То, что именуется сегодня «мирной» жизнью, для сотен тысяч людей — в каком-то смысле пострашнее войны. Хотя бы потому, что враг невидим и вездесущ. А уж белорусы-то знают, какова она, война: каждый второй житель республики погиб во второй мировой войне. И все-таки спросите у женщины из могилевской или гомельской деревни, которая вот только что подоила свою коровку, но не вылила молоко в яму-«могильник», как ей предложено и положено делать постоянно, а принесла в дом, чтобы добавить потом в корм кабанчику (что тоже не стоило бы делать). Отвернулась, а ее ребенок, выросший на молоке магазинном (конечно же, дефицитном) как в чудо, погрузил в теплое, пенистое свой пальчик и лизнул — а мать увидела. Напуганный разговорами взрослых об этих невидимых «кюри» и «бэрах», подстерегающих его на каждом шагу, ребенок отдернул руку: «Ой, мама, я не пил, я только попробовал!» Каково матери? А этим детям, какими сжавшимися внутренне, обворованными они вырастают (не говоря уже об увеличенных «щитовидках», вечно воспаленной носоглотке, анемии от малоподвижности и отсутствия витаминов, хотя яблоки в садах и ягодники ломятся от плодов) — у них невидимый враг отнял радость дождя, росы утренней, общения с лесом, рекой, счастья сорвать гриб или вырвать и съесть морковку, огурец. Не пробеги по улице (пыль особенно опасна), не сядь на траву. Они и бегают, и садятся, и купаются в реке — дети же! А потом их везут в Минск. Как и предсказывали еще в 1986 г. добросовестные медики, нарастают заболевания лейкемией, раком крови. Но, говоря про «обыкновенные» болезни, потому что ослаблен иммунитет: «радиационный СПИД».
Ну, а что та женщина, только что принесшая в дом опасное молоко. Она занята делом еще более опасным для своего и детей здоровья — начинает готовить завтрак в обыкновенной «русской печи», которую топит дровами или, что еще хуже, торфом. Тут уже побывали кочующие дозиметристы, сунули прибор в печь: «О, тетка, у тебя не печка, а реактор! Ты куда пепел выносишь?» А куда она выносит — на огород. Да и разве вынесешь эти проклятые «рентгены», приходится яичницу жарить в «реакторе». Ей всю квартиру проверили, а лучше бы и не делали того, раз ей и дальше жить здесь, и неизвестно, сколько еще, с детьми: «Детей лучше держать в той комнате, а в этой дела похуже, надо вымыть, вычистить…»
А разве не моют, не чистят. И землю вывозили, и заасфальтировали дворы, чего только не делали, а невидимый враг снова и снова возвращается, он повсюду. Около 400 тысяч людей в одной только Белоруссии нуждаются в немедленном переселении. Десятки тысяч детей. Даже по официальным данным засыпано радионуклидами — 27 городов, 2670 населенных пунктов — попробуй всех пересели сразу. Времени-то сколько потеряно? А средств? И их в стране не хватает для всего.
Без помощи международной та женщина с ребенком неизвестно еще когда вырвется из чернобыльского кошмара.
Когда в Минске по призыву Белорусского народного фронта проходил Марш, названный Чернобыльским (осенью 1989 г.) я уговорил поехать со мной физика-атомщика Евгения Павловича Велихова, который тоже в 1986 г. гасил реактор: «Посмотрите, как еще много надо гасить!»
Хотя минские и районные власти по привычке пытались помешать людям приехать из зараженных зон (знали, какие будут лозунги и что услышат на митингах в свой адрес), собралось более 30 тысяч человек. Над каждой группой людей «оттуда» черные полотнища с цифрами: какая и где радиация, цезий, плутоний, стронций. Повидал, послушал всё происходившее новый директор Курчатовского ядерного института, где так болезненно воспринимали всегда «замах» общественности на «мирную» ядерную программу, и когда мы вернулись на заседания Верховного Совета, Велихов сам предложил: надо писать письмо Горбачеву, надо вывозить детишек.
И тогда-то возникла идея: обратиться к западным международным фондам, организациям с просьбой приглашать детей Чернобыля на отдых и лечение.
Практика эта сейчас приобрела размах очень широкий.: Индия, Израиль, Голландия, ФРГ, Испания, США, Англия, Канада, Италия, Греция, Япония, — где только не побывали детишки из Богом забытых Краснопольского, Брагинского, из других районов Белоруссии, Украины, брянские и тульские.
Низкий поклон вам, кто позвал их, на две, на три недели помогли забыть, что молоко — враг, яблоко — опаснее гранаты, рыба — яд, воздух — яд, всё вокруг — враг тебе.
Но в это время в минских клиниках всё равно умирают от лейкоза дети: по телевидению вся страна знакомится с печальным личиком, со слабой улыбкой ребячьей, мы узнаем имя маленького страдальца, а через какое-то время нам сообщают: тот Васенька, та Оленька уже умерли…
Ведь в Минске нет возможности делать даже пересадку костного мозга, а попасть в зарубежную клинику, пока очень трудно. Были приглашения из ФРГ, из Испании…
Брюссельская фирма «Эутон» берется построить в самом зараженном из больших городов, в Гомеле, лечебно-диагностический и научный комплекс, международный по статусу, независимый от наших структур. Хотя советская сторона тоже вкладывает 50 млн. долларов. Но очень необходимо финансовое кредитование зарубежных фирм, фондов. Цель: оказывать современную медицинекую помощь населению с тем одновременно, чтобы результаты наблюдений стали достоянием мировой науки. Только такое постоянное наблюдение и одновременно лечение на высшем медицинско-технологическом уровне способно дать ответы на медицинские и гуманитарные проблемы, встающие перед современным человечеством.
Брюссельский научный совет по Гомельскому проекту возглавляет академик Воробьев Андрей Иванович. При госпитале будет создана образцовая ферма по производству чистой продукции. Что тоже очень важно.
Был я недавно в Японии по приглашению общественных организаций, обеспокоенных безудержным строительством АЭС на японских островах. Случилось так, что группа лоббистов ядерной энергетики побывала в Москве, с кем они встречались, от кого получали информацию, можно лишь предполагать, но, вернувшись, объявили на всю страну: Чернобыльская трагедия — это миф. Ну, погибло тридцать человек! А остальное — проявление психоза, радиофобия, не более.
Мы и прежде были свидетелями такого вот странного «облучения» зарубежных специалистов после того как они пообщаются с уже упоминавшимися нашими чиновниками от науки. Горько и стыдно было белорусам слушать летом 1989 г. приехавших в пораженные районы представителей МАГАТЭ: Пеллерина, Бенинсона, Уайта, когда они навязывали нам, белорусским крестьянам, так называемую «концепцию Ильина»: сидите, может, еще и не наберете 35 бэр. Тем более, что у Рыжкова нет для вас средств, денег. От кого же эти ученые приехали: от МАГАТЭ или от нашего министерства финансов? Но, скорее всего — от атомной энергетики, ее мировой престиж — превыше всего. А потому Чернобыля не было! После многочисленных встреч, выступлений в Токио и Нагасаки, обширной прессы и телевизионных передач — японцы относятся к ситуации в мировой атомной энергетике и к своим, наверное, достаточно качественным АЭС с огромной ответственностью — я получил письмо от молодых своих японских друзей (написано по-русски):
«Уважаемый Александр Михайлович!
Прошло полтора месяца, как мы слушали Вашу лекцию. С тех пор мы разговаривали с нашими депутатами парламента и советским посольством, и слушали доклад члена японской делегации, которая инспектировала Чернобыль.
И мы решили провести „благотворительный аукцион для детей Чернобыля“. Японские артисты, политики и художники предложат свои личные вещи и мы продадим их…» (И дальше вопросы: куда и что присылать, какие медикаменты, аппаратуру).
Дорогие, милые ребята, девчата, японские наши друзья Масамоси Такэучи, Харухиса Исикава, Кёкео Эндо, Юи Кимура, а также друг мой Таке, в доме которого я ночевал и который называл себя «лесорубом», то, что движет вами — спасет нас всех. Не только от последствий прошлых катастроф, но и будущих.
Маленькую Японию опоясывает то ли ожерелье, то ли петля (как, с какой точки зрения взглянуть) из 37 АЭС и еще стольких же строящихся. А сколько в других странах, во всем мире их — потенциальных Чернобылей. Можно уверить себя, других: ну, наша технология не подведет! Это в нашем-то мире, где еще и войны вспыхивают, и терроризм процветает? Андрей Дмитриевич Сахаров, один из тех, что стоял у истоков атомной энергетики, не случайно пришел, в конце концов, к однозначному выводу: все АЭС с поверхности планеты следовало бы убрать, а если строить, то под землей, в скальном грунте.
На втором заседании недавно созданного Международного Московского энергетического клуба, которое состоялось в Бохуме (ФРГ) обсуждался и этот вопрос. Я, например, сторонник (согласились и некоторые, куда более квалифицированные специалисты) возрождения американского «плана Баруха», но уже для «мирного» атома.
