Топи и выси моего сердца. Дневник - Дугина Дарья Александровна

Болит голова и, кажется, небо потемнело еще раньше, чем ночь.

Седые сумерки сгустились над полем, в котором собакой гуляет тоска.

Болит голова в торжественный вечер нового дня.

И греза бродит по улицам революционного Петрограда похоронной процессией.

Сижу, и по ту сторону окна – снежные россыпи звезд. Сижу по эту сторону окна рядом со столом, за которым я сижу. Облако пыли.

Это мои воспоминания, стоптанные, как мозоли, принимают послушание у моей судьбы.

Это они проползают, прижавшись в пол, как проползают сквозь здание на животе к сострижению влас те, кто переходит в иную жизнь с иным именем.

Веки – холсты. Тяжело изгибаются. Не слушая ветра, передвигаю их снова и снова. По лицу моей мастерской.

Палец, прикосновеньем ресницы, дробит слезу. Будто бы в мире больше нет вод, а есть одни лишь замерзшие водопады.

Сижу. По ту сторону окна. Рассекают линии острова чайки.

Неврит солнечного сплетения. Такое воспалительное заболевание имеет название «солярит». Нефрит солнечного сплетения.

Единственный и его собственность. [349]

Купленные костюмы сидят кривым образом и изводом. Я выгляжу как полноценный депутат из Ивановской губернии. Тело непокорное. Франция также. Слезы непокоренные. И даже текст непокорен, хотя я старалась переводить чутко.

Приснилось, что Сталкер, чтобы меня найти, нанял детективное агентство из Петербурга, которое приехало меня выслеживать. Итогом стало то, что я с ними вошла в кооперацию, и мы практически совершили против Сталкера заговор.

Меня сегодня чуть не сломал байк, запутав шнурок об педаль. Но я не сломлена, съела марципан кедровый. Провожу встречу, и еду писать отчеты, доклады и справки. Потому что организационно я почти все сделала технически сложное, и теперь, как доберусь до дома, будет время работы.

Каплан – имперское ворчание [350] – термин, который можно взять на вооружение раз.

Сижу в офисе и ем сладкое.

Терракотовый террикон. Прокрастинация 2.0. Писать материалы. Писать справки. Собраться в поездку. Собрать отчеты. Распределить время.

Духи способны сохранять в памяти даже расстояния, а еще сезоны. Помню, как мчимся по дороге в Сестрорецк, и я читаю в этой спортивной машине стихи Пауля Шеербарта [351]. Там строки про то, что «возможно, это лучшая моя весна». Та весна, конечно, была не лучшей, но я помню эти странные поездки на автомобиле, гранатовый чай, завершение поста. И после него, могла начаться странная и безумная жизнь, которая так и не началась, о чем я предполагала, выпивая темное вино (или шампанское) в Астории и думая, быть может, это – все, и ничто не пройдет в больший масштаб. По ночам ходить в Асторию пить вино – в этом была особая радость. Так было в июне, и помню белые ночи, и как мне не нравилась их настойчивость. А больше ничего не помню. Духи смогли рассказать об этом за одну малую долю секунды.

Прокрастинация: сидеть писать тысячи постов в телеграмм-канал про французскую политику вместо того, чтобы писать доклад по французской политике.

Почему-то дико холодно, дико тошнит и укачивает в поезде, и вообще, как-то сложно ехать.

Мир стал дышать. И каналы покрыты туманом, как гравюры эпохи Эдо. И ждет книга на улице Маяковского. И ходить по снегу у ограды, отделяющей цивилизацию Моря от Суши, вдруг стало снова созерцательно и спокойно.

День скользкий и наполненный. В кафе играют те песни, которые должны – книги в магазинах те, что должны быть, цветы мне дарят те, что нужно, почти не поскальзываюсь, и играет Жобим [352], еще осталось добить 105060 документов, но я спокойна и не встречаю тех, кто причиняет комариные укусики в пальцы ног, а это значит, что все так и суждено.

Я хочу стать источником мирового добра. Нет ничего страшнее этой мысли.

Странно смешаны ароматы пряностей с «Habit rouge» (красный галстук) Герлена одной парижской весны. Где май представал яркими утрами, с мостами и обедами с главой GRECE [353].

И Триполи у нас другой. Взрослый. И глубинный. И войны внутри другие.

Под гитару наши входят в Триполи! Так. Просто мы из другого измерения.

Вообще, история вся грустна своей безысходностью. Все время хочется найти какие-то уголки, соскользнуть, исчезнуть, подорваться, отойти. С главного маршрута нельзя отходить. Сегодня русский Новый год.

Ksenzova says [354] 13.01.2022:

До русского Нового года остаются считанные минуты, поэтому ловите пост, чтобы читать его до, после и во время курантов. У русских вообще много дат для празднования Нового года: есть 14 сентября (1 сентября по старому стилю, так Новый год праздновали до переноса праздника на 1 января, сейчас этой датой пользуется церковь – с нее отсчитывается церковное новолетие, и старообрядцы, у которых год начинается с этой даты), есть 14 января (1 января по старому стилю, его называют старый или русский Новый год, на эту дату празднование перенес Петр I, и есть 1 января (его празднуют с 1918 года, на эту дату празднование перенесли угадайте кто) – оно и заменило русским и настоящий Новый год, и Рождество, и мать родную…

PLATONOVA | Z 11.09.2020:

Асаду 55 лет. Я встречалась с ним в марте 2019 года в Дамаске. После множества эфиров, статей, казалось, что это такой совершенно стоический, закрытый, холодный солдат, без эмоций, воин без «человеческого». Выдержать такой удар по своей родине, народу… Постоянные нападки в СМИ, от западных политиков, санкции… Но я встретила доброго, открытого, очень искреннего человека, с серьезным созерцательным взглядом. Помню, как он даже поправлял переводчицу, прекрасно говорил на французском, принял с благодарностью, не напускной, мой подарок. Тогда мне пришла мысль, что это, возможно, именно такого типа человек, который у Платона мог бы править: у него не было той безумной, «гюбристической» [355] воли к власти, не было «черной метки», которую часто можно увидеть на лицах и в жестах политиков, не было одержимости капиталом, войной, насилием – нет, это не про него. Он мне показался воздушным, небесным. Это было большое открытие моей поездки. Таково мое впечатление об этом человеке. С днем рождения, президент великой и свободной страны! С днем рождения, господин Асад!

Монастырь в миру. Забыла молиться. Чайки! Над городом чайки! А я представила, каково, наверное, быть одному в огромном новом поселке какого-нибудь Джабраильского района – например, селе Джоджуг, что граничил в 2017 году с армянскими позициями, – и быть там одному в доме среди тысячи пустых, незаселенных новых домов! Крик! Чайки за окнами. И выбор сделан. Война – сила – общий фронт, а не слабость. Потонуть в слабоволии может каждый – стремятся все. Но выжигать, выжигать, выжигать.