Максим Фрай - Книга для таких, как я

— Джейк! Ты…

— Ничего особенного, детка. Он умер совершенно самостоятельно. Кажется, подавился.

— Подавился?!

— Ты представить себе не можешь, насколько вредно волноваться за едой, дорогая!

Харви вышел на террасу, сжимая в усталой руке непомерно тяжелый сейчас бокал вермута. Затянутое тучами низкое небо отразилось в его глазах. И горное эхо подхватило звук выстрела.

— Знаешь что, дорогой, — сказала мне Мейбл, вертя в руках опустевший бокал, — по-моему, уик-энд был великолепен.

Наверное, это весьма впечатляющее зрелище: падение автомобиля в трехсотфутовую пропасть. Но любоваться на это ранним утром на пустынном пляже было некому.

— А теперь мы все умрем, — зловеще улыбнулся Хосе и разжал пальцы.

Шкелтон носком ботинка поддел камень и отправил его в пропасть. "Что ж, наверное, Пресман прав, и я — последний романтик в этом сошедшем с ума мире".

Ну вот и все. Прощай, нехороший парень, прощай навсегда.

Возвращаясь с кладбища, четыре очаровательные вдовушки, которым очень шел траур, посетили магазин на бульваре Салливан (маленький и дорогой), где приобрели себе купальные костюмы (очень маленькие и очень дорогие). Затем они заглянули в кондитерскую на углу, чтобы за чашечкой горячего шоколада обсудить планы предстоящего им бесконечного отдыха.

Грейс подняла рюмочку шерри:

— За нашего бедного Саймона, девочки. Как это мило с его стороны упомянуть в своем завещании всех нас!

— Да, очень мило. — Долли лукаво улыбнулась остальным, поднимая свою рюмочку. — Очень мило и очень неосмотрительно.

Два месяца спустя две очаровательные юные леди ели вишни в саду, стреляя косточками в зазевавшихся воробьев. Младшая, прервав ненадолго это увлекательное занятие, задумчиво уставилась в небо:

— Как ты думаешь, Бетси, мисс Чесвик теперь в раю или?..

Старшая пожала хрупкими плечиками:

— Не все ли равно, Эми? Главное, что ее нет здесь!

— Знаешь, Бетси, если она в раю, то я лучше не буду молиться, чтобы Боженька простил нам наш грех…

Маленький мсье Нюмье мечтательно улыбнулся: "Хотел бы я посмотреть на Сержа, когда следователь спросит его, почему в его кармане лежат остатки яда, от которого скончалась его бедная богатая супруга. И заодно попытается выяснить, где он находился вечером седьмого июля".

Вечером того же дня мисс Блейсмонд зашла к нам попрощаться.

— Как я могу отблагодарить вас, сэр? — В ее прекрасных глазах снова сверкали слезы, но теперь это были слезы радости.

Зная страсть Дональда к дешевым эффектам, я не пытался вмешиваться в разговор, но с удовольствием предвкушал его финальную реплику. Вытянув ноги, Дональд поудобнее устроился в кресле и, не торопясь, допил свой пунш. Наконец он поднял глаза на нашу очаровательную посетительницу.

— Пожалуй, вы можете отблагодарить меня, моя милая. Я буду очень признателен, если увижу, как смотрятся на вашей прелестной шейке эти изумруды. — И Дональд неторопливо полез в карман за коробочкой.

Комиссар потянулся за очередной чашкой кофе (кажется, десятой за ночь) и про себя порадовался, что мадам Ланью никогда не узнает ни об этой чашке, ни о девяти предыдущих. Дело было закончено, можно было ехать домой, но он оттягивал момент, когда придется встать со стула и идти по длинному коридору. Тело одеревенело от усталости, но голова была ясной, а настроение — прекрасным. И только в ушах еще звенел голос бедняги Жиля: "Изо дня в день, вы только подумайте, мсье, изо дня в день!"

Все стихло. Потом снова защебетали птицы, привыкшие к выстрелам.

Эшли улыбнулся жене и подал ей руку. "Господи, сделай так, чтобы она замолчала. Если она еще что-нибудь скажет об Анне, я убью ее", — с ужасом подумал он.

Благополучный исход дела о наследстве не улучшил настроение Хельмута. Он почти не выходил из дома. В томительно долгие часы сиесты он тупо вертел в руках чашку остывшего мате, к которому так и не смог привыкнуть, и еле слышно напевал: "Жили у Ханны две обезьяны, жили, жили, да умерли…"

Он пожал плечами, повернулся и пошел прочь. Сейчас он выглядел тем, кем и был на самом деле: старым сутулым человеком, многие однокашники и друзья которого уже умерли. Ему изо дня в день приходилось мучительно напрягаться, чтобы подобные мысли как можно реже приходили в голову окружающим, чтобы не рухнул карточный домик его величия, с таким трудом возводимый в течение всей долгой хлопотной жизни. Лиз, видимо, тоже почувствовала это. Во всяком случае, она потянула Викторса за рукав.

— Бедный господин премьер-министр, — тихо шепнула она.

"Дорогой Олаф! Трейси — это я, а мисс Финбойл давно умерла. Прощай. Берта". Больше в записке ничего не было.

Борис поднял слипающиеся глаза на светлеющее окно.

— Леночка, — жалобно сказал он капитану Струганиной, — у вас в столе еще лежит та бутылка? Давайте-ка сварим кофе, и по рюмочке! Ну чем мы с вами хуже этого Мегрэ?

Гарри отхлебнул остывший кофе из пластикового стаканчика. Знал бы Эл, на какую бурду он променял его фирменный «эспрессо» с крошечным, тающим во рту печеньем!

Инспектор пожал плечами.

— Ни у меня, ни у правосудия не может быть к вам никаких претензий, Томсон. А вот что касается вашей жены… Не хотел бы я быть на вашем месте сегодня вечером. Или я ошибаюсь?

Я возвращался домой пешком. Не ближний свет, конечно, но проветриться мне не мешало. Завтра я позвоню Тоне и скажу ей, что через год у нас будет сын, и поэтому имеет смысл пожениться, не откладывая. Мы назовем сына Шуриком, и он будет жить долго и счастливо, потому что к тому времени, как он вырастет, всех этих гадов, крадущихся в темноте, шарящих липкими глазенками-буравчиками: как бы обмануть, отнять, убить, — так вот, всех этих гадов уже просто не будет. Мы позаботимся об этом, я, Валерка, Соня, капитан Вишняков, нас много, и мы позаботимся об этом все вместе.

— Бестолковые эти девчонки, — усмехнулся Витька, — ну да ладно, переживем. Ставьте чайник, товарищ без пяти минут майор, будем питаться по-холостяцки: на первое заварка, на второе кипяток.

— Не прибедняйся, — хмыкнул Игнатьев, — Тамара говорит, что у тебя в столе в любое время суток можно найти все, чего нет в буфете, который к тому же закрывается в шесть… А как ты думаешь, с Парфеновым все будет в порядке?

— С Парфеновым? Да с ним все в порядке со вчерашнего вечера. В семь пришел в себя, в восемь начал проситься домой, в девять попытался сбежать, в десять дорвался до телефона и начал излагать мне свои версии происшедшего. Железный парень. Моя, между прочим, школа!

Берский поднял свою рюмку водки и чокнулся с Аликом. Что с того, что этот ублюдок не предпринимал никаких попыток к бегству? Мертвые не говорят, более того, их и не спрашивают. Да уж, не повезет, так не повезет! А у них теперь просто была маленькая профессиональная тайна. Одна на двоих.

Этот вечер был крайне неудачным, по крайней мере, для двух человек. Для жены генерала Савельева, муж которой, несмотря на все обещания, не смог сопровождать ее на премьеру в Мариинском. И для заведующего отделом реанимации Вартмана, чьи попытки вернуть к жизни Тома Кланга ни к чему не привели…