«Щ-301» была заложена ещё в феврале 1930 года, принадлежа к 111-й серии советских подводных лодок, тайно спроектированных и построенных с помощью безработных немецких специалистов времен Веймарской республики. В строй «Щ-301» вошла 11 ноября 1933 года и, будучи головной лодкой серии, получила название «Щука», дав индекс «Щ» многочисленным лодкам разных серий, прототипом которых она являлась. Впрочем, название «Щука» лодка сохранила лишь до 15 сентября 1934 года, когда в интересах секретности и, видимо, для введения в заблуждение многочисленных врагов Советского Союза у подводных лодок отобрали названия, оставив только индексы и номера.
«Щ-301» имела 692 тонны подводного водоизмещения, экипаж 35 человек и была вооружена шестью (4 в носу и 2 в корме) торпедными аппаратами, а также двумя сорокапятимиллиметровыми орудиями. Серия подводных лодок, к которой принадлежала «Щ-301», оказалась весьма неудачной и ограничилась четырьмя вечно ремонтирующимися единицами. Все четыре лодки были брошены в бой с первых же дней войны, и единственная уцелевшая из них — «Щ-303» — была удостоена в 1943 году Гвардейского звания.
Что касается лодки Грачёва, то война застала её на ремонте в Ленинграде. Только в начале августа «Щ-301» вышла в море, приступив к патрулированию на позиции западнее Готланда на меридиане маяка Ландсорт.
Капитан-лейтенант Грачёв был опытным подводником, участником войны в Испании, где благодаря его мужеству и находчивости была спасена от гибели республиканская подлодка «С-1».
Несколько дней «Щ-301» патрулировала без всякого результата, но вечером 19 августа обнаружила транспорт противника водоизмещением, как определил Грачёв, примерно в 8000 тонн. Транспорт шел в охранении миноносца и двух катеров. Грачёв выпустил по транспорту две торпеды и, уходя от бросившихся на него катеров, ясно слышал два взрыва и решил, что отправил транспорт на дно.
Уклоняясь от посыпавшихся на нее глубинных бомб, «Щ-301» ударилась о грунт, сильно помяв себе легкий корпус и горизонтальные рули. А потому Грачёв мечтал поскорее добраться до Таллинна и там отремонтировать повреждения под материнским боком плавбазы «Серп и Молот», а то и в доке.
Подойдя к внешней кромке минных заграждений, капитан-лейтенант Грачёв дал свои позывные и запросил тральщики для проводки на рейд. С лодки увидели большое количество кораблей и судов, собравшихся между островами Найссаар и Аэгна, но не поняли, что бы это могло означать.
Ждать пришлось достаточно долго, когда из темноты появился катер МО, откуда голосом передали приказ «Щ-301» стать на якорь и ждать дальнейших распоряжений. На вопрос: «Что случилось?» — был получен ошеломляющий ответ: «Уходим из Таллинна. В городе немцы. В гаванях уже никого нет».
Капитан-лейтенант Грачёв, его комиссар Кобликов и старший механик Тильзо продолжали стоять на рубке «Щ-301», вглядываясь в темноту и ожидая дальнейшего развития событий.
00:50
Капитан 1-го ранга Египко, стоя на рубке подводной лодки «С-5» вместе с её командиром капитаном 3-го ранга Ващенко, командиром 3-го ранга дивизиона подводных лодок Аверочкиным и комиссаром бригады Обушенковым, наблюдал, как отделившись от колонны подводных лодок, две «малютки» — «М-98» капитана-лейтенанта Беззубикова и «М-102» капитана-лейтенанта Гладилина, малым ходом двинулись за пятью тральщиками в сторону открытого моря.
Уход этих двух лодок — это было всё, чего удалось добиться капитану 1-го ранга Египко в его настойчивых просьбах к командующему не тащить с собой в Кронштадт подводные лодки в надводном положении в составе конвоев. Для двух «малюток» нашли обоснование: «Для обеспечения отхода КБФ от внезапного нападения кораблей противника с веста». С этой целью «М-102» должна была патрулировать к востоку от маяка Порккалан-Каллбода, а «М-98» — к югу от Хельсинки.
Остальные 9 лодок покачивались на якорях в небольшой бухточке острова Найссаар, ожидая приказа к походу.
Капитан 1-го ранга Египко ещё раз осмотрел свою бригаду.
Непосредственно за «С-5» стояла подводная лодка «С-4» капитана-лейтенанта Абронисимова, затем «Лембит» капитана-лейтенанта Полещука. К «Лембиту» лагом был пришвартован «Калев» капитана-лейтенанта Ныркова. Далее стояла «Щ-307» капитана-лейтенанта Петрова, пришвартованная к «Щ-308» капитана-лейтенанта Маркелова. У неказистого деревянного пирса стояли лагом друг к другу ещё три лодки: «Щ-322» капитана 3-го ранга Ермилова, «М-79» капитана-лейтенанта Автономова и «М-95» капитана-лейтенанта Фёдорова.
Ни одна из лодок не успела закончить ремонт, когда потребовалось срочно выводить из Минной гавани плавбазу «Серп и Молот». Чтобы освободить путь огромной плавучей мастерской, лодки отправили к Найссаару заранее и поставили в бухту, где они и стояли до сих пор.
Египко знал, что уже вернулась из боевого похода подводная лодка капитана-лейтенанта Грачёва «Щ-301» и стоит где-то у входа на внешний рейд. Лучше бы было её отправить обратно в море, чем заставлять следовать под ударами с воздуха через мины в надводном положении. Он уже хотел связаться с Грачёвым в коротковолновом диапазоне и приказать ему именно так и поступить, но вспомнил, что на «Щ-301» наверняка в обрез горючего, а возможно лодка имеет и какие-нибудь боевые повреждения, что не позволит ей действовать автономно в условиях усиливающегося шторма.
Не прекращая моросил дождь, шквальный ветер раскачивал сосны на берегу. Мрачный от сознания своего бессилия и беспомощности капитан 1-го ранга Египко, сдерживаясь, ритмично постукивал кулаком по ограждению мостика.
01:15
Мичман Попенкер с двумя своими мотористами, закончив погрузку на транспорт запасных двигателей и запчастей, шли по ночному пирсу Минной гавани, разыскивая в темноте катера своего дивизиона.
Один из катеров стоял у пирса и его командир старший лейтенант Бондарь страшно обрадовался, увидев сразу трёх специалистов по машинной установке. Его собственные мотористы, недавно призванные из запаса колхозные трактористы, ничего толком не знали о катерных двигателях. Опытные механики Попенкера быстро устранили все неисправности, объяснив бывшим трактористам что к чему.
Пока они работали, к пирсу подошли ещё несколько катеров: МО-142 старшего лейтенанта Обухова, МО-112 старшего лейтенанта Гимпельсона и МО-210 старшего лейтенанта Панцырного.
Прибывший на МО-142 командир дивизиона Капралов, увидев трёх опытных «машинных духов», страшно обрадовался и, к великому огорчению Бондаря, приказал им отправляться на катер Гимпельсона МО-112, где обязанности механика выполнял старшина 1-й статьи срочной службы Кабанов.
У всех катеров, хотя они ещё держались вместе, были разные задачи во время перехода. По возможности их распределили между различными отрядами боевых кораблей и транспортов, но пока держали вместе, поскольку им ещё предстояло выставить мины в разных укромных уголках гавани. Два катера временно были оставлены в распоряжении начальника штаба флота адмирала Пантелеева и начальника тыла КБФ генерал-майора Москаленко, руководящего уничтожением флотских складов и имущества.
Задач у катеров как основных эскортирующих кораблей было великое множество. Они должны были предупреждать боевые корабли и транспортные суда о наличии плавающих мин у них на курсе, проводить поиск подводных лодок, вступать в бой с торпедными катерами противника, если те вздумают выйти в атаку на конвои, осуществлять связь между отрядами, служить посыльными судами. Но самой главной их задачей, хотя она и не была им поставлена в качестве таковой, было спасение людей с тонущих судов. Эту задачу не надо было ставить перед катерниками. Каждый знал о ней с первых же дней войны.
01:35
Капитан Чижиков подвел свой пароход «Эвальд» к южной оконечности острова Аэгна, где приказал встать на якорь. Он не вполне ещё освоился с судном, которым командовал всего четыре дня после таинственного исчезновения капитана-эстонца.
