что самолёты делают новый заход на чудом державшийся на воде транспорт, Клементьев понял, что с него хватит и бросился в воду. В спешке он даже не позаботился снять с себя сапоги и гимнастерку. Это пришлось делать уже в воде, кувыркаясь и барахтаясь. Когда же он снова взглянул на то место, где находился «Найссаар», транспорта на поверхности уже не было...
Вдали чернел островок Мохни, и офицер поплыл к нему, надеясь, что на это хватит сил.
Плавал он плохо, а потому страшно обрадовался, когда увидел, что со стороны острова к нему приближается катер.
Катер, как ему показалось, собирался пройти мимо, и Клементьев отчаянно закричал, чтобы привлечь к себе внимание. Катер замедлил ход, и Клементьева, грубо зацепив длиннющим багром, подтащили и втянули на борт.
Первое, что увидел Клементьев оказавшись на катере, были два немецких солдата с автоматами на груди. Его бросили на дно катера, приказав положить руки на голову. Рядом с ним лежали ещё трое подобранных с «Найссаара».
Катер прошёл над местом гибели транспорта, расталкивая носом обломки и плавающие трупы, никого больше спасать не стал и, развернувшись, направился обратно к острову Мохни.
С мостика парохода «Лейк Люцерн» капитан Каськ следил в бинокль, как поднимались на горизонте лесистые берега Гогланда.
На палубе, в каютах, трюмах и других помещениях старого эстонского судна размещалось более 3500 эвакуируемых из Таллинна военнослужащих и раненых.
«Лейк Люцерн» входил в состав 3-го конвоя и благополучно простоял на якоре всю ночь. С рассвета судно вошло в состав импровизированного конвоя в составе: «Второй пятилетки», «Ивана Папанина» и «Скрунды», охраняемого двумя канонерскими лодками.
«Люцерна» шла последней в колонне и была атакована первой подходящими с кормы самолётами. Капитан Каськ отманеврировал три бомбы, а его старпом Конг тем временем зажёг на палубе дымовые шашки. Судно окуталось клубами дыма. Решив, что с ним покончено, немецкие лётчики оставили «Люцерну» в покое.
— Нам нужно дойти до Гогланда, — сказал капитан старпому. — Мне говорили, что там нас прикроет авиация.
— Боюсь, капитан, — глубокомысленно заметил старпом Конг, — она нас сначала накроет, а прикрыть не успеет.
— До Гогланда уже меньше двух часов хода, — возразил капитан Каськ. — Мы можем успеть. Впрочем, нет, Конг. Я ошибался.
Старпом тоже увидел три чёрных точки, мелькнувшие на фоне ослепительно сверкающего солнца, которое било прямо в глаза наблюдателей.
С рёвом три бомбардировщика вышли из пикирования прямо над клотиками мачт старого эстонского парохода. Два столба воды поднялись по бортам судна, неправдоподобно долго стояли, а затем обрушились на палубу и надстройки тоннами грязной воды и донного ила.
Третья бомба угодила прямо в носовой трюм между надстройкой и носовой оконечностью судна. Сотни людей были разорваны взрывом на куски, оглушены и выброшены за борт. В трюме вспыхнул пожар, удушливый чёрный дым шлейфом потянулся за описывающим циркуляцию пароходом.
Осколки достигли мостика. Капитан Каськ охнул, схватился за бок и опустился на настил.
Осколок пробил ему правый бок, задев лёгкое.
— Лево на борт! — приказал Конг. — Так держать!
Бомбардировщики ушли, и старпом выводил пароход на прежний курс.
Прибежавший на мостик фельдшер кое-как сделал капитану перевязку. Тот тяжело поднялся на ноги.
— Конг, — приказал он, — займитесь пожаром. Я буду вести пароход.
В нос от надстройки верхняя палуба представляла из себя зрелище, которое могло прийти в голову только полубезумным художникам средневековья в их фантасмагориях о сценах страшного суда. Всюду валялись убитые. Кровь ручейками стекала в шпигаты и скапливалась в перемешанные с мазутом и угольной пылью лужи.
А в трюме бушевал пожар. Горели ящики с флотским имуществом, автомобильные покрышки, эбонитовые панели. Конг приказал матросам надеть противогазы. Наладили уцелевшие шланги и стали поливать трюм водой. Но это помогало мало. Пожар разгорался. Хорошо ещё, что западный ветер уносил удушливый дым в море со стороны правого борта.
Неожиданно в трюме раздались два сильных взрыва, выбросившие вверх снопы огня и оранжевого дыма. Двое матросов со шлангами были убиты. Старпома Конга сбило с ног. Шланги были иссечены осколками.
Пожар бушевал с удвоенной силой, грозя вскоре перекинуться на надстройку и мостик.
Но при этом «Люцерна» умудрилась не получить подводных пробоин. Водонепроницаемость судна не была нарушена, машина работала и раненный капитан Каськ, не покинувший мостик, продолжал вести «Лейк Люцерн» к Гогланду.
В видимости часто появлялись немецкие бомбардировщики. Несколько из них даже кружились над «Люцерной», но видя бушующий на судне пожар, они пролетали дальше, ища более достойные цели.
Начальник штаба лёгких сил КБФ капитан 2-го ранга Святов ещё издали, подходя к Гогланду на морском охотнике, увидел встававший над лесистыми скалами острова столб чёрного дыма.
Придя в бухту Сууркюль в южной части острова, Святов увидел выбросившийся на мель транспорт. Подойдя поближе, он убедился, что это «Сауле» — военный транспорт №553. Судно стояло опершись форштевнем на отмель, а из открытого кормового трюма валил чёрный дым. В надстройке и бортах было множество осколочных пробоин. На судне не было никаких признаков жизни. Только на ходовом мостике в задумчивости стояла девушка в блузке и длинной юбке.
— Девушка! — закричал Святов в мегафон. — Кто- нибудь есть на борту? Где капитан? Где команда?
— Я капитан! — ответила Анна Щетинина, изящно помахав начальнику штаба ОЛС рукой. — Я капитан. Что вы хотите?
Святов онемел от неожиданности.
— Мне не до шуток, милая! — закричал он. — Позови капитана!
Вскоре убедившись, однако, что тридцатилетняя Анна Щетинина и есть капитан транспорта «Сауле», Святов, не переставая изумляться, приказал ей сниматься с мели и уходить в Ленинград, и перестать привлекать своим дымом самолёты противника.
Единственная в Таллиннском переходе (да и во всём Советском Союзе) женщина-капитан дальнего плавания, подтвердив свою доблесть и высочайшее профессиональное мастерство, первой достигла Гогланда.
Идя северным фарватером, она удачно уклонилась от встречи с финскими сторожевыми и торпедными катерами, выбирая оптимальные курсы и выжимая из старых машин «Сауле» всё возможное. Но по дороге её всё-таки «кусанула» авиация противника. Пять «юнкерсов» атаковали транспорт уже в видимости Гогланда. Несколько бомб разорвалось у бортов, изрешетив судно пробоинами, а одна угодила прямо в кормовой трюм, повредив рулевое управление и вызвав сильный пожар. Горели какие-то грузы из флотского имущества, находившиеся в нижней части трюма, куда было не добраться пожарным. Опасаясь, что в трюме ещё что-нибудь взорвётся, Щетинина приказала выбрасываться на мель и всем уходить с судна.
