научной литературы посвящено исследованиям подачи результатов под нужным углом, когда авторы отслеживают нарушения в собственной области. В 15 % статей по акушерству и гинекологии ученые представили свои не являющиеся статистически значимыми результаты так, будто те свидетельствуют о достоинствах лечения [546]. В 35 % публикаций о прогностических тестах при раке ученые использовали прием подачи под нужным углом, чтобы скрыть незначимость своих результатов [547]. В 47 % статей из ведущих журналов об испытаниях средств от ожирения в той или иной степени применялась подача под нужным углом [548]. В 83 % публикаций, рассказывавших об испытаниях антидепрессантов и успокоительных средств, не обсуждались важные ограничения дизайна исследований [549]. В обзоре работ, посвященных нейровизуализации, авторы сделали вывод, что раскручивание корреляции до причинно-следственной связи “повсеместно” [550]. Некоторые формы подачи под нужным углом переходят в мошенничество или по крайней мере грубую некомпетентность: в обзоре 2009 года было показано, что из выборки исследований, опубликованных в китайских медицинских журналах и заявленных как рандомизированные контролируемые испытания, лишь в 7 % действительно использовалась рандомизация [551]. Даже метаанализы, как мы уже видели, небезупречны. В 2017 году в обзоре метаанализов, посвященных диагностическим тестам (скажем, анализам крови для выявления болезни Альцгеймера), было показано, что в 50 % из них делался вывод о действенности теста, хотя там фигурировали незначительные, статистически незначимые эффекты. В обзоре заключалось, что подача под нужным углом “могла вызвать в клинической практике неоправданный оптимизм относительно действенности тестов” [552]. Похоже, это еще один пример, как стремление ученых раздувать свои результаты вводит в заблуждение тех людей, кто больше всего на них полагается [553].
Подача результатов под нужным углом в итоге служит той же цели, что и преувеличения в пресс-релизах и книгах: ученые жаждут подчеркнуть яркость и важность своей работы, поскольку яркие и важные работы – это залог грантов, публикаций и восторгов. Проблема в том, что может возникнуть петля обратной связи: хайп взращивает ожидание простых и ясных историй со стороны финансирующих организаций, издателей и общества, а это означает, что ученые должны заниматься чрезмерным упрощением и украшательством своих работ еще больше, дабы поддерживать интерес и продолжать получать финансирование. А уж собственно наука выбирается из этой петли обратной связи крайне нездоровой.
Теперь, когда мы увидели, как сопрягаются хайп в средствах массовой информации и раскрутка в научных статьях, обратимся к одной области, где такая петля обратной связи особенно сильна.
Всегда есть некая “развивающаяся” область, которая подвержена наибольшему хайпу. Как правило, несколько публикаций с легкими для понимания результатами в известных журналах подхватываются средствами массовой информации, общественный интерес возрастает, и ученые в этой области пускаются в некое безрассудство, подбрасывая в топку хайпа безответственные и преувеличенные утверждения. Затем в последующих экспериментах эти напыщенные заявления воспроизвести не удается, ажиотаж спадает, и наука возвращается на нормальные рельсы. К числу особо раскрученных областей относятся исследования стволовых клеток, генетика, эпигенетика, машинное обучение и нейровизуализация, а в последние несколько лет на звание “самой раскрученной” области претендуют исследования микробиома – бесчисленных миллионов микробов, населяющих наши тела [554].
Из-за хайпа на микробиом нацелено множество продуктов и методов лечения. Так называемые “пробиотики” – напитки или таблетки, восполняющие запасы “хороших” бактерий в кишечнике, – превратились в многомиллиардную индустрию [555]. Также растет интерес к терапии, известной как “фекальная трансплантация” [556]. Это когда образцы кала здорового донора, изобилующие различными микробами, трансплантируются пациенту – обычно в ходе колоноскопии, но иногда посредством проглатываемых капсул [557]. Хотя поначалу эта идея может показаться столь же неправдоподобной, сколь она неприятна, существуют убедительные доказательства эффективности по крайней мере одного типа фекальной трансплантации – при рецидивирующих кишечных инфекциях, вызванных бактерией Clostridium difficile (или C. diff). В тяжелых случаях, когда антибиотики не в силах победить C. diff, но при этом уничтожили все нормальные бактерии, фекальная трансплантация позволяет пациенту получить дозу микробов от человека, чей кишечник находится в лучшей форме, что помогает выиграть в борьбе с патогеном [558].
Однако следует насторожиться, когда на микробиом ссылаются как на фактор, способствующий развитию заболеваний и состояний, которые не имеют очевидной связи с кишечником. Вот где заявления ученых и реальность начинают серьезно расходиться. При чтении научной литературы складывается впечатление, будто микробиом – причина и решение поистине поразительного множества психических и физических проблем. Например, появились исследования, в которых утверждается наличие связи между микробиомом и депрессией, тревожностью, а также шизофренией, а фекальная трансплантация предлагается для лечения, помимо прочего, сердечно-сосудистых заболеваний, ожирения, рака, болезни Альцгеймера, болезни Паркинсона и аутизма [559]. Идея якобы в том, что в процессе своей жизнедеятельности микробы в кишечнике могут производить вредные химические вещества, которые распространяются по всему организму, вызывая проблемы далеко за пределами кишечника [560].
Доказательства, лежащие в основе таких утверждений, обычно не слишком впечатляют. В случае с аутизмом разрыв между данными и шумихой особенно велик [561]. В 2019 году в статье, опубликованной в ведущем мировом журнале Cell, было рассказано об эксперименте, когда авторы взяли образцы фекалий у шестнадцати детей с диагностированным аутизмом или же без него и трансплантировали мышам [562]. Затем они разводили этих мышей в стерильных условиях, то есть потомство на протяжении всей жизни имело только микробы человека (расстройства аутистического спектра – это нарушение развития, поэтому любое влияние микробиома должно проявляться с самого начала жизни). В зависимости от того, микробами какого типа доноров был заселен кишечник мышат, в заданиях, разработанных, чтобы вызывать у грызунов подобие симптомов аутизма, вели они себя по-разному. Например, когда их помещали в клетку с другой особью, мыши, которые получили микробы от детей с аутизмом, реже к ней подходили, что напоминает социальные нарушения при расстройствах аутистического спектра, а еще в клетке с опилками они проводили больше времени за закапыванием стеклянных шариков, что похоже на повторяющееся поведение, часто наблюдаемое у людей с аутизмом [563].
Вы, возможно, подумали, что связь между таким поведением у мышей и аутизмом у людей, мягко говоря, малоубедительна, а еще задались вопросом, может ли столь скромное число доноров считаться репрезентативным, если мы говорим о людях с аутизмом в целом [564]. Тем не менее авторы с радостью сделали впечатляющий вывод: “вмешательства, связанные с микробиотой, такие как пробиотики [или] трансплантация фекальной микробиоты… могут предложить своевременный и мягкий подход к решению пожизненных проблем при [расстройствах аутистического спектра]” [565]. Они выпустили пресс-релиз, в котором обсуждался “значительный” эффект от пересадки кала и снова утверждалось, что, судя по результатам их
