Троцкисты подняли шумиху в Москве и Питере, где в партийных рядах было много всевозможных «интернационалистов». Лозунгами против «бюрократов» возбуждали молодежь, мелких партийцев. Распространяли в списках ленинское «завещание» (кстати, любопытно, что Горбачев, начиная «перестройку», будет играть на тех же лозунгах — расширения партийной демократии, борьбы с «бюрократами», попытается опираться на обрывочные статейки «завещания» Ленина). Но Каменева с Зиновьевым нападки Троцкого оскорбили, они еще прочнее сомкнулись со Сталиным.
Льва Давидовича поймали очень просто. Сделали вид, будто соглашаются с ним. Демократии желаете? Пожалуйста. Была объявлена общепартийная дискуссия. Троцкий вдохновился, настрочил брошюру «Новый курс». Но тем самым он подставился. Из его брошюры дергали цитаты и били его. Даже название «новый курс» можно было трактовать как иной, не ленинский курс. Льву Давидовичу припомнили прежние разногласия с Лениным, на него обрушилась вся пресса. А раз дискуссию объявили общепартийную, то в нее вовлекли провинцию, низовые организации, где позиции Троцкого были слабыми. Итоги должна была подвести XIII партийная конференция, открывшаяся 16 января 1924 г. Но уже было ясно — Троцкий проиграл. На конференцию он предпочел вообще не явиться, сослался на болезнь. А его сторонников разгромили, заклеймили троцкизм как «антиленинский уклонизм».
Однако дальше разыгралась поистине загадочная история. 18 января, в день закрытия конференции, Троцкий неожиданно срывается с места. Уезжает в Абхазию, якобы лечиться и отдыхать. А 21 января не стало Ленина… Подчеркнем, о состоянии его здоровья Лев Давидович знал. Его личный врач Федор Гетье входил в число докторов, обслуживающих вождя. 18 января, в день отъезда, Гетье дважды посетил Троцкого. О смерти Ленина его известили, когда он доехал до Тбилиси. Но на похороны он не вернулся! Отправил по телеграфу некролог и продолжил путь в Сухум…
Позже в своих мемуарах Лев Давидович написал — против него составился «заговор», и его обманули. Сообщили ему: «Похороны в субботу, все равно не успеете, советуем продолжать лечение». А на самом деле похороны были в воскресенье, он мог бы успеть… Хотя это откровенная ложь. Обратите внимание, Троцкий оперирует не числами, а днями недели. Если взять числа, сразу видна нестыковка. От Москвы до Тбилиси он ехал с 18 до 21 января — три дня. А похороны Ленина состоялись 27-го. Даже если ему солгали и назвали 26-е, оставалось 5 суток! Он успевал в любом случае. Выходит, сам не захотел.
Уже в 1940 г. Троцкий выдвинул новые обвинения, опубликовал в американской газете «Либерти» статью «Сверхборджиа в Кремле». Ссылаясь на врача Гетье, писал, что Ленин быстро поправлялся, вскоре мог вернуться к делам, и Сталину пришлось бы туго. Но Владимира Ильича отравили. А его, Троцкого, обманули насчет срока похорон, чтобы он не сумел провести расследование. Все это тоже вранье, причем весьма наглое. О гипотетическом улучшении здоровья Ленина известно только из одного источника. От самого Троцкого. Но озвучил он подобные обвинения лишь тогда, когда уже не было в живых Гетье, Крупской и никого из тех лиц, на кого он ссылается, кто будто бы мог подтвердить его слова. Все медицинские данные и воспоминания очевидцев показывают, что «улучшение» было весьма условным. Ленин даже не научился говорить. Он мог лишь повторять отдельные слова, вспоминать их по надписям и картинкам. А с октября 1923 г. снова пошло ухудшение.
В таком состоянии Владимир Ильич не мог представлять угрозы ни для Сталина, ни для кого. Но на обвинениях в насильственной смерти и впрямь можно было сыграть. Такая попытка действительно имела место! Как уже отмечалось, после первого инсульта у Ленина возникла мысль о самоубийстве. К этой идее он возвращался после второго приступа, просил Фотиеву достать яд. А 17 марта 1923 г., после третьего инсульта, Крупская вдруг обратилась к Сталину. Дескать, Ленин требует дать ему яд, и сделать это должен именно Иосиф Виссарионович. Между прочим, по «Журналу дежурных врачей» видно, что никаких просьб 17 марта Ленин высказать не мог. Он в этот день только мычал. Значит, инициатива исходила от самой Крупской. Но Сталин на удочку не попался. Известил всех членов Политбюро: дескать, Крупская настаивала, чтобы дать Ленину яд, но он, Сталин, отказался. Политбюро (в том числе Троцкий) одобрило его действия.
Могли ли Ленину «поспособствовать» уйти из жизни? Чтобы ответить на этот вопрос, стоит учитывать: в январе 1924 г. яд для этого был совсем не обязателен. Достаточно было нервной встряски. А в биографических хрониках содержится красноречивый факт. 19–20 января Крупская, опять нарушив предписания врачей, читала мужу решения XIII партконференции. Конференции, разгромившей троцкизм, — а читала женщина, горячо симпатизировавшая Троцкому. Ну как тут было не выплеснуться эмоциям? Не прокомментировать по-своему?
Когда же вождя не стало, у Льва Давидовича открылись возможности для очень крупной игры. У него имелся козырь «политического завещания». У него была армия! Среди военных в самом деле началась опасная возня. Начальник политуправления Красной армии Антонов-Овсеенко развернул агитацию в частях, назначил на февраль партийные конференции в военных училищах, называя Троцкого «законным преемником» Ленина. Более чем прозрачно указывал, что «армия может стать гарантом единства партии» и «призовет к порядку зарвавшихся вождей». Сторону Троцкого держали командующие войсками Московского округа Муралов и Сибирского округа Лашевич. Командующий Западным фронтом Тухачевский прикатил из Смоленска в Москву, вел переговоры и со сторонниками, и с противниками Льва Давидовича, кто больше посулит. Доклады ГПУ свидетельствовали о брожении в училищах, частях Московского гарнизона. Отмечались разговоры, что надо бы выступить и силой поддержать Троцкого.
Но сам он так и не появился, оставался на Кавказе, гулял по пустынным сухумским пляжам. Почему? Напрашивается версия, что он хотел остаться в стороне от переворота. Все устроят без него и «призовут на царство». Он останется чистеньким. Примет власть «по воле масс». Опять же, если переворот провалится, он окажется ни при чем… Однако отсутствие Троцкого обеспечило свободу рук Сталину. Были организованы пышные похороны Ленина. На II съезде Советов СССР Иосиф Виссарионович принес торжественную «Клятву ученика учителю» — тем самым уже принимая на себя верховную власть.
А Троцкого Сталин и его сторонники обезвредили очень просто. Фигура Льва Давидовича была слишком крупной и авторитетной, низвергнуть ее было ох как проблематично! Но… сам он никогда не занимался вопросами практического руководства. Только блистал, позировал, раздавал указания. Конкретную работу за него везли талантливые, но неприметные подручные. В частности, управление войсками замыкалось на заместителя наркома Склянского. Именно это оказалось слабым местом Троцкого. Второстепенного Склянского можно было сместить без съездов и конференций, без потрясений. Простым рабочим решением Политбюро его перевели на другую работу, в ВСНХ. А на его место назначили Фрунзе, популярного в армии и давно враждовавшего с Троцким. А дальше уже с его помощью поснимали Антонова-Овсеенко, Муралова, Лашевича. И все. Лев Давидович, сохранив пост наркома по военным и морским делам, стал «Бонапартом без армии». С этого момента его карьера покатилась к закату.
Нет, Троцкий не смирился. Раз за разом возобновлял борьбу за власть. Но каждая попытка оборачивалась для него новыми поражениями. И с каждым раундом он терял позиции, скатываясь все ниже по ступенькам партийной и государственной иерархии. Сталин, кстати, не прятал и не скрывал «политического завещания» Ленина. Он сыграл на нем. Основная из этих работ, «Письмо к съезду», была доведена до XIII съезда партии на заседаниях по фракциям (то есть без гостей съезда и журналистов). Надо сказать, «Письмо» удивило делегатов.
С момента, когда оно диктовалось, прошло больше года. Сталин все это время оставался на посту Генсека и дров отнюдь не наломал. Следовательно, опасения Владимира Ильича не подтвердились. Что касается обвинений в «грубости», то делегаты и сами были партийными работниками эпохи революции, для них подобный упрек не мог выглядеть серьезной виной. К тому же в «Письме к съезду» крепко досталось и Каменеву, Зиновьеву, Бухарину, Пятакову, Троцкому. Было понятно, что Ленин диктовал это серьезно больным. Поэтому при обсуждении не заостряли внимания на обвинениях. Выражались округло — ну что ж, мол, товарищи, конечно, учтут критику… Зато Сталин сумел взять на вооружение определение в адрес Троцкого — «небольшевизм». Попробуй-ка отмойся от такого ярлыка!
Следующая атака Льва Давидовича была литературной. Он решил сыграть на том поле, где и впрямь был мастером, великолепным публицистом. Он выпустил книгу «Уроки октября». Причем в большей степени обрушился не на Сталина, а на Каменева с Зиновьевым. Ведь они были одного поля ягодой с Троцким. Поэтому Лев Давидович на них крепко обиделся, считал «предателями». Но и на литературном поприще Троцкий позорно проиграл. Подвели его собственные амбиции. Ленина уже окружали ореолом «святости», и Сталин тоже написал книгу, «Об основах ленинизма», — где с нарочитой скромностью представлял себя лишь учеником покойного. А Лев Давидович взялся оспаривать заслуги вождя, ставя себя на один уровень с Владимиром Ильичом, а то и выше его! Для массы рядовых партийцев это нетрудно было преподнести чуть ли не кощунством. Ну а оскорбленные Каменев и Зиновьев рвали и метали, готовы были смешать с грязью обидчика. Сталин даже заступался, смягчил их требования вывести Льва Давидовича из ЦК и Политбюро, выгнать из партии…
