрегат производства объединения «Пермские моторы». И организуй на заводе хранилище дизтоплива. Желательно, побольше.
– И это все?
– Ты не находишь, что наш разговор зацикливается?
– Ладно, а сам чего делать будешь?
– То же, что советовал только что тебе.
– Ага, видишь, нас уже двое!
– Было бы лучше, чтобы было побольше. Вот это и делай. Ты же лучше меня знаешь местную тусовку. Да и кое-какие выходы на московских… э…э…э «неформалов» у тебя самого есть.
– На что ты намекаешь?! – возмущается он.
– На филателистов, ты же вроде увлекаешься сбором марок? А в неформальных клубах по интересам бывает масса полезных знакомств.
Он смотрит на меня с подозрением, ожидая подвоха. А я продолжаю.
– Кстати, о филателистах. Легендарный Махно начинал как скромный председатель местного совета. И не было у него ни банды, ни денег. Только моральный авторитет. А потом появилась и банда, и деньги, и власть. Так что завоевывай моральный авторитет.
– А местный совет, тьфу, администрация?
– Когда погаснут экраны телевизоров, главой администрации станет тот, кто первым достанет спрятанный ствол.
– В целом понял. Но когда же, они, черт побери, уже погаснут?
– Жди. Жди и верь.
– Кому?
– Нашим Богам. Кстати, знаешь, сколько у нас в окрестностях языческих капищ? Сорок штук. Вот так то.
– Ладно, Боги, Богами, но этот, энергетический атлас сможешь достать?
– Зачем он тебе?
– Так, интересно. Я же инженер по образованию. Хочу показать одному коллеге. Он вроде пишет диссертацию по управлению сетями. И будет рад такому материалу. В данном случае я вроде как меценат.
– А-а-а, тогда понятно. Что ж. Дело благое. Но этот атлас сейчас, наверное, будет стоить дороже.
– А я не бомж.
– Ладно, постараюсь. Хотя и не обещаю. Сам понимаешь, столько лет прошло.
– Постарайся, дорогой, постарайся. Ну, ладно, не прощаюсь, побегу. Дела.
Он переходит по мостику на другую сторону реки, где на шоссе его ждет машина. Какая-то иномарка средней руки. Садясь, он еще раз машет мне рукой.
Я машу в ответ.
Свежеет. Вода хлюпает под ногами. А в голове звучит песня, которую написал один жутко талантливый мальчик. Его зовут Кирилл. Фамилии не помню. Он выступал в передаче «В нашу гавань заходили корабли».
Песня так потрясла меня, что я запомнил ее наизусть с первого раза. Она как будто про нас. Про меня и этого знакомого. И, возможно, еще тысячи и тысячи таких, как мы.
Вот эта песня,
Ну, почему наши дела так унылы.
Как вольно дышать мы бы с тобою моги.
Но где-то опять некие грозные силы
Бьют по небесам из артиллерии земли.
Да, может и так, но торопиться не надо.
Что ни говори, небо не ранишь мечом.
Как ни голосит, как ни ревет канонада,
Сколько ни бей, все небесам нипочем!
Ах, я бы не клял этот удел окаянный,
Но погляди, как выезжает на плац,
Наш командир, наш генерал безымянный,
Ах, этот палач, этот подлец и паяц.
Брось, он не хулы, не похвалы не достоин.
А потому, нам не стоит спешить.
Он не Бонапарт, он даже вовсе не воин,
Он лишь человек, что же он может решить?
Вот и опять ветер слезы не вытер,
Что ж ты молчишь мой одинокий трубач?
Ты молчалив и невозмутим, как Юпитер.
Что тешит тебя в этом дыму неудач?
Я никакой тут не удачи не вижу.
Хоть трубачом, хоть Бонапартом зовись.
Я ни от чего и ни от кого не завишу.
Стань, делай как я! Ни от кого не завись!
И что бы не плел, и куда бы не вел воевода,
И сколько воды, сколько беды утечет.
Знай, все победят только лишь ЧЕСТЬ и СВОБОДА.
Да, только они. Все остальное не в счет!
Только они. Все остальное не в счет. Ты прав, дружище.
Книга закончена. Она была написана, что называется, на одном дыхании. И получилась местами сумбурной, местами излишне эмоциональной. Но я не буду ее править. Пусть читатель поймет не только мысли автора, но и его чувства.
А излишнюю эмоциональность автор попытается сгладить в послесловии. Итак, если вкратце, какие самые важные выводы можно сделать из всего сказанного.
Первое. Автор имеет некоторые основания полагать, что его мнение будет принято во внимание хотя бы узким кругом читателей.
Второе. Обращаясь к этому кругу, автор всей силой своего, пусть и небольшого авторитета, призывает отказаться от «игр в политику», а тем более «игр в революцию». Какую угодно, мирную, бархатную, оранжевую.
Третье. Автор, принадлежа в целом к вполне определенной части идеологического спектра, призывает отказать в доверии практически всем нынешним «вождям» и «идеологам» национально-патриотической направленности любой окраски и любых модификаций. Ибо 99% их или люди никчемные, или продавшиеся провокаторы.
Четвертое. Сказанное не означает, что мы в восторге от нынешних российских реалий. Более того, они нам глубоко противны. И мы страстно желаем краха этому режиму.
Пятое. Однако мы уверены, что этот крах неизбежно наступит в силу совершенно естественных причин.
Шестое. В такой ситуации самым лучшим для тех, кто не приемлет нынешние реалии, является лозунг «Никакой поддержки…». Который вроде бы и нейтрален, и безобиден. Но, при определенном развитии событий, как показали в свое время большевики, весьма перспективен. Ибо любое политическое противодействие в подобных случаях лишь укрепляет режим. Так как опереться можно только на то, что сопротивляется.
А вот всеобщее гадливое презрение к режиму, всеобщая брезгливая отстраненность масс, дезориентируют власть. Она в этом случае тонет, как в болоте, во всеобщем глумливом и презрительном равнодушии.
И любой кризис будет для нее смертельным. Тем более кризис предсказанного нами масштаба.
Так пусть же бездна развернется под их ногами.
Седьмое. И все же главной задачей тех, кто относится к нынешним реалиям так же негативно, как и мы, является не способствование краху этого режима, и, более того, этого государства (на что, собственно, и направлена политическая или революционная борьба), а недопущение его возрожденияпосле кризиса, в условиях новой реальности.
Восьмое. При выполнении этой задачи в условиях кризиса, главное не суетливая активность, а четкость и целеустремленность в действиях. Пусть и скупых.
Девятое. Целеустремленность же определяется ясным осознанием того, что хочешь. И, еще важнее, того, чего не хочешь. Чем готов пожертвовать, и что, наоборот, желаешь сохранить при любых условиях. Иными словами, наличие того самого «образа мечты».
При наличии этого осознания и этой целеустремленности все остальное приложится почти автоматически. Появятся и ресурсы, и возможности проявить себя. Будут и активность, и кураж, и успех.
А пока следует набраться терпения. Не подставляться, не размениваться на яркие мелочи. И ждать.
При этом представившееся время надо использовать для наведения порядка в собственной голове и помощи в этом благом деле своим товарищам.
Ибо разруха в делах начинается с разрухи в головах. И наоборот, успех в делах начинается с появления прорывных идей в головах.
В данной связи хочу поделиться одним своим наблюдением. Я глубоко верю в наших Богов. И анализируя некоторые моменты политической и идеологической борьбы с этой точки зрения, вдруг четко осознал, что Боги не дают успеха тому, кто неправильно понимает Их замысел. Кто неправильно оценивает реалии. Неправильно мыслит.
Стоит начаться прояснению в мозгах, как удача приходит как будто неожиданно. С совершенно невероятной стороны.
Для человека неверующего это необъяснимо. Для человека верующего это очевидно.
