Максим Фрай - Книга для таких, как я

ЖЕНСКИЙ РОМАН

— Ах, оставьте меня, — воскликнула Клара. — Вы негодяй!

Альберт удержал ее.

— Клара, — сказал он, — Клара, столько ошибок совершено, столько глупостей сделано! Будьте моей женой, Клара, чтобы никто никогда не мог больше разлучить нас! Вы согласны?

Она потупилась, на прелестном личике горел румянец, и тогда еле слышно Клара прошептала:

— Да.

Как ты думаешь, Арчибальд, он вернется? — спросила Стелла.

И дворецкий покачал головой:

— Никогда.

Лора опустилась на ковер и открыла сумочку. Разноцветные пилюльки в блестящих упаковках посыпались на пол. Она поднимала их одну за другой и отправляла в рот, улыбаясь все той же загадочной улыбкой, которая так заворожила Дренда в их первый вечер.

— Обещай мне, что будешь думать обо мне хотя бы полчаса в день, улыбнулась Лиз.

Он засмеялся и поцеловал ее:

— Сорок пять минут, дорогая, честное слово! И полтора часа в день каждый уик-энд!

Я думала, что смогу остаться здесь надолго, если не навсегда. Выходит, я ошибалась.

Снова зазвонил телефон. Джин надела плащ и погасила свет:

— Идем, Линда. Идем отсюда.

Грег был здесь, рядом. Он погладил ее по щеке, нежно, как ребенка:

— Спи, Крис. Спи, малыш. Скоро утро.

В тот вечер они ни о чем не говорили. Просто сидели в гостиной у телевизора, потягивая из высоких стаканов красное вино. Ей нравилось, что они ведут себя как люди, прожившие вместе достаточно долго для того, чтобы примириться друг с другом. Это дарило ей смутную надежду, что когда-нибудь, лет двадцать спустя, они будут так же сидеть в гостиной и дружелюбно молчать за стаканом вина. Это, возможно, не было счастьем, но очень его напоминало.

Я не уверена, что это надолго. Но пока он рядом, мне все равно, что будет потом. Ну, почти все равно… И потом, я надеюсь. Это самый ценный подарок из всех, оставленных мне Пьером: он научил меня надеяться.

И он с наслаждением повиновался ее приказу.

— Хватит безумств! — решительно сказал Карл. — Я уже не молод, да и ты… — он осекся, увидев, как нахмурилась Джулия, и поспешно добавил: Впрочем, ты-то еще можешь себе позволить все что угодно. Но ради меня попробуй немного побыть благоразумной девочкой…

Джулия тихо всхлипнула и робко прижалась щекой к его плечу. Мир был восстановлен.

И он припал к ее нежным, еще вздрагивающим от недавнего плача губам.

— Карин, я остаюсь, — тихо сказал Рой.

— На выходные? — равнодушно уточнила она.

— Навсегда, дурочка! — рассмеялся он и заключил ее гибкое тело в свои сильные объятия.

— Без тебя моя жизнь будет пустой и бессмысленной, — почти беззвучно прошептал Томас. Но Айрис услышала его и замерла, чтобы не спугнуть счастье.

Дверь закрылась, и они остались одни. Колин посмотрел в глаза Розе и погасил свет.

Под холодной стопой времени исчезают буквы на камне, но много раньше канет в небытие тот, кто вырезал буквы, и обратится в прах владыка, пожелавший увековечить имя свое до скончания времен.

— Да отвернутся от него все боги! — сказал Луций и упал бездыханный.

Клавдия встала с ложа и улыбнулась:

— Да живет Цезарь вечно! — И она кликнула рабов: убрать тело.

— Да, — сказала мадам де Лимож, сияя от счастья, — и не забудьте подать ликеры вовремя. Его величество обожает точность во всем.

— Ох ты гой еси! — сказал Ядрейко, выходя из княжеских покоев на простор. Лучезарный окоём веселил глаз. Его простое сердце наливалось восторгом, аки спелый налив в саду янтарным соком. — Дай тебе Боже княжить еще сто лет, и тогда самой славной и великой державой станет наша святая Русь! — И Ядрейко истово, с жаром перекрестился.

Великий князь вышел из отцовской опочивальни и обвел испытующим взглядом приутихших придворных. "Орленок стал орлом! — одобрительно подумал старик Потоцкий. — Ишь как смотрит-то! Да, с таким государем Россия не пропадет!"

И после этих слов королевы прекрасные дамы и благородные их спутники отправились на отдых, ибо следующий день сулил им немало новых забав.

П а ж:

О, злые люди! Вы можете ликовать: она мертва.

Раздается истерический смех Анны, переходящий в рыдания.

(Комедия)

Г р а ф:

Ну, Маргарита, обнимись с Анджело.

Не лучше ли теперь уладить миром,

Коль скоро донья Белла вас прощает

И обещает гостьей быть на свадьбе.

Все, обнявшись, расходятся.

Сострадание не есть страдание, а посему страдание, ставшее состраданием, перестает быть страданием. Соразмеряйте же бытие свое с этой мудростью.

Так сказал Высокий и удалился.

Завтра! О да, завтра все начнется!

И долго еще все те, кто гостил в тот вечер у Фурдыщевых, оставались в недоумении, не зная, действительно ли они ели эти необыкновенные блины или это была просто мечта, представшая только на миг желудкам их, утружденным долгим перевариванием фурдыщевского угощения.

— Аксентьев застрелился!

Дни проходят, один за другим, а я все грущу понемножку, потому что нет со мною Настеньки. Не захотел жить с нами ангелочек-то мой. Улетел-с!

Следующим летом я вернулся в Дубраву и узнал, что Степан помер, свалившись с лошади. Месяц промаялся, да потом помер. И Анюта его померла от какой-то неведомой хвори в Великий пост. И дети их померли. Только младшенький Егорка остался, его взяли к себе сердобольные соседи. Впрочем, на следующий год, перед самой Пасхой помер и Егорка.

Стеки подул в ствол револьвера. "Да, шесть пуль — весомый аргумент в любом споре".

Стеки подмигнул своему отражению в зеркале. "Ты права насчет блондинок, детка, но такая рыжая, как ты, имеет все шансы соблазнить меня. Во всяком случае, стоит попробовать".

Стеки плюнул в море с отвесной скалы. "Оставайся там, дерьмовый подонок, и пусть крабы устроят хорошую вечеринку на твоих костях".

Стеки откусил кончик сигары и нашарил в кармане спички. "Все в порядке, шериф. Угостите меня стаканчиком виски в воскресенье, и я все забуду".

Стеки поставил на стол бутылку текилы. "Это все, что я заработал за эту дерьмовую неделю, детка".

Стеки сделал еще шаг и упал. "Кажется, на этот раз ты действительно влип в дерьмовую историю, парень".

— Джейк! — Милли выглянула из кухни, где, судя по запаху, ждал меня ароматный кофе. — Наконец-то, чего я только не передумала!

Я обнял ее.

— Все хорошо, детка. Теперь все будет хорошо. Эта свинья Морелли больше не отравит нам ни одного уик-энда.

— Джейк! Ты…

— Ничего особенного, детка. Он умер совершенно самостоятельно. Кажется, подавился.

— Подавился?!

— Ты представить себе не можешь, насколько вредно волноваться за едой, дорогая!

Харви вышел на террасу, сжимая в усталой руке непомерно тяжелый сейчас бокал вермута. Затянутое тучами низкое небо отразилось в его глазах. И горное эхо подхватило звук выстрела.