Очень живо представляю описанную отцом картину артподготовки перед наступлением: «Утром в 6 часов падали снаряды... Взрывы, дым, пыль, уши заглохли. Казалось, никто из нас не выживет. Но и интересно было смотреть, как в предрассветном мраке летели снаряды со светящимися хвостами и взрывались... не один и не десяток. И каждый взрыв мощнее предыдущего. После 7–8 минут артподготовка закончилась, и начали петь пулемёты, как влюблённые с разных сторон сада!»
Не удивляюсь такому сравнению, равно как и подобным строкам во фронтовом дневнике: «За нами шоссе, которое почти полностью закрыто поваленными и сломанными от осколков деревьями... Больно было смотреть». Или же: «Мы располагались около озера, в 1,5 км вдали от Бенешевица. Там был замок чешского короля. Хорошо был построен, красивые статуи, везде розы... Красиво было». Папа всегда был эстетом. Иногда мы его спрашивали: «Почему ты стал врачом? Ты бы мог быть прекрасным литератором». А он отвечал: « После стольких ранений я должен был бы всю жизнь посещать врачей... Почему бы самому им не стать?» И он стал хорошим врачом для себя и для окружающих.
Помню, как тепло и серьёзно мы относились к нашему любимому празднику – 9 Мая – и отмечали его как второй день рождения отца. Помню, когда после распада СССР на несколько лет отменили этот праздник – как стыдно нам было перед отцом... Как будто его, живого, вычеркнули из жизни новой Армении. Слава богу, опомнились и восстановили праздник. Помню, с каким недоумением папа слушал доводы – якобы это не наша была война и они напрасно воевали. Бедное, бедное поколение наших отцов... В 18 забрали воевать, а в 68 лет посмели упрекнуть – зачем воевал? Простите нас, отцы наши, что в обрушившихся на нас базарно-капиталистических условиях мы не смогли обеспечить вам спокойную и достойную старость, о которой вы, наверное, мечтали в окопах и после каждого победного боя.
В записной книжке отец написал о войне. О войне, которая ворвалась в каждый дом, коснулась огромного числа людей, искалечила миллионы судеб. И написал о своей войне, которая испытала на прочность 18-летнего юношу – бросив его из тёплого домашнего очага в далёкую Европу, ранив много раз и наградив многократно, превратила его в сильного мужчину. Награды у него были довольно весомые – «Красная звезда» (19 сентября 1945), «За Победу над Германией».... А самой большой наградой была Победа – Победа всех и каждого.
И пока живы мои сверстники, чьи отцы возмужали во фронте под свист пуль и снарядов, Великая Отечественная война будет воспринята как собственная боль. Даже если в старости от потери памяти вдруг забудем, кто, с кем и зачем воевал, кровь не даст забыть, что и твой родной отец там воевал и победил.
P.S. Во время подготовки этого выпуска «Страны Наири» я ещё больше удостоверилась в правдивости последних своих строк. Все, кто был причастен к созданию этого номера, сделали свою работу от всего сердца, тем самым воздав дань почтения и памяти солдатам Победы.
Теги: Великая Отечественная война
Поженились сержант с лейтенантом...
22 июня 1941 года застало родителей в Баку. Отец был уже дипломированным инженером, мать в то лето поступила на первый курс Бакинского университета - учиться на биохимика. Отца через месяц призвали в армию. Демобилизовался в декабре 1945-го. Мать призвали в апреле 1942 г.
Оба не любили вспоминать войну.
Я всё пытался разговорить их (от детских вопросов насчёт количества сражённых фрицев до интереса к экстремальным ситуациям на фронте), но мало что узнал. В оставшихся военных билетах, уже после них, прочитал скупые строки. У отца путь пролегал через Закавказский, Крымский, Северокавказский и опять Закавказский фронт. Кое-что из деталей я всё-таки у лейтенанта выцарапал. Узнал о тяжёлых боях за Кавказ, об ужасной катастрофе в Крыму, в Керчи. У армян тогда появилась поговорка: "Керчь – айин верч" («Керчь – армянину конец»). Уж очень много войск скопили тогда наши стратеги на небольшой территории. Огромные потери понесла 390-я армянская дивизия 51-й армии, пять месяцев ведущая изнурительные оборонительные бои. Её поначалу обвиняли, а позже военные историки признали, что период героического сопротивления дивизии помог другим соединениям обойтись меньшими потерями. Но оставим это историкам и политикам.
На вопрос о самом страшном эпизоде отец как-то признался, что это были последние часы на крымской земле, когда при отступлении шла беспорядочная переправа через пролив к Тамани. Катера подходили с того берега, в них битком набивались бойцы, а немецкие самолёты аккуратно долбили сверху, топя каждый второй, если не больше. Люди пытались переправиться вплавь сами – кто на доске, кто с покрышкой. Отцу повезло с погодой: небо заволокло тучами, самолётов не было, и катер проскочил.
Отцу довелось ещё побывать за границей. Но это не было столь серьёзным испытанием. Помните? В ходе войны советские войска были введены в Иран, в Тавриз. «Это тебе не Румыния», – иногда шутливо укалывала мать, напоминая, что она с боями дошла до Румынии и встретила там День Победы.
В этот день весь полк (527-й зенитный артиллерийский полк) ликовал. Девчонки плакали и пели. И сержант Надежда Аракелян, командир отделения разведки, пела на армянском Саят-Нову. Пели на русском, украинском. А как они, зенитчицы, плакали через месяц, когда в июне пришёл приказ демобилизовать женщин, а мужчин отправить на войну с японцами! Прощались, обещали не забывать друг друга, писать. Наверное, на первых порах писали. Вспоминали, как сбивали самолёты, как хоронили подруг и друзей. Как однажды снаряд угодил в землянку, где отдыхали девушки, и похоронил их заживо. Мать была в той смене, что дежурила, сторожила советское небо. Сторожила его и в Одессе, освобождала Украину. Не далее как в августе 1997 года Посольство Украины в Ереване пригласило её в Малый зал филармонии для награждения памятным знаком «50 рокiв визволення Укра[?]ни». Интересно, что думает нынешний посол о «вызволении». Тоже считает вслед за начальством, что СССР напал на Украину? И есть ли у них юбилейные, к 70-летию, медали? Матери моей, ушедшей в январе 1999 года, она ни к чему. Хорошо, что она не дожила, не узнала, что в освобождённой ею Одессе людей безнаказанно сожгли за иное мнение. Если это не фашизм, то что? Почему так демократически молчат бывшие соратники по антифашистской коалиции?
И это оставим историкам и политикам. Лучше вспомним светлый май 1945-го, возвращение долгожданных сыновей, внуков, мужей, братьев, сестёр и любимых. С войны возвращались по-разному. Мои на двоих привезли одну контузию (отец), два осколочных ранения (мать) и «полторы» медали. «За оборону Кавказа» и «За Победу над Германией». Но это их, поженившихся в 1946 году, мало заботило. Главной наградой фронтовиков была жизнь. Которая после пережитых ужасов казалась лёгкой прогулкой. Но оказалась не такой уж лёгкой. Отец 10 лет работал инженером на Нефтяных Камнях на Каспии, где добывали нефть (15 дней в море, 15 – дома). Мать, окончив университет, из-за нас, двоих сыновей, променяла биохимию на профессию воспитательницы детского сада. В конце 50-х она, указывая на нас, подрастающих, надоумила отца уехать из интернационального Баку, тем более что двоюродный брат отца был в Ереване не последним человеком. А точнее, первым секретарём ЦК, и именно поэтому квартиру в Ереване отец получил среди последних из приглашённых на работу по договору специалистов: через полтора года.
Мать продолжала воспитывать малышей, трудовой стаж у неё зашкалил за 50 лет, а с учётом фронтовых – много больше. Но я за всю жизнь ни разу не слышал, чтобы мать говорила кому-то о том, что является участницей войны (да ещё зенитчицей). И отец никогда не хвастал. Сержант с лейтенантом, вступившие, кстати, в КПСС в 1944 году на фронте, были другой породы. Тогда было много таких, считавших, что они просто выполнили долг перед Родиной. И всё. Глядя на некоторых теперешних «вояк», порой возвеличенных до небес и подставляющих уши дифирамбам, понимаешь, что родители у этих были немножко другие.
...Сегодня в Армении из ветеранов войны осталось около 1100 человек. Очень многие из них живут крайне стеснённо. Перед огромным количеством ушедших из жизни фронтовиков Армения так и осталась в неоплатном долгу. Хорошо хоть красный день 9 Мая, отменённый в 90-е годы доморощенными «демократами», вернули в календарь. И никто его больше не тронет.
В этот день в Ереване бывает много сирени. И я всегда иду 9-го с букетом на кладбище к сержанту с лейтенантом. Дети фронтовиков этот день помнят. Насчёт всех внуков – не уверен. А дети, пока есть силы, приходят, вспоминают, поминают.
Помню, мать говорила, что её представили к медали «За отвагу», дело это затянулось, потом война кончилась и наградной лист где-то застрял.
