таких же окопах неподалеку.
- Ну а смех накануне атаки – это почти вторая артиллерийская поддержка: японские окопы и солдаты были смяты вчистую. Тогда-то меня и приблизил Г.К. Жуков, – рассказывал Иван Иванович. – В отличие от других, считавших успех моего полка случайным, Георгий Константинович понимал, что смех – смехом, а для удачного решения боевой задачи мало быть раненым в мягкое место, надо еще иметь голову на плечах (илл.282).
Начало войны с Германией И.И. Федюнинский встретил на Украине. Вместе с другими ему пришлось пережить и горечь отступления, и сдачу городов врагу, потерю сослуживцев. Уже после войны, в конце пятидесятых годов, Иван Иванович получил приглашение на один из правительственных приемов. «В середине застолья я вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд Н.С. Хрущева, – вспоминал генерал армии. – Через некоторое время он поманил меня пальцем и задал вопрос:
- Генерал, где я вас видел?
Вытянувшись по военному, я отбарабанил:
- Так ведь мы с вами, Никита Сергеевич, в сорок первом Киев вместе сдавали!
- С тех пор на правительственные банкеты меня больше не приглашали», – закончил свой рассказ Иван Иванович.
Надо сказать, отношение И.И. Федюнинского к Хрущеву было весьма скептическое. Он считал его человеком весьма низкой культуры, а попросту – бестолковым.
Интересовал меня и уровень взаимоотношений генерала армии с маршалом Жуковым. Я рассказывал Федюнинскому о своих случайных встречах с маршалом в Свердловске в мои студенческие дни в начале 50-х годов, когда опальный маршал командовал Уральским военным округом. В то время один из учебных корпусов горного института, в котором я учился, располагался напротив бывшего женского монастыря. За крепостными стенами солидного сооружения находилась резиденция Г.К. Жукова. Часто по утрам, когда поток студентов перекрывал дорогу, а маршал на машине выезжал из монастырских ворот в штаб округа, Жуков останавливал жестом шофера, открывал окно. Мы, восторженные, обступали машину, рискуя опоздать на занятия. Кое-кого из нас маршал угощал папиросами. Отношение маршала к молодежи показалось мне тогда необыкновенно демократическим, о чем я и рассказал Ивану Ивановичу. Каково же было мое удивление, когда услышал от него возражение в весьма резкой форме.
- Маршал Жуков был выдающимся военачальником, он обладал необыкновенной способностью стратегического мышления, планы противника разгадывал настолько точно, словно сам их планировал, но поставленных им целей добивался любой ценой, был беспощаден к нижестоящим и подчиненным! Успех стремительной операции по овладению Берлином, опередившей англичан и американцев, объясняется не только прекрасно разработанным планом и настоятельному требованию Сталина, но и отказу американцев от штурма германской столицы, который по их расчетам обошелся бы им в десятки и десятки тысяч убитых солдат...
Давно замечено, что люди, отличающиеся в своих отношениях с подчиненными необыкновенной жесткостью во времена своей славы или на вершине карьеры, становятся много мягче, когда оказываются в опале. Мое мимолетное знакомство с маршалом в Свердловске произошло именно в такой жизненный период Г.К. Жукова.
Генерал армии Федюнинский, разумеется, знал своего грозного шефа несравнимо лучше. Неслучайно Иван Иванович не любил посещать Свердловск, где память о маршале свято хранится.
«Я – не свердловчанин, я – тюменец», – часто говаривал Федюнинский. Редкими, к моему удивлению, были упоминания о Жукове и в книге генерала «Поднятые по тревоге».
Вместе с тем, в самые тяжелые годы опалы Жукова Федюнинский, один из немногих его бывших соратников, не только не предал маршала, но и всячески, иногда – демонстративно, оказывал ему максимальное внимание и поддержку.
Может быть, поэтому, получив звание генерала армии в 1955 году, он за последующие 22 года больше не продвинулся выше по своей служебной лестнице. Как писала мне супруга Ивана Ивановича в ответ на мой запрос о взаимоотношениях двух выдающихся военачальников, «они были очень дружественными, Г.К. уважал И.И. как опытного, инициативного и смелого командира, верил ему и доверял любую операцию. Мы часто встречались семьями, вместе отдыхали в Карловых Варах».
Из рассказов И.И. Федюнинского вспоминается любопытный факт. По мотивам романа А.Б. Чаковского «Блокада» в 1974–1977 гг. был снят художественный многосерийный фильм того же названия. Роль генерал-лейтенанта И.И. Федюнинского исполнил ленинградский артист из «Ленфильма» Станислав Фесюнов. Консультантом фильма стал сам Иван Иванович. У меня как-то состоялся телефонный разговор с Фесюновым, побывавшим, кстати, в Тюмени в 1973 году. На мою просьбу поделиться своими впечатлениями о Федюнинском во время работы над фильмом, он рассказал, что общался с ним мало, только на консультациях, но прочитал все его публикации. «Генерал выглядел человеком себе на уме, – рассказывал С.И. Фесюнов, – был крайне неразговорчив, серьезен и сосредоточен настолько, что я откровенно его побаивался. При встречах с ним в коридорах «Ленфильма» хотелось вытянуться по стойке «смирно», будучи ослепленным звездами на погонах моего героя» (илл. 283).
Признание весьма занятное для артиста, если учесть, что ему было поручено показать зрителю характер героя Ленинградской битвы, о котором он знал недопустимо мало. И И. Федюнинский высказывал свое неудовлетворение теми сериями фильма, которые отражали оборону Ленинграда в ее начальный период, и работой режиссера М. Ершова. Более того, он поссорился с ним из-за неверного, по мнению генерала, изображения артистом М. Ульяновым характера маршала Г.К. Жукова, «который в жизни не был столь грубым, прямолинейным и упрямым». Можно догадываться, что и работа Фесюнова не пришлась генералу по душе. Вспоминается, как вскоре после выхода фильма на экраны в передаче «Кинопанорамы» один из создателей фильма бахвалился попытками «перевоспитания» на съемках И.И. Федюнинского. Можно лишь удивляться двуличию режиссуры по отношению к герою своего фильма, которого ты снимаешь. У меня в архиве хранится фотодокумент рабочего момента съемки фильма. На нем запечатлены один из его создателей и консультант. Недовольно-мрачное лицо И.И. Федюнинского – свидетеля истории и человека, замечаниями которого пренебрегают, выразительно характеризует его отношение к съемкам. Впрочем, в те годы, когда фильм создавался, для того, чтобы лягнуть Г.К. Жукова, исказить его реальный облик особенной смелости не требовалось...
После 1947 года очередной приезд Ивана Ивановича на родину стал возможен только в 1966 году. Работая в группе инспекторов высших военных учебных заведений Министерства обороны, И.И.
