Кроме того, были отозваны два инженерных батальона, прикрывавших фронт ранее и находившихся в составе 3-го корпуса (к тому времени 3-й корпус вошел в состав Первой армии). Мне пришлось разрешить Мидлтону, отвечавшему теперь за данный участок фронта, если возникнет необходимость, временно взять часть танкистов 6-й бронетанковой дивизии и использовать их как пехотное подразделение, но чтобы он мог при этом удерживать мост через Ур, находившийся в зоне ответственности данной дивизии.
С другой стороны, не все обстояло так уж печально. 12-й корпус в конечном итоге переправился по мостам через реки Ур и Сюр и успешно продвигался.
12-го мы с генералом Кейзом отправились в 8-й корпус через Арлон, Бастонь и Вильтц. По пути мы проезжали через лес, подвергшийся сильнейшему обстрелу нашей артиллерии во время Бастонской операции. Последствия использования снарядов с радиолокационным взрывателем в лесу – вещь весьма впечатляющая. Можно проследить угол атаки всех снарядов, взрывавшихся примерно в десяти метрах выше – на подлете к верхушкам самых высоких деревьев. Взрываясь, снаряды срезали верхушки под углом примерно сорок градусов к земле. Мне тем не менее показалось тогда, что применение снарядов с неконтактным взрывателем против неприятеля, укрывшегося в густом лесу, не эффективно, поскольку [208] деревья становятся естественным щитом на пути осколков; генерал Гроу подтвердил мои предположения. Для таких случаев, напротив, предпочтительны снаряды замедленного действия, которые будут взрываться только при ударе в толстые деревья близко к земле. Все учатся воевать, воюя.
Мы проезжали через поля, усеянные сотнями трупов лошадей из немецких артиллерийских частей и транспортных бригад, а также мимо множества мертвых человеческих тел. Видели мы и несколько «Королевских Тигров», по всей вероятности взорванных собственными экипажами. Несколько машин мы даже осмотрели.
Дорога от Труа-Вьержа до Сен-Вита была в самом прямом смысле слова непроходимой, однако весь личный состав частей 8-го корпуса, не принимавший участия в боевых действиях, занимался тем, что мостил ее бревнами. Руководившие этой работой саперы клали продольные балки на расстоянии около полутора метров друг от друга, а затем на шипах сажали поперечные брусы. Как всегда, смотреть на их слаженную работу было настоящим удовольствием.
Погода ухудшилась настолько, что я сам дал генералу Эдди разрешение приостановить наступательные действия, но это лишь заставило его с большим воодушевлением продолжить атаку. Такова уж человеческая природа.
В ходе всей Бастонской операции я проводил по пять-шесть часов в открытой машине и не имел никаких проблем со здоровьем, хотя и не кутался. Я ни разу не простудился, а кожа лица, хотя и сильно обветрила, почти не доставляла беспокойства. Зато я оборачивал ноги одеялом, что, как я считаю, здорово предохраняло меня от переохлаждения. Сидевшие на заднем сиденье Кодмен и Стиллер, как я полагаю, испытывали значительно большие трудности, чем я.
13-го бригада транспортных самолетов (командир – генерал-майор П. Л. Уильямс) сбросила с восьмидесяти трех бортов боеприпасы и все необходимое 4-й и 87-й дивизиям.
Мы с Эдди переправились через реку Сюр на участке 5-й дивизии, а затем поехали к северо-восточному берегу на джипе, который мы нашли на той стороне. Думается, здесь и нужно искать корни истории про то, будто бы я переплыл реку. Мы переправились по наполовину притопленному штурмовому мосту под дымовой завесой, так что когда солдаты увидели нас вдруг на том берегу, то подумали, что мы переплыли реку, чего никто из нас, конечно, не делал. Так или иначе, переправляться по покрытому водой мосту в клубах дыма, когда ты не видишь и на полшага вперед, да еще без перил – занятие, несомненно, впечатляющее и надолго запоминающиеся. Зато как были рады наши парни на том берегу, когда увидели нас!
Дальше от края воды на той стороне находилось множество немецких дотов. Один, как сейчас помню, был замаскирован под сарай. Когда открывалась дверь, через которую полагается класть сено, [209] за ней оказывалась бетонная стена более двух с половиной метров толщиной, из бойниц которой торчало 88-миллиметровое орудие. Другой дот находился внутри старого дома, стены которого можно было быстро удалить перед началом боевых действий. Самое замечательное во всех этих оборонительных изысках было то, что в данном случае они оказались совершенно бесполезными.
В ходе операции бойцы одной лишь 90-й дивизии уничтожили сто двадцать таких дотов за сорок восемь часов, потеряв не более ста двадцати человек. Достигнуть таких результатов удалось прежде всего благодаря отличным действиям разведчиков. Они выявили все точки, что позволило подавить их меткой стрельбой в амбразуры из пулеметов и винтовок, а также забрасывая динамитные шашки в дверь сзади дота. Когда и это не помогало, использовались самоходные 155-миллиметровые орудия, стрелявшие с близкого расстояния. С трехсот метров достаточно одного прямого попадания 155-миллиметрового снаряда, чтобы обезвредить огневую точку.
С начала нашего наступления и переправы через реку Сюр самоходки вели огонь с западного берега в среднем с расстояния полукилометра. Без их помощи форсирование реки могло оказаться, вероятно, куда менее успешным.
Капитан Красс – один из немецких мастеров контратаки, возглавлявший то, что на передовой называли «Шоу Красса», добровольно сдался солдатам одной из наших дивизий. Он назвал себя и сообщил, что сделал все от него зависящее, чтобы американцы знали, кто он такой. Когда его спросили, почему он сдается, он ответил, что сделал все, что в человеческих силах, и получил все награды за храбрость, которые только можно получить в немецкой армии. Крассе добавил, что при всем этом он вовсе не дурак, а поэтому должен выжить, главным образом, чтобы после этой войны учить молодежь, которой предстоит воевать в следующей.
14-го числа сто три самолета транспортной авиабригады осуществили вторичную выброску боеприпасов и провизии для частей 4-й и 87-й пехотных дивизий. Несколько следующих дней ситуация развивалась мучительно медленно.
19-го я отправил генералу Брэдли депешу, где говорилось о том, что поскольку все войска Соединенных Штатов, за исключением частей Третьей армии, ничего не делают, в то время как я наступаю, мне нужны еще дивизии – хотя бы одна, а лучше три. Можно считать, что это единственное письмо, написанное мной для официального оглашения, но тогда я остро чувствовал, что потомки осудят нас за топтание на месте и будут правы.
В 11.30 19 февраля мне позвонил Уокер и сказал, что, по его мнению, ситуация для прорыва в секторе Саарско-Мозельского треугольника созрела и что если он получит одну бронетанковую дивизию, то берется решить эту проблему. Поскольку Брэдли [210] отсутствовал, я связался с генералом Буллем и получил 10-ю бронетанковую, однако не без оговорки: «Только на эту операцию».
Меня всегда просто бесит необходимость выпрашивать разрешение одержать победу.
20 февраля 10-я бронетанковая дивизия вошла в состав 20-го корпуса и начала наступать на севере к западу от (с левого фланга) 94-й дивизии. Атака была удачной, и с наступлением темноты дивизия приблизилась к Саарбургу. 10-я бронетанковая сражалась в данном секторе в ноябре, поэтому командиры хорошо знали местность и те условия, в которых им предстояло действовать.
Вместе с Эдди я побывал на передовых позициях 12-го корпуса и переправился через реку Сюр по мосту, где висела такая табличка: «Мост генерала Паттона. Построен Майти Миджетами». Причина появления надписи такова. Когда в прошлый раз я проезжал здесь вдоль берега, то заметил строившим мост саперам, что никогда еще не видел такого количества маленьких людей, занятых столь грандиозной работой. «Миджетами» прозывались парни из роты «Ф» 1303-го инженерно-саперного полка общего назначения (под командованием капитана Уолферда Т. Грейдисона).
Попрощавшись с Эдди, я вместе генералом Мидлтоном проехался по «дороге за горизонт» и произвел осмотр сети транспортных артерий в секторе ответственности его корпуса. Он предпринял немало усилий, чтобы наладить сообщение; теперь, когда движение по железнодорожной ветке стало возможным до самого Сен-Вита, ситуация была «у нас в кармане», поскольку Мидлтон мог больше не тревожиться об автодорогах у себя в тылу и нужные на передовой инженерные части могли быть переброшены на другие участки фронта. Более того, он прямо так и въедет в Германию на поезде, поскольку дороги у немцев куда лучше, чем в Бельгии и Люксембурге. На самом деле дороги в двух этих странах очень ненадежны. Возможно, потому, что они не рассчитаны на большое движение в зимнее время; местные жители говорят, что интенсивное железнодорожное движение зимой в их странах запрещено законом.
Покончив с осмотром дорог, мы отправились в 6-ю бронетанковую, а также в 90-ю и 4-ю пехотные дивизии. Генерал Гроу из 6-й бронетанковой приболел и отнюдь не смотрелся молодцом, так что я посоветовал ему отдохнуть несколько дней, передав командование следующему за ним командиру (бригадному генералу Джорджу У. Риду-младшему).
