Когда господин Быков был доставлен в Москву, представители ФСБ дали понять, что по этому делу арестован ещё один человек. Кто именно, уточнять не стали, однако речь, по всей видимости, идёт о несостоявшемся киллере (скорее всего, его обвинят в хранении оружия).
В прокуратуре рассказали, что в начале следующей недели назначены очные ставки между господином Быковым, потерпевшим и свидетелями. На вопрос, есть ли среди них Павел Струганов, представитель следствия отвечать не стал. При этом он отметил, что предъявить обвинение предпринимателю помешали метеоусловия. Самолет с господином Быковым долетел до Москвы только через сутки после его задержания, и „мы не успели провести необходимые следственные действия“».
Вот как, оказывается! Через несколько дней после статьи «Анатолий Быков уже дал показания» в «Коммерсанте», сообщающей, что к 18 часам того же дня (арестован в 7:15 в г. Красноярске) предприниматель был в Лефортовском СИЗО, представитель следствия заявляет, что Быков появился в СИЗО только через сутки. А где же он всё это время был? Дожидался благоприятных метеоусловий? Где? В самолёте? В гостинице? В камере? И с кем? Конечно, если бы Быков был доставлен не в Абакан, а в Новосибирск, вопросов было бы куда меньше или совсем не было бы. Но Хакасия — вотчина младшего Лебедя, а его, как и правоохранительные органы, приватизировал Дерипаска. Закончим цитирование статьи:
«По словам Генриха Падвы, который в минувшую пятницу был допущен в „Лефортово“, „Быков не жалуется на условия содержания. Более того, он говорит, что там гораздо лучше, чем в Красноярском СИЗО. Все вежливы и внимательны“. При этом адвокат убеждён, что его клиент стал жертвой „гнусной провокации“.»
Провокатором господина Струганова считает и Анатолий Быков:
«Этот человек играет не на своём поле. Я его в своё время знал как нормального человека, но Москва всех портит, и большие деньги — тоже».
Быков, как всегда, точен. Уже ясно, что он зря ничего не говорит. Правда, язык у него свой. «Этот человек играет не на своём поле» точно переводится так: Струганов пытается подмять под себя чужой бизнес, «занять нишу Быкова». Еще год назад, в сентябре 1999 года, Быков с Жириновским поставили Струганова после себя в список ЛДПР, проходное десятое место. Еще в конце сентября 1999-го губернатор Лебедь злорадно огласил имена соотечественников, попавших в список партии Жириновского, а Алексей Тарасов не преминул поведать об этом в «Известиях».
«Десятое место отведено его верному сподвижнику Вилору Струганову, известному как Паша Цветомузыка (он же Музыкант, он же Моргалик)».
Однако уже в следующий список партии Жириновского Струганов не вошёл, что-то случилось с сентября по декабрь. Вошли Семенков, Демин, Клюкин и Гузанов.
Не взять в список, за который если платил (наверное, платил), то платил Быков, — это понятно, но заказывать Струганова, который ещё за год до этого был «верным сподвижником», — не очень верится. Тем более, что это не 93–95 годы. По Щипанову, «после 95-го выдавили бы из города». Это не Быков, это как раз «Паша сегодня привёз с юга новый призыв ребят, голодных, с ментальностью 93 года, которые приезжают на разборки с битами. Нонсенс в эти годы».
Вспомним Марину Добровольскую:
«Паша, когда Быков сидел в Венгрии, уже плохо говорил о Быкове. А Быков: „Ни с кем не буду выяснять отношения. Бог рассудит“.»
Алексей Щипанов:
«Быков был заинтересован, чтобы со Струганова не упало бы ни волоска. Зачем, если на нём ничего не висело, на Быкове?»
«„Коготь“ или Правда?»:
«От своего метода милиционер (Агеев) не отошёл и сейчас, когда с тем же маниакальным упорством преподносит Дружинину и Струганову (вор в законе Паша Цветомузыка) „достоверную информацию“, что Быков их давно „заказал“ и только бдительность Агеева спасает троих близких друзей от смерти».
В ноябре по красноярскому телевидению один из милицейских начальников официально подтвердил, что Струганов находится в городе. «Что он тут делает, мы не знаем, да и не интересуемся» — так прозвучал ответ начальника журналисту. «Ездит он с охраной ФСБ», — сказал мне Фёдор Сидоренко, журналист «Авто-Радио». Потом подумал и добавил: «То ли с ФСБ, то ли со своей».
У меня (да и у читателя, я уверен) возникает разумный вопрос: и чего это мент по крови Агеев так к Быкову прикипел, в чём дело? Есть ответ, его дали, как и везде в моём расследовании, другие, не я, но очевидцы, красноярцы — им и карты в руки.
Вячеслав Новиков:
«Быков был гвоздём в жопе у некоторых представителей правоохранительных органов… Начинал помыкать и органами. Офицер СОБРа сказал в Законодательном собрании: „Еще вчера мы могли положить его мордой в грязь, а сегодня мы должны ему честь отдавать“».
Интернетовский текст «Конец императора тайги»:
«Быков в конце концов добился такого уровня влияния, что смог повелевать судьбами своих недавних покровителей. Отставки начальников красноярского ФСБ и УОПа Анатолия Самкова и Анатолия Агеева приписывают именно интригам алюминиевого барона. Пожалуй, в один ряд с этими событиями можно поставить и загадочное самоубийство (?) замначальника краевого УОПа Петрова в 1995 году».
Аноним № 3:
«Агеев спит и видит вернуться на прежнюю должность. Очень хочет».
Теперь понятно, почему тандем Дружинина и Агеева отлично функционирует. Он связан общей ненавистью к Быкову. Дружинин считает, что Быков его предал, уйдя к Анисимову, а Агеев уверен, что Быков виновник его отставки с поста начальника Управления по организованной преступности, где он, мент по крови, мог проявлять свою натуру сколько душе угодно.
Еще в первый день приезда в Красноярск в кабинете Федора Сидоренко, в присутствии «самого близкого к Быкову» — Георгия Рогаченко, мы составили список людей, с которыми мне предстояло встретиться. Там было изначально 17 фамилий, позднее список увеличился вдвое и втрое. Так вот, из тех 17 за какое-то количество отвечал Георгий, то есть должен был договориться о встрече. Среди тех, с кем он должен был договориться, значились брат и сестра Быкова, Марина — жена Быкова, депутат Госдумы Демин, председатель Сибирской Ассоциации Инвалидов Лопатин, ещё кто-то… Из всех этих обещаний Георгий выполнил два-три: устроил поездку в Назарове к Литвяку и связал с Лопатиным и, если не ошибаюсь, с Садыриным. Когда я напомнил ему, что буква «Г» стоит напротив фамилий брата и сестры Быкова и возле жены Быкова, он невозмутимо заявил, что ничего не обещал. Что насчёт Марины — это к Блинову. Блинов отослал меня к Телятникову, а потом его отравили, и он болен до сих пор. Телятников попросил перезвонить через две недели, потом ещё через две…
Было непонятно: то ли Марина не хочет встречаться с писателем Лимоновым, у которого ужасная репутация (это было бы парадоксально, ибо репутация Анатолия Петровича Быкова вполне соперничает с моей скандальной, ещё более скандальная, но по-иному), то ли влияет её окружение… Короче, к моменту, когда пишутся эти строки (конец декабря), я так и не встретился ни с Мариной, ни с сестрой, а тем паче с братом (вообще-то братьев должно быть два). Зато я успел вдоволь навстречаться с Георгием Рогаченко. Длинноногий, худой, небритый, длинноволосый (не по-хиппарски, а по-благородному, по-консервативно-старомодному, спереди — длинные, сзади — на нет) выпускник ВПШ и работник ЦК ВЛКСМ вёл со мной не то что специальные беседы, а так, между прочим, лирические отступления. Из этих отступлений (в то же время Георгий звонил по своему раскладному сотовому, отвечал на звонки, входили люди, выходили люди, приносились бумаги) у меня сложился определённый образ самого Рогаченко и Быкова, каким его видел Рогаченко.
Быков как-то сказал о себе коммунисту Севастьянову: «Я — человек простой». Однако ясно, что Быков человек совсем не простой, ему просто не хватало знаний о политическом мире, об этой до сих пор чужой ему области. Если б знания были, он бы не спрашивал партию бессильных стариков — КПРФ, — что они будут делать с ним, с такими, как он. Он бы знал, что никто в КПРФ делать что-либо с кем-либо не будет. Сил нет. Энергии нет. Есть приязнь народа — старая отдача семидесятилетней власти, и всё. Приязнью лениво пользуются смурные, тучные люди. Их выбирают. Они сидят в Госдуме, изображая оппозицию. Если бы Быков был не «простым», то есть информированным в политике, он бы не пошёл помогать Лебедю выбираться в губернаторы, вопреки всем увещеваниям Анисимова и Льва Черного. Он бы знал, что у Лебедя репутация политического кидалы. Что он уже кинул Приднестровье, перессорился там с Президентом Смирновым и со всеми, с кем было возможно, что он кинул «Конгресс Русских Общин» и своих союзников Рогозина и Строева. Что это его принципиальная позиция, метод: временный союз, потом кидание. Что так Лебедь идёт по жизни.
