Мы видим сегодня совершенно явно и отчетливо гармоничное сочетание системного интереса американо-израильских элит и корыстных текущих интересов американских демократов.
Первый заключается в том, чтобы любой ценой не допустить выхода Ирана в число региональных держав первого ряда, то есть стран, обладающих атомным оружием. На самом деле не менее важно не допустить развития в Иране мирного атома – значительной сети атомных электростанций – так как это кардинально повышает экономический потенциал страны и, соответственно, ее конкурентоспособность, ее значение для всего Ближнего и Среднего Востока.
Корыстный же интерес американских демократов заключается в том, чтобы выиграть выборы в ноябре 2012 года.
И вот этот стратегический и тактический интересы, совпадая, создают патовую ситуацию, возможность мирного выхода из которой неочевидна.
Следующая проблема заключается в том, что атомную программу Ирана, которая официально позиционируется как мирная программа, в ее сегодняшнем состоянии вряд ли можно остановить исключительно военными средствами. Она слишком разветвлена и прошла уже слишком большой путь.
Военными средствами ее можно лишь затормозить на несколько лет, но именно затормозить. Поэтому американцам нужно нанести Ирану максимальный ущерб, чтобы на возможно более долгое время отодвинуть восстановление атомной программы. Кроме того, им надо попытаться нанести удар так, чтобы изменить всю внутреннюю политическую ситуацию в Иране. Программа-максимум – привести к власти проамериканское правительство, благо наличие либеральной «пятой колонны» и серьезных либеральных настроений в Тегеране доказано массовыми беспорядками. Но, поскольку приход такого правительства вряд ли возможен, американцам объективно надо стремиться к выполнению программы-минимум: хаотизации ситуации в Иране, чтобы любому его руководству было не до атомной программы, чтобы в технологическом отношении Иран провалился в прошлое до состояния невозможности восстановить ее.
Как говорилось по поводу Югославии, кстати, демократами, – «вбомбить в каменный век», то есть уничтожить инфраструктуру. Это не ограниченный удар, это уже удар, направленный на системное разрушение общества, на нанесение максимального ущерба, на долговременный подрыв экономики и уничтожение руководства.
Существенно, что многонациональный характер Ирана (достаточно вспомнить, что в нем живет больше азербайджанцев, чем в самом Азербайджане, а юг Ирана и Пакистана образует Белуджистан) может позволять американцам надеяться на его распад.
Эти возможные надежды бредовы, но по нападению на Ирак мы знаем: помимо прочего, США умеют делать и ошибки.
А удар по Ирану будет иметь катастрофические последствия для всей мировой экономики.
* * *
Первая в истории человечества локальная ядерная война – это ужасно, но экономические последствия хуже.
Для мировой экономики есть вещь страшнее войны: это депрессия.
Если удар по Ирану будет масштабным, он не сможет экспортировать нефть, что нанесет страшный урон экономике Китая. Длительность прекращения зависит от глубины и продолжительности хаотизации ситуации в Иране, но даже относительно недолгий перебой в поставках иранской нефти в Китай затормозит его развитие.
Сегодня единственное, что удерживает мировую экономику от падения в глобальную депрессию хуже Великой депрессии рубежа 20-30-х годов XX века, – это спрос, который предъявляет Китай.
Перестав быть генератором глобального спроса, он столкнет мировую экономику в глобальную депрессию – состояние, в котором отсутствие спроса надежно блокирует развитие, а стагнация поддерживает сама себя.
Даже временное торможение развития Китая обострит его внутренние социальные и межрегиональные проблемы, что станет дополнительным внутренним фактором этого торможения – и, следовательно, удерживания мировой экономики в депрессии.
В принципе глобальная депрессия, равно как и усиление «глобальной турбулентности», должна усилить конкурентные позиции США – неважно, психологического и управленческого лидера мира или «тихой гавани».
Кроме того, удар по Ирану спровоцирует рост религиозного самосознания, всплеск исламского шиитского самосознания, предельно радикализованного, по всей Европе. Европа – это человек с мусульманской гранатой в желудке, да и США, хотя и в меньшей степени. И эта граната может быть взорвана американским ударом по Ирану.
Однако если ответный удар Ирана напугает инвесторов, а мусульманская реакция в Европе окажется относительно слабой, США не станут «тихой гаванью», а доллар ослабеет или вступит в зону флуктуации.
В зоне риска находится и английский фунт, ибо Великобритания традиционно поддержит США и также может попасть под ответный удар.
Удорожание нефти, общая нестабильность и сваливание мировой экономики в депрессию усилит проблемы Европы. Новый виток ухудшения глобальной конъюнктуры может вынудить Германию и Францию отказаться от спонсирования «слабых звеньев» зоны евро. Это не приведет к ее распаду, ибо правительства стран-неудачниц утратили способность к самостоятельному денежному управлению; кроме того, связанные с евроинтеграцией, евро и европейскими ценностями стереотипы прочны. Наиболее вероятен вариант лишения стран Южной Европы (кроме Италии) прав влиять на денежную политику зоны евро и претендовать на заметную помощь с их сохранением в этой зоне (на правах Черногории).
Отказ от евро возможен лишь при выходе из еврозоны Франции или Германии, но это неосуществимо: еврозона выгодна для них как для наиболее развитой ее части, и потому будет сохранена. Однако страх перед разрушением будет подтачивать евро сам по себе.
В результате валютами – «убежищами» будут уже резко подорожавший швейцарский франк (а «зоной безопасности» – территория в 300–600 километров от границ Швейцарии, в зависимости от направления) и норвежская крона (из-за удорожания энергоносителей). Наибольший же прилив средств ожидает кризисную «классику» – золото.
Для России удар по Ирану финансово выгоден, так как повысит цену нефти. В условиях глобальной депрессии наличие нефтедолларов существенно повысит значение нашей страны (как и значение арабских нефтедобывающих стран) и как рынка сбыта продукции развитых стран.
Это обеспечит терпимость Запада, который перестанет скорбеть об отсутствии демократии в России и начнет требовать от нее только стабильности, что приведет к смене политической ориентации заметной части правящего класса, пока придерживающейся либеральной риторики.
Однако перебои с поставками нефти активизируют Китай, и российскому руководству придется увеличить экспорт в него энергоносителей, а возможно – и прямо допустить китайские корпорации к добыче энергоносителей. Это ускорит крайне опасное для нас изменение баланса сил не только в Средней Азии, но и на всех территориях к востоку от Урала.
Это будет изменение глобального масштаба – однако его значение и характер всецело зависят от будущего развития Китая: если третья волна кризиса после США и Южной Европы накроет его, подобная пугающая нас сегодня интеграция окажется практически безопасной для России.
Китай: надежда мира и новые тревоги
Центр экономической мысли перемещается в Китай
Мир приближается к поворотному пункту развития человеческой цивилизации. Таким было общее заключение, которое сделали эксперты из различных стран на серии прошедших недавно в Пекине и Шанхае международных конференциях по проблемам глобального развития и взаимодействия различных мировых центров. С китайской стороны организаторами этих международных встреч были такие влиятельные общественные центры, как Китайский фонд внешнеполитических проблем и Шанхайский институт международных отношений. С российской – международный фонд «Диалог цивилизаций».
Специалисты разных стран достаточно подробно и дотошно исследовали современный этап мирового экономического и политического кризиса, стараясь выработать общую точку зрения на происходящее и прояснить перспективы развития человечества. И, несомненно, на первый план дискуссии выходили вопросы ближайшего будущего – как пойдет кризис, какие ответные меры может принимать мировое сообщество или, наоборот, не в состоянии принять, как это показали последние встречи G8 и G20.
Происходящие в последние годы обсуждения такого рода все более ярко и внятно показывают тотальное банкротство либеральной экономической мысли, неспособной даже воспринять проблемы, стоящие перед современным миром. Фактически, в отличие от конференций, организуемых преимущественно западными странами, здесь прозвучал конкретный материалистический анализ истоков и объективных параметров протекающего мирового финансового кризиса.
