Постовалов (иронично). Вы тассовский материал тоже не видели?
Пельше (настаивая). Когда уже собираются печатать материал, вы должны сказать, что я не собирался ничего писать и печатать.
Хрущев (упрямо). Я пока нигде не читал… В былые времена мы, не будучи членами ЦК партии, я был секретарем Бауманского райкома, получали тассовский материал. Члены партии приходили и читали для ориентации о позиции наших врагов. Когда я был секретарем райкома партии в Донбассе, получали «Социалистический вестник». Ленин умер, но дух Ленина жил тогда.
Постовалов (с негодованием). Выходит, что вы нам не верите в том, что собираются делать с вашим материалом?
Хрущев (прощупывая). Вы сами ничего не видели.
Постовалов (наставительно). Достаточно, что они передают по радио и телевидению. Против этого надо возмущаться.
Хрущев (отстраненно). Я возмущен.
Пельше (подводя итог). Нам сегодня стало известно, что американский журнально-издательский концерн «Тайм» располагает воспоминаниями Хрущева, которые начнут публиковаться там. Это факт. И вы должны сказать свое отношение к этому. Из сообщений видно, что американская печать, а также германская и английская раздули вокруг этого ажиотаж. Хотелось бы, чтобы вы определили свое отношение к этому делу, не говоря о существе мемуаров, что вы возмущены этим и что вы никому ничего не передавали. Это в какой-то степени уменьшит интерес к публикации материалов и разоблачит ее организаторов.
Хрущев (решившись). Пусть запишет стенографистка мое заявление. (Диктует.) «Из сообщений заграничной печати, главным образом Соединенных Штатов Америки и других буржуазных европейских стран, стало известно, что печатаются мемуары или воспоминания Хрущева. Я возмущен этой фабрикацией, потому что никаких мемуаров никому я не передавал — ни издательству „Тайм“, ни другим кому-либо, ни даже советским издательствам. Поэтому считаю, что это ложь, фальсификация, на что способна буржуазная печать».
Пельше (с надеждой). Если мы вам поможем в этом и предложим каналы, через которые можно было бы довести об этом до сведения американской печати, вы согласились бы использовать эти каналы?
Постовалов (поддерживая Пельше). Учитывая ваше возмущение.
Пельше (развивает свою мысль). Допустим, к вам пришел бы корреспондент, вы могли бы ему повторить это?
Хрущев (не раздумывая). Да. Если хотите, пресс-конференцию могу провести. У меня еще хватит пороха и достоинства защитить честь своего мундира, честь нашей страны и партии… (Через минуту.) Я знаю и повторяю вам, что ряд положений, которые имеются в этих диктовках, правдивы и я за них абсолютно ручаюсь.
Постовалов (буравя глазами Хрущева). Каким-то путем все же это утекло, и вам надо подумать об этом.
Хрущев (неопределенно). Я возлагаю ответственность на тех товарищей, которые в этом деле не хотели мне помочь. Хотели окриком действовать, а это не приводит к добру.
Постовалов (философски). Легче всего возложить ответственность на кого-нибудь.
Хрущев (оправдываясь). Товарищи, которые со мной разговаривали, возложили ответственность на меня. Вы помните, товарищ Пельше, разговор у товарища Кириленко. Записи тогда не было. Я сказал: если бы мне помогли, дали бы машинистку, ЦК получил бы эти материалы.
Пельше (укоризненно). То есть с самого начала вы действовали нелегально.
Хрущев (делая стойку). Не пугайте меня нелегальщиной. Нельзя упрощенно подходить.
Пельше (недоверчиво). Что, разве бы вам не дали машинистки, если бы вы с самого начала обратились в ЦК?
Хрущев (обидчиво). Меня вызывали в ЦК.
Пельше (уточняет). Это было в 1968 году.
Постовалов (изобличая). А писать вы раньше начали.
Хрущев (откровенничает). Я тогда только что начал писать. И сразу же ко мне пришел молодой человек, и я сразу догадался, что его приставили ко мне… (Конфиденциально.) Никакого секрета подпольной диктовки не было и нет. Мне не помогли, не создали условий. Я думал, что это дело долгого времени и к диктовке долгое время возвращаться не буду. А знаете вы, сколько людей, которые встречаются со мной, спрашивают: «Вы записываете?» Я говорю — нет. «Вы должны записывать, как это ценно для нас». Не подумайте, что я хочу себя переоценить. Мы жили в одно время. Я около Сталина был. Это будет иметь большую ценность для поколений.
Постовалов (разъясняет). ЦК имеет партийные журналы. Есть ИМЛ. Они изучают и освещают историю партии. Мемуары — это совершенно другое дело.
Хрущев (снова закипая). Писал Попов историю. Хорошая история. Умный человек в Коминтерне работал. Сталин расстрелял. Поспелов — подхалим. Писал под диктовку Сталина. История все время обновляется, потому что ее пишут люди. Мемуары — это сугубо личное дело. И эту точку зрения вы у меня никогда не отберете. В мемуарах человек излагает свою точку зрения. Пишет о времени, в котором он жил.
Постовалов (строго). Вы должны сохранять тайну.
Хрущев (возмущенно). Мне прямо сказали: не смейте писать. Я с этим не согласен.
Пельше (тоже строго). О том, что вы начали писать мемуары, вы должны были сообщить в ЦК.
Хрущев (покаянно). Я не сообразил. Вы тогда, товарищ Пельше, были и знаете, что я просил.
Пельше (не соглашаясь). Такой четкой просьбы у вас не было.
Хрущев (обидчиво). Как я мог просить, когда мне отказали? Я этого не мог представить. У меня нет ничего дороже, кроме ЦК. Я хочу закончить свою жизнь преданным ЦК и как могу служить на пользу своей партии, которой я отдал столько лет. (Тихо.) Правда, когда было пятьдесят лет партии, выдавали медали хорошим людям, заслуженным людям. У меня спрашивали: «Вы получили? Ну получите». А я не получил.
Пельше (уходя в сторону). Это другой вопрос.
Хрущев (возмущенно). Это отношение к людям, отношение к членам партии, которые прошли большой путь — путь Гражданской войны, Отечественной войны, восстановления разрушенного, путь пятилеток. Когда я на Украине был первым секретарем, сколько сил отдал. В Москве и Московской области не меньше отдал сил. А почему разное отношение? Об этом вы сами подумайте. Я не хочу называть вещи своими именами. Я возмущен не потому, что не дали, а потому, что нет объективности, а есть субъективность. (Настоятельно.) Я хотел бы обратиться к вам как к председателю Комитета партийного контроля, чтобы вы встали на защиту честного члена партии.
Пельше (с угрозой). Мы еще будем разбираться с вопросом, о котором сегодня идет речь.
Хрущев (гневно). Не пугайте меня, я не боюсь. Сейчас у меня не жизнь, а страдание. Я завидую де Голлю. Здоровый был мужик. У меня сейчас тяжелая жизнь.
Мельников (недоверчиво). А что тяжелого?
Хрущев (снисходительно). Когда уйдете на пенсию, тогда узнаете, что это адские муки.
Пельше (философски). Всем это предстоит. Все уйдут на пенсию.
Хрущев (возмущенно). Меня лишили прав члена ЦК. Перестали приглашать на пленумы. Разве это достойно? Я звонил Малину (заведующий общим отделом ЦК. — Н. З.). Говорит — не могу. Все на пенсии. Шверник тоже на пенсии, лежит трупом. Но к нему совершенно другое отношение. Почему к нему одно, а ко мне другое отношение? Что, я меньше других сделал для партии? Это создает для меня особые условия. Поживите моей жизнью… Ничем вы меня не припугнете.
Пельше (спокойно). Мы не собираемся ничем пугать.
Хрущев (недоверчиво). Ничем? Все сейчас тяжело для меня.
Постовалов (решительно). Это вы несерьезно говорите.
Хрущев (мрачно). Попробуйте. Узнаете.
Постовалов (не верит). Это несерьезный разговор.
Хрущев (заводясь). Товарищ Пельше, сколько казнили людей? Сколько у меня друзей казнили, вернейших членов партии. Сколько сейчас казнил Мао Цзэдун врагов культурной революции. Мао Цзэдун и Сталин.
Постовалов (осуждающе). Зря такую параллель проводите.
