В первый день Тибора на новой работе Череп провел лекцию о том, как коммунисты захватили большую часть территории Китая. Подробно рассказывал, как Чан Кайши, диссидент, поддерживаемый Западом, сбежал на остров Формоза после того, как его сверг китайский пролетариат. Утверждал, что Запад нарочно мешал Китаю завладеть островом, который принадлежит ему по праву, и что Соединенные Штаты возглавили империалистическую коалицию, собиравшуюся аннексировать его. После лекции Череп отправил людей по домам с заданием обсудить только что услышанное и потом сдать эссе, в котором они должны были своими словами объяснить, почему Запад морально обязан отказаться от контроля над Формозой в пользу Китая.
Тибор теперь, как старший по группе, должен был провести дискуссию среди своих товарищей, а затем проконтролировать написание эссе. Ясное дело, что никто в группе не то что писать, но даже говорить о Формозе не хотел. Тибору пришлось самостоятельно разбираться с заданием.
Он не справится. Он не запомнил ни единого слова с лекции. Пока Череп что-то там буровил про благородный и мирный народ Китая, Тибор мечтал о женщинах. И вот теперь ему надо что-то написать в тетрадке.
В ответ на вопрос «Почему китайцы – законные наследники Формозы?» Тибор написал – большими словами на две трети страницы – «фиг знает». Понимая, что китайцам это вряд ли понравится, он поставил несколько нолей вместо подписи старшего. Решил: если повезет, они даже не заметят.
Не повезло. Череп увидел тетрадь группы и сильно, сильно расстроился. Пошагал прямиком в их хибару и потребовал выдать ему старшего. Парни указали на Тибора.
Когда Череп показал ему два одиноких слова на странице, Тибор честно признался, что не умеет писать по-английски. Череп посмотрел на остальных.
– Какого лешего вы сделали его старшим? – заорал он. – Он же не знает ни хрена.
Ярость его была встречена тупым молчанием. Череп сжал зубы и начал тихо закипать. – Я вопрос вам задал! – и уставился на них ледяным взглядом.
Тишина.
Кожа на лбу Черепа натянулась. Он начал фырчать так, будто сейчас у него начнется приступ астмы. Парни продолжали молчать.
Череп ударил кулаком в стену.
– Все наружу!… Кроме Рубина!
Когда все шестнадцать солдат вышли на улицу, Череп повернулся к Тибору.
– Рубин, что скажешь в свое оправдание?
Тибор сложил руки и потупился.
– Товарищ Лим, – начал он шепотом, – мне очень жаль, но я не могу больше ходить на занятия.
Череп жестом показал ему поднять голову.
– Это еще почему?
– Мозгов нет.
Выражение лица Черепа смягчилось.
– У тебя есть мозги. Зачем говоришь, что нет?
Тибор замялся. Злить Черепа не хотелось, но добавить было нечего.
– Не помню, – ответил он.
Череп остался спокоен, но на лице появилось легкое разочарование.
– Ты помнишь, о чем была вчерашняя лекция?
– Нет, не помню, – тускло сказал Тибор.
Череп поднял тетрадь и указал ему на нули. Глаза как будто увеличивались в размере, но тон оставался ровным.
– Зачем ты вот сюда наставил нулей?
– Меня зовут так.
Череп сердито сжал зубы. Даже когда он не был в ярости, его неправильный прикус придавал ему вид человека слегка чем-то взбешенного. Сейчас же, когда он нарочно сдавливал челюсти, нижняя часть его лица начинала сжиматься, словно расклеивающаяся резиновая маска.
– Рубин, – проворчал он, – ты самый тупой сукин сын, которого я когда-либо встречал.
Череп вернул в дом солдат и снова начал орать:
– Какого черта вы выбрали его? Фак, он же ни хрена не понимает. Он же дебил!
Парни смотрели друг на друга пустыми, ничего не выражающими глазами.
Череп повертелся возле них до тех пор, пока не убедился, что говорить никто не собирается, затем выскочил наружу. Спустя несколько секунд молчания ребята начали хихикать.
Тибор засиял довольной улыбкой. Раньше он никогда не слышал, чтобы Череп говорил «фак» – в ежедневный лексикон китайцев это слово не входило. Да и вообще, они наказывали солдат за регулярные «факи» – «фак это, фак то». Кажется, для них это звучало как личное оскорбление. Тот факт, что Череп употребил «фак», заставил его чувствовать себя особенным.
Мальчишка-южанин похлопал его по плечу: «Чувак, ты реально разозлил этого дядьку. Чего ты ему такого сказал?»
– Он считает, что может промыть мне мозги, – ухмыльнулся Тибор. – Я ему объяснил, что у него ничего не выйдет. У меня нет мозгов.
Пока солдаты в «Лагере 5» выдумывали новые способы вывести врага из себя, капрал Клэренс А. «Бад» Коллетт пробирался через гористые пустоши Северной Кореи, выполняя ряд крайне опасных заданий, с помощью которых он, помимо уважения и продвижения по службе, получит неоценимый опыт и понимание того, как функционирует армия и как она умудрилась подвести людей, принесших ей самые большие жертвы – простых солдат.
Прежде чем отправиться на войну Бад два года был морпехом, и теперь ему не терпелось как следует навалять коммунистам. Он не стремился попасть в бой, хотя и не боялся его. Патрулируя Пусан, его взвод попал под снайперский обстрел. Никто одуматься не успел, как Бад уже вытащил из-под огня раненого лейтенанта, затем прорвался в здание, где сидели снайперы, и вырубил их всех до одного винтовкой и гранатами. Чуть позже он вызвался добровольцем провести телефонную линию от штаба батальона к постам подслушивания, располагавшимся в нескольких километрах за линией фронта. Опасно? Да, но Бад преуспевал в этом.
Бад был жилистым парнем ростом метр восемьдесят пять, быстро бегал и отлично стрелял. Его уверенность, репутация ловкого и стойкого солдата сделали его идеальным кандидатом в напарники – когда бы офицеры ни отправлялись на рискованные миссии, они всегда брали с собой Бада.
Бад находился в штабе батальона, наблюдая за тем, как американские самолеты разносят вражеских солдат на удаленном холме, когда к нему подошли командир роты и капитан. «Есть работенка для тебя», – сказал командир.
Батальон планировал занять холм сразу после того, как его очистят самолеты. Бада приставили к капитану, который отправился на наблюдательный пункт примерно в шести с половиной километрах от штаба, чтобы оценить силу китайских войск в том районе.
Капитан оказался увешанным орденами десантником, прошедшим Вторую мировую, а также весьма умелым фотографом, прибывшим на место боевых действий с большой камерой и соответствующими аксессуарами. Поэтому Баду пришлось взять на себя воду, провизию и амуницию за двоих. Лишняя ноша его не радовала, но выбора не было.
Клэренс «Бад» Коллетт с винтовкой.
Двое мужчин неспешно передвигались от одного крутого утеса к другому, оба устали, но Бад устал больше. По пути им несколько раз встретились китайские наблюдательные пункты, которые, к счастью, оказались пусты.
Километров пять спустя Бад и капитан уткнулись в долину, в которой обнаружили китайских солдат, целый полк – раза в три-четыре больше того, что сообщала разведка. Нужно было срочно вернуться в штаб и доложить о необходимости отмены миссии. Но тут в капитана, который рассматривал долину в бинокль, вошла снайперская пуля. Свинец попал точно в предплечье, не задев кость.
Двое быстро ретировались до ближайшего аванпоста, где южнокорейский медик залатал капитана.
– Может, лучше взять парочку этих ребят с собой? – предложил Бад, пока медик останавливал кровотечение.
– Не, – скорчился капитан. – Сами справимся.
Ответ Баду не понравился. Ясно же, что китайцы собираются захватить район.
– Я волнуюсь по поводу тех постов, которые мы видели по пути сюда. Есть вероятность столкнуться с незваными гостями.
– Разберемся, если потребуется. Пошли.
До штаба оставалось еще километра три, когда капитан начал пошатываться. Травма давала о себе знать. Тут он попал ногой в расселину и упал.
– Может, сделаем привал? – спросил Бад.
– Не-не, надо идти, – настаивал капитан, поднимаясь на колени.
Бад неохотно закинул винтовку на спину, помог капитану встать, обхватил его за грудь, и они поплелись дальше. Вскоре, однако, капитан начал припадать на одну ногу. Баду пришлось напрячься всеми силами, чтобы тащить на себе взрослого напарника и все оборудование по укрытому гравием спуску. Так они протянули еще метров восемьсот. Тут Бад заметил прямо впереди трех китайцев. Капитан к тому моменту уже обмяк.
– Нездоровая история, – сказал Бад, сбрасывая с себя офицера. – Эти парни нас заметили.
– Сержант, меня нельзя брать в плен, – пробормотал капитан, перепутав звание Бада. – Я знаю слишком много.
