Мы с Ильичей ездили в Кашино, Московской области, в село, где крестьяне построили местную электрическую станцию. Ильич узнал об этом, поехал на открытие станции.
Ильич выступал в Кашино на улице, когда вечером открылась станция и на улице и в избах вспыхнул электрический свет. Он говорил, какое значение имеет электричество, что надо сделать в нашей стране, чтобы жизнь стала сытой, здоровой, светлой, просвещенной, как это важно, чтобы рабочие и крестьяне взялись за устройство такой жизни. Эту речь никакая стенографистка не записывала, но речь была горячая, слушали ее напряженно и внимательно.
Надо показать на Парижской выставке Ильича — пропагандиста. Есть такая фотография: Ильич снят с кашинскими ребятами. Ильич рассказывал, ребята слушали, и хоть многого не понимали они, но запомнили на всю жизнь выступление Ильича. Многие из них выросли строителями социализма. Им запомнилось, что был Ильич, говорил, что надо жизнь по-новому перестраивать.
Надо показать, как электричество помогает стройке новых фабрик и заводов, как реки изменяют свое течение, как мы овладеваем силами природы, как все это делают рабочие и работницы, а не само собой делается, это делается руками миллионных масс. Тут материал богатейший, есть что показать.
И потом еще надо бы показать — художники должны продумать, как это сделать, — как перестраивались наши фабрики и заводы, какие они были раньше, какими они теперь стали в смысле оборудования, налаженности труда, всей организации труда. Надо показать, какими стали наши города. И, главное, надо показать, как меняется весь быт, меняются люди, и тут домохозяйкам надо отвести немалое место.
Раньше каждая домохозяйка думала только о себе. Вот мой ребенок, до остальных ребят мне дела нет. Теперь дело изменилось. Ваше собрание говорит о другом. Товарищ из Подольска, которая выступала, говорила, что дорог не только свой ребенок, но и другие ребята. Эта общественная работа матерей-домохозяек имеет громаднейшее воспитательное значение для воспитания всех ребят.
Другая домохозяйка здесь рассказывала, как беспризорник стал человеком.
Матери стали другими. Когда стало развиваться стахановское движение, работницы «Трехгорки» предложили в Ленинские дни взять беспризорников на праздники к себе домой. Я была на заключительном собрании, когда они рассказывали, как это вышло. Во-первых, ребята подтянулись, они* гордились, что у них теперь будут тоже папа и мама. Приходят ребенка брать, они бросаются: мой папа, моя мама. Рассказывали работницы, как ребята старались себя держать: одежду сложит, песенку споет. Говорила работница «Трехгорки»: они жизнь плохо знают, увидели студень, спрашивают, что это такое?
Одна работница рассказывала: я взяла девочку, хорошую девочку. Может быть, она не поняла всего, что я ей рассказывала, а я говорила ей, как я на фабрике по-стахановски работаю. Может быть, ей не понять всего, но на всю жизнь она запомнит: ей новая мать рассказала, как она старалась работать.
Работница, которая об этом говорила, глубоко смотрела на жизнь ребенка, она понимала, какое значение имеет рассказ матери о своей работе, о своем отношении к труду.
Не знаю, что можно сделать, но на Парижской выставке важно отразить, как наши стахановки стали заботиться и о своих, и о всех детях. Как домохозяйки стали заботиться о всех детях — это вопрос чрезвычайно важный.
Мне приходилось много в эмиграции жить за границей, я видела, какой замкнутой жизнью живут там: моя семья, мой ребенок, мое хозяйство, а чтобы женщина принимала участие в общественной работе, чтобы она заботилась о перестройке своего быта, всей жизни, — этого не было.
И вот мы имеем это громадное завоевание, я думаю, что это то, чего хотел Ильич, чтобы быт перестроился, и домохозяйки быт перестраивают.
Непременно надо было бы на Парижской выставке показать нашу колхозную деревню. Я знаю старую нашу деревню. Девочку пятнадцатилетнюю как-то спрашиваю:
— Маша, ходила ты в соседнее село? (А соседнее село в 3 верстах.)
— Нет, не ходила, чего я там буду смотреть?
До 15 лет дожила, и ей неинтересно, что в соседнем селе делается, не то, чтобы в город пойти. Свой угол, своя полоса, свое хозяйство, а до остального дела нет. Теперь не то.
К 8 марта я получила письмо из далекой Сибири, пишут колхозницы Омского района. Я не могу отделаться от впечатления, которое произвело на меня это письмо. Я всем о нем говорю. Оно чем поражает: видно, как выросло сознание колхозниц и как ширится их кругозор. Какие они вопросы предлагают? Это не такие вопросы: где материю получить или что-нибудь для своего хозяйства. Они озабочены, чтобы их колхоз не отстал в деле культурного строительства. Они хотят читать о стахановском движении, чтобы лучше понять, как самим стать стахановками настоящими.
Потом спрашивают: «У нас женщины работают в разных учреждениях, а каковы их достижения? Что они сделали для строительства социализма?» или: «В зарубежных странах в застенках сидят женщины, а много ли из них тех, кто за большевизм сидит?» Видно, что колхозницы стали большевичками. Спрашивают: «А мы им можем как-нибудь помочь?»; «Откуда взялась безработица?» Видно, никто им толком не рассказал еще о капиталистических странах. Они мало знают, но по духу они большевички, а не знают, почему в капиталистических странах есть безработные. А потом спрашивают: «А голодных много? Ты, Надежда Константиновна, напиши нам, сколько голодных, как сделать, чтобы их не было, чтобы все были сыты, счастливы, чтобы для всех хватило хлеба и пищи всякой».
Письмо это замечательное. Последний вопрос: «Есть ли такие цари, как был наш, и сколько их? Почему до сих пор их не прикончат, как нашего Кольку?» Потом пишут: «Рядом с нами другие колхозы, национальные, есть немцы, они такие же землеробы, как и мы». Близость к трудящимся других национальностей они глубоко чувствуют.
Вот как колхозное движение вырастило сознание колхозниц. Но они производственницы образцовые, о своем хлебе рассказывают с любовью: какой у них хороший пшеничный хлеб, а на будущий год будет еще лучше. Вот все это бы надо показать трудящимся других стран.
Надо показать, как перестроился весь уклад жизни наших колхозниц, как в первые годы задумала Советская власть перестроить крестьянскую страну на колхозных началах, как это дело началось под руководством партии, под руководством Ленина… Надо показать, как перестраиваем мы изо дня в день всю жизнь по-новому. Это надо показать всем тем рабочим и работницам, которые приедут на Парижскую выставку.
Еще бы надо показать, как выросла наша общественность и как изменилась вся наша жизнь.
Часто мне ребята пишут: «Напишите, как вы в городе живете?» Разве напишешь? Какие были ребята, какие стали, какая забота о них в нашей Стране Советов!
Закрывать глаза на то, что пережитки старого есть у нас в культуре, нам нельзя, конечно.
О ликвидации безграмотности надо было принимать специальное постановление. Здесь есть товарищи из Горьковского края, вы знаете, в чем дело. Там, где кустарная промышленность, там до последнего времени родители мешали детям учиться. Везде обязательное обучение, а там ребят придерживали дома, вот и выросло много безграмотных. Это в Семеновском районе. Там нужно особо налегать на культурную работу, там нужно особенно обратить внимание на то, чтобы все уголки нам подмести, чтобы не оставалось ни безграмотности, ни религии.
Раньше попы, благославляемые правительством, не очень старались распространить грамоту, только всякий обязан был в церковь ходить. Теперь они стали похитрее. В Ивановской области есть село Бородино, там давно закрыты по желанию самого населения две церкви. И вот объявился опять поп. Никакой пропаганды он не ведет, а с ребятами разговаривает, пряники дает, рассказывает им сказки из Ветхого завета. В детстве я в школе слушала попа, как он рассказывал, как господь бог разговаривает с Иаковым: «Спит Иаков и слышит голос господень: Иаков, я господь бог твой, ты раб господень». Я думала тогда, как интересно рассказывает. Только я тогда не знала, что такое «раб». Ребята слушают Ветхий завет, поп подкармливает их пряниками. Дети начинают говорить дома: «Мама, ты почему в церковь не ходишь? Поди, поп какой хороший!» И есть такие мамы, которые начинают колебаться.
В городе этого меньше, но надо смотреть за тем, чтобы чуждые влияния на ребят не оказывали действия.
Надо ребятам устроить жизнь такую интересную, которая захватывала бы их, помогала им учиться, видеть правильно все, что кругом делается, и в этом отношении домохозяйки могут сыграть большую роль.
Тут одна выступавшая рассказывала, как она в детском саду работала. Годы детства оставляют след на всю жизнь. Каждый из нас вспоминает свое детство всю жизнь, десятки раз вспоминает. Может остаться и плохой и хороший след.
