было. Оставался только прапорщик Авдеенко, но тогда без начальника оказывалось целое стартовое отделение.
Коростелев щелкнул выключателем на электрическом щитке, в ангаре уже громыхали отбрасываемые в стороны колодки из-под колес ракетной тележки. Никому никакого дела до защитных чехлов – вот он момент, когда их можно под прикрытием общей суматохи спереть. Место второй тележки, ушедшей с группой старшего лейтенанта Ефимова в Зарайск, встретило гулкой пустотой.
– Занять расчетные позиции! – скомандовал Авдеенко, приняв на себя командование стартовым отделением, и ракетная тележка, освещенная вспыхнувшими прожекторами, под напором человеческих тел после снятия тормозных стопоров с тяжелым шорохом покатилась через распахнутые ворота в направлении старта. «Ну что ж, придется играть роль координатора…», – собравшись с мыслями, решил лейтенант, надеясь на свою память и выучку сержантско-рядового состава. События раннего августовского утра не вписывались в привычную ему логику учебно-боевой работы. Закрыв ворота, лейтенант опечатал пустое ракетохранилище – ничего ценного, кроме комплекта чехлов в нем не осталось.
Уступив командование своим отделением прапорщику Авдеенко, Коростелев отдал конверты с цифровыми данными боевого задания сержанту Прохорову – лицо было бледным, но спокойным, без следов вчерашних потрясений – и ефрейтору Панюкову, единолично без лейтенанта Сержантова принявшемуся задавать ракете дальность полета. Лейтенант по телефонной связи доложил в командный пункт дивизиона о занятии батареей стартовой позиции и получил несколько мгновений отдышаться и оглядеться – в подготовительный период каждое отделение занималось своей работой, и не было необходимости следить за какой-либо координацией и синхронностью. Оказалось, у командира батареи на начальном этапе подготовки ракеты к старту интенсивность действий значительно ниже, чем у начальника стартового отделения! Личный состав работал дружно, словно играючи, с полуслова понимая друг друга, демонстрируя боевое мастерство. Под руководством прапорщика Авдеенко ракетная тележка подошла к стартовому столу, поднялась стрела установщика и его захваты были установлены на цапфы тележки.
В это время на стартовую позицию въехал грузовик с платформой, скрытой раскрашенным пятнами камуфляжным брезентом, к лейтенанту Коростелеву подошел майор Шапиро и доложил о прибытии дежурной сборочной группы ракетно-технической бригады для пристыковки головной части к ракете. Виктор одновременно растерялся и обалдел: ему желторотому новичку-самоучке докладывал майор, да еще какой майор – ветеран Карибского кризиса. Он даже никогда не задумывался о возможности таких взаимоотношений: лейтенант должен давать команду старшему офицеру на выполнение последующих операций по подготовке ракеты к пуску и получать от него доклады. Это со стороны армия представляется пирамидой: в основе – лейтенанты, над ними капитаны, еще выше – майоры и так далее. По строевому уставу это тоже так, а в служебной жизни бывают вот такие сюрпризы: маленькие звездочки командуют большими. Приняв доклад прапорщика Авдеенко о готовности ракеты к стыковке с головной частью, лейтенант Коростелев с заметным уважением к тому, к кому обращался, произнес то, что прописано в регламенте:
– Руководителю группы технической бригады пристыковать головную часть к ракете!
На Виктора накатили восторг и уверенность, тревога отошла: все шло хорошо, по сценарию регламента и с поддержкой не только сослуживцев по батарее, но и, казалось, всей инфраструктуры дивизиона и приданной ему технической бригады. Теперь он был совершенно спокойным, настроенным на выполнение поставленной задачи. Ему уже виделось, что негласная установка преферансистов о том, что у старших офицеров своя пулька, у младших – своя, может иметь сюрпризные отклонения в виде неожиданного приглашения майоров: «Твоя взяла, четвертым будешь!»
Доложив о завершении стыковки головной части с ракетой, майор Шапиро, хитро сощурив глаза, протянул Виктору руку и тихим вкрадчивым голосом уточнил важную деталь, не прописанную в регламенте:
– Учебная…
У лейтенанта буквально выросли крылья, он оказался сопричастным к внерегламентным и внеуставным традициям ракетчиков: так вот что значит не раз слушанное «если тебе Шапиро не скажет»! Важно не кто твой противник, а кто рядом! Отправив в ответ майору искреннее «спасибо!», сопровождаемое щенячьей улыбкой, лейтенант мгновенно осознал, как важно получать своевременно вот такие подсказки, которые, похоже, сложились во времена сложнейшего противостояния на кубинской земле и продолжали существовать, скрепляя боевое взаимодействие. Ведь до этого уточнения от майора он не знал, тренируется ли батарея в подготовке ракеты к пуску, или это вынужденный реальный ответ уже зарвавшемуся противнику в соответствии с решениями высшего командования. Теперь у него не осталось никаких сомнений, что учебно-боевая задача будет выполнена успешно, что подготовка каждого солдата и сержанта в отдельности и отделений в целом являются достаточными, и он будет достойным координатором взаимодействия сослуживцев в достижении поставленного задания.
Тележка с ракетой плавно поднялась на установочный стол, солдаты стартового отделения бросились в его проемы для установки анкеров крепления, прокричали доклады, и после снятия бандажа крепления ракеты тележка бесшумно стала опускаться к земле. В момент касания показалось, что она слегка плюхнулась. Ну какое это имеет значение, если ракета уже стоит, и к ней потянулись шланги заправщиков заполнить ее компонентами топлива, кабели электриков запитать систему управления и наведения, и сержант Прохоров ловко перебирая руками и ногами устремился к верхней площадке для выполнения прицеливания! Практически половина работы выполнена!
И вдруг оттуда с высоты, куда поднимался Прохоров, донесся противный скрип «и-и-ы», как будто по корпусу ракеты кто-то с упором провел оребренной арматурой. Коростелев задрал голову, и на фоне пробегавших облаков показалось, что ракета делает движение к земле. Неизвестность всегда тревожит, лишает уверенности, сразу приходят мысли об опасности. Во рту пересохло – чувствовалось, что сухой язык наждаком проходил по внутренней поверхности. Липкая паника опустошила голову, и слабость проявилась во всем теле. Некоторые солдаты в зоне установки ракеты тоже всматривались вверх – кто имел уши, слышал тот же противный звук. Кто-то из стартовиков на всякий случай с опаской отбежал в сторону от стартового стола.
Продолжая всматриваться в верхнюю часть ракеты, Коростелев растерянно отсчитывал долгие медлительные мгновения, пытаясь понять, откуда может исходить опасность. Ему казалось, что дыхание остановилось в ожидании ужасной катастрофы. Тянулись секунды, ничего не происходило, и подозрительных звуков больше не слышалось. На верхней площадке установщика Прохоров, закрыв уши аудиофонами радиосвязи, уже снимал люк для установки теодолита. Заправщики суетились со своими длинными шлангами, не заметив ничего подозрительного в установке ракеты и выполняя предусмотренные регламентом операции.
– Вашу мамашу, давление стравило! – донесся сдавленный голос прапорщика Авдеенко. – Ты что ж клапан не закрыл?
Лейтенант развернулся на голос своего заместителя, одновременно приняв в поле зрения растерянного сержанта Крюкова, выполнявшего функции оператора установщика вместо убывшего в Зарайск ефрейтора Володина, замершую около нуля стрелку манометра и решительное движение Авдеенко к пульту управления, его четкий поворот штурвалом. То, что он в критический
