Правда, те, кто пришёл Хрущёву на смену, оказались не лучше него. Произошло вот что: Ленин, а затем Сталин указали направление движения. Хрущёв, не понимая| чем руководствовался Сталин, вернулся к Ленину, и «вроде бы как» пошёл по направлению, указанному вождём. Брежнев и прочие продолжили движение по «правильной дорогой идёте, товарищи», вообще перестав понимать, куда ведёт эта дорога.
Но начнём по порядку.
Прежде всего отметим, что Н.С. Хрущёв был очевидным троцкистом. В 1930-е годы это проявилось достаточно явно, а потом было скрыто. Для него, как для всякого троцкиста, верность марксистской догме была превыше всего, и потому после смерти Сталина он просто и без затей начал «возвращение» страны к началу её социалистической истории. Это прослеживается во всём: в экономике, политике и идеологии. Тот факт, что западные теории в «чистом виде» в России никогда не работают, даже если их принёс сюда сам Ленин, был ему непонятен — любые изменения воспринимались им как извращение марксизма-ленинизма. А заслуга Сталина в том и состояла, что он сумел адаптировать неподходящую для России теорию к её условиям, сделал её работоспособной!
В итоге троцкист и догматик Н.С. Хрущёв, правильно отметив некоторый «негатив», имевший, разумеется, своё место во времена правления Сталина, отбросил и всё положительное, что позволило стране совершить при Сталине могучий рывок. После доклада Хрущёва о культе личности, прочитанного 25 февраля 1956 года, в обществе закрепился стойкий стереотип: Сталин только и делал, что подписывал расстрельные списки, а страна проделала свой путь от сохи до атомного оружия ВОПРЕКИ его руководству.
Вот постановление по хрущёвскому докладу:
«Заслушав доклад тов. Хрущёва Н.С. о культе личности и его последствиях, XX съезд Коммунистической партии Советского Союза одобряет положения доклада Центрального Комитета и поручает ЦК КПСС последовательно осуществлять мероприятия, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности, ликвидацию его последствий во всех областях партийной, государственной и идеологической работы, строгое проведение норм партийной жизни и принципов коллективности партийного руководства, выработанных великим Лениным».
Обратим внимание, что в противоречие продекларированному прямо в этом постановлении утверждению о «строгом проведении норм партийной жизни» и коллективности руководства, доклад Хрущёва только заслушивался, но не обсуждался. Прений по нему не открывали. До съезда обсуждения доклада тоже не было. Вопрос о Сталине не только был поднят вне повестки дня, утверждённой ЦК и съездом, но и вообще вне его рамок: на другой день после официального закрытия съезда.
Новые ЦК и ЦРК были избраны накануне, 24 февраля, но состав обоих этих руководящих органов счётная комиссия оглашала 25-го, после доклада Хрущёва. Это и породило иллюзию, будто доклад произносился в рамках съезда, что, конечно, неверно, ибо делегатские полномочия исчерпались с выбором другого Центрального Комитета, и заседание не имело уже постановляющей, партийно-законной силы.
Итак, заявив о неприемлемости диктаторства как явления, противоречащего ленинским нормам партийной жизни, Хрущёв немедленно, по собственной воле совершил диктаторский поступок, а собравшиеся в зале делегаты от крупнейших партийных организаций всей страны поддержали его. А ведь и в самом деле, совершенно непонятно, доклад какого Центрального Комитета, — старого или нового — прочитал Хрущёв.
Вот с такого возвращения к ленинским принципам и начались одновременно «оттепель» и «волюнтаризм».
Большой энциклопедический словарь трактует волюнтаризм как «деятельность, не считающуюся с объективными условиями, характеризующуюся произвольными решениями осуществляющих её лиц». Как видим, волюнтаризм и диктаторство вполне имманентны принципам троцкистским.
Уже в 1957 году произвольным решением «верхов» изменили систему управления экономикой. Разумеется, мотивировали необходимость реформы ленинским принципом «демократического централизма в хозяйственном строительстве», а суть её заключалась в переходе от управления промышленностью и строительством через отраслевые министерства и ведомства к руководству предприятиями и стройками через совнархозы на основе экономического районирования.
К началу 1958 года из 37 союзных и республиканских министерств осталось только четыре: среднего машиностроения, химической промышленности, транспортного строительства, электростанций, — зато возникло 104 совнархоза. Они объединили 75 % мощностей промышленных и строительных организаций, а остальные отошли к местным советам.
Для координации взаимосвязей был образован Всесоюзный Совет народного хозяйства. Преобразованный Госплан выявлял возможности комплексного развития экономики и обсчитывал плановые показатели в целом по стране, по республикам и по каждому экономическому району. Кроме того, вновь созданные научно-технические комитеты при союзном и республиканских Советах Министров изучали передовой опыт и контролировали внедрение достижений.
Хрущёв полагал, что новая система позволит эффективнее использовать местные ресурсы, а подъём региональных экономик быстро подтянет совокупную экономику (немного напоминает идущее всё последнее десятилетие ожидание частного «эффективного собственника», а совокупная экономика рушится). Но ничего не вышло; экономическая самостоятельность совнархозов сочеталась с отсутствием таковой у предприятий, а ориентация на сугубо региональные интересы приводила к серьёзной деформации технической политики в ряде ключевых отраслей.
К тому же, каждая общественная структура желает выживать даже вопреки волюнтаризму. Расформированные министерства никуда не делись, а «воспроизвелись» как подразделения Госплана или научно-технических комитетов. Тогда увеличили число контролирующих органов, но и это не привело к улучшению работы подконтрольных совнархозов. Решились на укрупнение совнархозов с сокращением их количества до 48 (в 1962 году), но тогда оказались не у дел тысячи партфункционеров и чиновников. Предложенное тогда же Хрущёвым деление обкомов и крайкомов партии на промышленные и сельскохозяйственные тоже вызвало ропот местного партийного чиновничества.
Административно-хозяйственные реорганизации оказались неудачными. Диспропорции в советской экономике только усугубились. Совнархозовская эпопея совпала с другими экономическими экспериментами Хрущёва, среди которых самыми крупными были переход от 5-летнего к 7-летнему планированию и авантюристические новации в сельском хозяйстве.
Надо, однако, отметить, что советское хозяйство и социальная система обрели уже такую устойчивость, что необоснованные или странные решения верховной власти не приводили к катастрофам, их воздействие «гасилось» внутри системы.
Рывок предшествующего периода создал столь мощный задел на будущее, что даже переходя к «обычному» режиму своего существования, даже начиная отставать от соседей, страна сохраняла высокие темпы развития. Это видно в успехах науки и образования, в начале широкого жилищного строительства, в модернизации армии. Наглядный пример силы — запуск в 1957 году первого искусственного спутника Земли, а в 1961-м — полёт в космос Юрия Гагарина.
СССР стал супердержавой, определявшей равновесие сил в мире. Как пример вспомним, что наша сила не позволила США ликвидировать революционный режим на Кубе, что повлияло на многие мировые процессы.
В промышленности продолжалось строительство крупных металлургических и машиностроительных предприятий, сопоставимое с тем, что велось в годы первых пятилеток. Объём производства промышленной продукции за семилетку вырос на 80 %. Быстрыми темпами развивалась атомная энергетика, строились первые атомные электростанции. Была проведена электрификация железнодорожного транспорта страны, радикально изменился топливный баланс за счёт использования высокоэффективных энергоносителей — нефти и газа.
Крупные вложения в химическую промышленность позволили освоить производство полимеров и других новых типов пластмасс, разработать и организовать производство высококонцентрированных и комплексных удобрений, синтетических моющих средств, спиртов и многого другого. Улучшению сырьевой базы химической промышленности способствовало наращивание добычи нефти. Главным источником нефти стал Волго-Уральский нефтегазоносный бассейн; с начала 1960-х годов формировался Западно-Сибирский нефтегазовый территориально-производственный комплекс.
Непонимание высшим руководством сути прошедшего этапа и новых требований сказалось в том, что большинство достижений осуществлялись в отраслях военно-промышленного комплекса, в тяжёлой индустрии, а задания по развитию лёгкой и пищевой промышленностей не только были минимальными, так ещё и не выполнялись.
