– или стремление спать побольше – неважен. И что другие части книги “Зачем мы спим” столь же неаккуратны. Однако мы видим, как преувеличения в науке иногда принимают катастрофическую форму, не ограничиваясь только лишь рассказами о самопомощи. Уолкер
мог написать куда более аккуратную с научной точки зрения книгу, ни на шаг не выходя за рамки того, что показывают данные, но она вряд ли продавалась бы столь хорошо или удостоилась бы звания той, что “должна преобразить общество и медицину”. А так книга может ввести читателей в заблуждение, нагнав ненужную тревогу по поводу продолжительности сна или заставив их терять время, уделяя сну больше часов, чем необходимо. Что же касается фактической точности, то уже сама плотность сбивающих с толку утверждений в книге, проданной в таком количестве экземпляров, должна была бы всех нас лишить сна.
Может, я упускаю из виду главное? Может, научно-популярным книгам как предприятию коммерческому и не нужно быть строго на сто процентов аккуратными, устойчивыми даже к придирчивой критике? Может, “легко усваиваемый” подход к описанию научных результатов, пусть и в немножко упрощенном виде, в целом целесообразен, поскольку популяризирует науку и вводит ее в жизнь людей? И разве мы не хотели бы, чтобы такие книги писали люди, которые хотя бы кивают в сторону доказательств? В подобном аргументе есть определенная ценность, но в долгосрочной перспективе это плохо. Отказ от фактов в пользу красивой истории чреват гонкой по нисходящей: научно-популярные книги будут издаваться все более оторванными от данных и неточными. Когда они неизбежно изобличаются или рекомендуемые в них изменения образа жизни не оправдывают надежд, порожденных хайпом, ущерб наносится репутации науки в целом. Книги, которые мы только что обсудили, написаны профессорами из Стэнфорда, Йеля и Беркли соответственно. Если даже ученые такого уровня не гнушаются преувеличением доказательств, то почему кто-то другой должен?
Простота научно-популярных книг также противоречит одному из фактов, которые к этому моменту повествования должны быть уже совершенно очевидны: наука сложна. Даже лучшие писатели силятся в увлекательной форме донести до читателя пилообразность научного прогресса – когда результаты часто противоречивы и неоднозначны, а самые надежные доказательства из имеющихся иногда внезапно подрываются новыми данными. Сглаживая эти тонкости и создавая впечатление, будто у сложных явлений есть простые, единичные причины и способы устранения проблем, подобные книги способствуют формированию ложного образа науки [537]. К сожалению, как мы увидим дальше, завышенные ожидания, подпитываемые популярной наукой, вероятно, даже начали влиять на саму научную практику.
Хорошие новости! Научные инновации развиваются! Во всяком случае, именно к такому выводу можно прийти, если принимать за чистую монету язык научных публикаций. В 2015 году было проанализировано, как часто определенные позитивно звучащие слова появлялись в аннотациях научных статей [538]. Аннотации – это резюме в самом начале статей, где ученые пытаются привлечь внимание читателей, и в условиях переполненного научного рынка им приходится все больше для этого стараться. В той работе был построен график: доля аннотаций, содержащих определенные слова, по годам начиная с 1974-го. Частота использования слов “инновационный”, “перспективный” и “надежный” росла экспоненциально; эпитеты “уникальный” и “беспрецедентный” стали гораздо более распространенными (не парадоксально ли?); частота использования слова “благоприятный” неуклонно росла [539]. Эпитет “прорывной” почти не встречался примерно до 1999 года, когда по какой-то причине вдруг резко пошел вверх. В среднем частота использования позитивно звучащих слов в аннотациях за изученный период увеличилась почти в девять раз: в 1974 году всего 2 % аннотаций содержали такие самовосхваления, а в 2014-м – 17,5 %. Авторы иронично заключили: “Экстраполируя динамику частоты позитивно звучащих слов за последние сорок лет на будущее, мы предсказываем – слово «новый» появится в каждой [аннотации] к 2123 году” [540].
Сомнительно, что развитие научных инноваций действительно ускорилось наряду со всплеском гиперболических выражений в научных статьях [541]. Более вероятное объяснение заключается в том, что ученые стали пользоваться таким языком чаще, поскольку это отличный способ сделать свои результаты привлекательнее для читателей и, что, пожалуй, важнее, для рецензентов и редакторов знаменитых журналов. Самые манящие журналы сообщают на своих сайтах, что ждут статей, которые имеют “большое потенциальное влияние” (Nature), являются “самыми значимыми в своей области” и “представляют новые и важные в широком контексте данные” (Science), отличаются “необычайной значимостью” (Cell) или “исключительной важностью” (Proceedings of the National Academy of Sciences) [542]. Бросается в глаза отсутствие в этом списке каких-либо упоминаний строгости и воспроизводимости, зато воздадим должное ведущему медицинскому журналу мирового уровня The New England Journal of Medicine – на его сайте заявлено, что редакторы ждут статей, отличающихся “научной достоверностью, новизной и важностью”, именно в таком порядке [543].
Резкое увеличение числа позитивно звучащих фраз в научных журналах говорит о том, что хайп не ограничен лишь пресс-релизами и научно-популярными книгами – он пропитал сам способ написания учеными статей. В научном сообществе такой тип раскрутки часто именуется понятием из политики – подачей под нужным углом. В одной работе 2010 года авторы взяли репрезентативную выборку статей о рандомизированных медицинских исследованиях с отрицательными результатами (иными словами, о тех исследованиях, где не обнаружилось разницы между испытываемым видом лечения и плацебо) и проанализировали, часто ли информация в них подавалась под нужным углом, что определялось по наличию выражений, призванных отвлечь внимание читателя от отсутствия положительных результатов [544]. Попытками подчеркнуть достоинства исследуемого вида лечения, несмотря на то что испытания он провалил, грешили 68 % аннотаций и 61 % основных текстов статей. Как минимум один случай подачи под нужным углом в каждом разделе (введение, методы, результаты, обсуждение) содержался в 20 % статей. А в 18 % подача под нужным углом начиналась сразу с названия.
Распространенная форма такой подачи под нужным углом – уклончивые формулировки, к которым ученые прибегают в случаях с p-значениями, не являющимися статистически значимыми. Вспомним, что мы обсуждали в четвертой главе: обычно, чтобы объявить эффект “статистически значимым”, требуется получить для него p-значение меньше 0,05. Статистик Мэттью Хэнкинс собрал коллекцию подлинных цитат из опубликованных статей, где p-значения упорно оставались выше этого порога, но авторы явно сильно хотели получить значимые результаты [545]:
• “тенденция в направлении к статистической значимости” (для результата с p < 0,06),
• “весьма значимый” (p = 0,09),
• “в значительной степени значимый” (p = 0,065),
• “едва ускользнувший от статистической значимости” (p = 0,0789),
• “колебался в районе статистической значимости” (p = 0,061),
• “очень близко подошел к границе статистической значимости” (p = 0,051),
• “не абсолютно значимый, но весьма вероятно” (p > 0,05).
Много
