Ты не первый и не последний
Темный слушатель светлых бредней,
Мне какую готовишь месть?
Ты не выпьешь, только пригубишь,
Эту горечь из самой глуби -
Это нашей разлуки весть.
Не клади мне руку на темя -
Пусть навек остановится время
На тобою данных часах.
Нас несчастие не минует
И кукушка не закукует,
В опаленных наших лесах...
В черновиках Ахматовой сохранились строки {88}:
Я еще не таких забывала,
Забывала, представь, навсегда.
Я таких забывала, что имя
Их не смею теперь произнесть,
Так могуче сиянье над ними,
(Превратившихся в мрамор, в камею)
Превратившихся в знамя и честь.
Март 1961
Слова эти откликнулись эхом голосов из "Пролога": "Имя твое мне сейчас произнесть/ смерти подобно.", "Не таких и на смерть провожала,/ Не такого до сих пор виню".
В цикл "Трещотка прокаженного" Ахматова включила два стихотворения, написанных летом 1944-го, непосредственно после разрыва с Гаршиным. Эти стихотворения интонационно различны -- гневное неприятие судьбы, и чувство обреченности:
Лучше б я по самые плечи
Вбила в землю проклятое тело,
Если б знала, чему навстречу,
Обгоняя солнце, летела.
***
Последнее возвращение
У меня одна дорога:
От окна и до порога.
Лагерная песня
День шел за днем -- и то и се
Как будто бы происходило
Обыкновенно -- но чрез все
Уж одиночество сквозило.
Припахивало табаком,
Мышами, сундуком открытым
И обступало ядовитым
Туманцем...
"Ядовитым туманцем" обернулся "густой туман" из четверостишия в дневнике Гаршина.
Бескомпромиссно звучит голос Ахматовой в стихах, которые в рукописи датированы январем 1945 г., но озаглавлены "Без даты": "А человек, который для меня/ Теперь никто {89}." "Без даты", может быть, потому, что хотя прошло более полугода со времени разрыва, но обида неизбывна.
Ахматова вернулась из Ташкента, по словам М.И.Алигер, "преображенная, молодая и прекрасная"{90}. Страшным призраком показался ей человек, переживший блокаду и потерявший способность разделить с ней ее новую молодость. Страшным призраком показался и ее несчастный город. И другу и городу она ставит свой "диагноз".
Л.В.Яковлева-Шапорина, встретившая Ахматову на улице, записала в дневнике 22 сентября 1944 г.: "Она стояла на углу Пантелеймоновской и кого-то ждала. Она стала грузной женщиной, но профиль все тот же или почти. Что-то есть немного старческое в нижней части лица. Разговорились: "Впечатление от города ужасное, чудовищное. Эти дома, эти 2 миллиона теней, которые над ними витают, теней, умерших с голода. Это нельзя было допустить, надо было эвакуировать всех в августе, в сентябре.
Оставить 50 000 -- на них бы хватило продуктов. Это чудовищная ошибка властей. Все здесь ужасно. Во всех людях моральное разрушение, падение. (Ахматова говорила страшно озлобленно и все сильнее озлобляясь. Все ненормальные. . Все здесь ужасно, ужасно"". {91}
Через два года Ахматова переплавила в поэзии ужас перед пережившим блокаду Ленинградом: "И я свой город увидала/ Сквозь радугу последних слез". Это в стихах, в которых она отметила "Вторую годовщину" возвращения из Ташкента и разрыва с Гаршиным. Здесь ее собственной "обиды и разлуки боль" неожиданно перебивается образом чужого страдания:
Нет, я не выплакала их.
Они внутри скипелись сами.
И все проходит пред глазами
Давно без них, всегда без них.
..........................
Без них меня томит и душит
Обиды и разлуки боль.
Проникла в кровь -- трезвит и сушит
Их всесжигающая соль.
Но мнится мне: в сорок четвертом,
И не в июня ль первый день,
Как на шелку возникла стертом
Твоя "страдальческая тень".
Еще на всем печать лежала
Великих бед, недавних гроз, -
И я свой город увидала
Сквозь радугу последних слез.
"Страдальческая тень" -- цитата из шестой главы "Евгения Онегина": "Его страдальческая тень,/ Быть может, унесла с собою/ Святую тайну." {92}
Поступок Гаршина для Ахматовой не имел разгадки.
Чуковская записала, как спустя долгие годы Ахматова призналась ей, не называя имени Гаршина: "У меня так было в 44-м году сделалось трудно жить, потому что я дни и ночи напролет старалась догадаться, что же произошло". {93}
Впоследствии Ахматова "забыла" Гаршина: не говорила и не писала о нем. Однако за год до смерти, в 1965-м, составляя план автокомментария к "Поэме без героя", она его "вспомнила":
"Строфы, содерж траг
Решка
Рок в собств биогр.
Эпилог
I. Ты не первый и не последний
(Это нашей разлуки весть!)
I. Как бы холодное констатиров и ... всплеск ужаса: Это нашей разлуки весть!
II. Здесь можно не объяснять".{94}
Имя Гаршина в "Записных книжках" Ахматовой встречается всего один раз -рядом с приведенной выше записью:
"А может быть, его (Гар) тоже приглашали?!" {95}
О чем это?
Из "Прозы о Поэме": "Там , среди таинственных зеркал, за которыми когда-то прятался и подслушивал Павел Первый , оказались неприглашенными ряженые 1941 года".
Может быть, Гаршина тоже "пригласили" на этот маскарад?
И опять из "Прозы о Поэме":
"Маскарад
Новогодняя чертовня
Ахматоведы продолжают разгадывать ахматовские криптограммы.
***
В 1963 г., когда "Поэма без героя" очередной раз казалась Ахматовой законченной, она тем не менее думала, не вставить ли в "Решку" следующие строки {96}:
И тогда мой гость зазеркальный,
Не веселый и не печальный
Просто спросит: "Простишь меня?"
Обовьет, как цепью жемчужной,
И мне сразу станет ненужно
Мрака ночи и блеска дня.
Кто просит прощения? Не один был "гость зазеркальный", и не один Гаршин мог просить о прощении. Да и сама Ахматова жила с чувством вины.
В некоторых списках первой редакции "Поэмы без героя" стоял эпиграф: "Все правы". {97}
А современники Всеволода Гаршина вспоминали, что в тяжелые минуты он повторял вслед за безумным Лиром:
"Кто говорит: он виноват?
Виновных нет. Я всех простил!" {98}
УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ
Издания:
Ахматова -- Ахматова А. А. Собр. соч.: В 6-ти тт. М., 1998-2001
Анна Ахматова и Фонтанный Дом -- Попова Н.И., Рубинчик О.Е. Анна Ахматова и Фонтанный Дом. СПб., 2000
Будыко -- Будыко Ю. И. Владимир Георгиевич Гаршин. Историко-биографический очерк. Л.,1982. Машинопись.
Воспоминания -- Воспоминания об Анне Ахматовой: Сборник. М., 1991
Гаршин Вс. -- Гаршин В.М. Полн. собр. соч.: В 3-х тт. Т. 3- Письма. М.-Л.,
1933
Герштейн -- Герштейн Э. Г. Мемуары. СПб., 1998
Дополнения -- Волкова К. Г., Гаршин А. В. Дополнения к историко-биографическому очерку Ю. И. Будыко "В. Г. Гаршин". Л., 1983. Машинопись
Журавлева - Журавлева Т. Б. В. Г. Гаршин (1887-1956). СПб., 1994. (Серия "Выдающиеся деятели медицины".)
Записные книжки -- Записные книжки Анны Ахматовой (1958-1966). М.-Турин, 1996
Лукницкий -- Лукницкий П. Н. Acumiana: Встречи с Анной Ахматовой. Т. 1 (1924-1925). Париж, 1991. Т. 2 (1926-1927). Париж-Москва, 1997.
Рыбакова -- Рыбакова О. И. Грустная правда // Об Анне Ахматовой: Стихи, эссе, воспоминания, письма. Л., 1990
Пунин -- Пунин Н.Н. Мир светел любовью: Дневники. Письма. М., 2000
Современники о Вс.Гаршине -- Современники о В. М. Гаршине: Сборник. Саратов, 1977
Томашевская -- Петербург Ахматовой: семейные хроники. Зоя Борисовна Томашевская рассказывает. СПб., 2001
Чуковская -- Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой: В 3-х тт. М., 1997
Институты, архивы:
АМН - Академия медицинских наук
ВМА -- Военно-медицинская академия
ИЭМ -- Институт экспериментальной медицины (с 1933 г.-- ВИЭМ)
ИРЛИ - Институт русской литературы (Пушкинский Дом)
1ЛМИ -- I Ленинградский медицинский институт
МА -- Музей Анны Ахматовой в Фонтанном Доме
РГАЛИ -- Российский государственный архив литературы и искусства
РНБ - Российская Национальная библиотека, Рукописный отдел
ЦГИА СПб. -- Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга
ЦНИРРИ -- Центральный научно-исследовательский рентгенологический и раковый институт
Каталог -- Материалы, относящиеся к биографии и деятельности В. Г. Гаршина, в собрании Музея Анны Ахматовой в Фонтанном Доме
КОММЕНТАРИЙ
(Т.С.Позднякова)
{1} Чуковская, т. 1,с. 153.
О различных вариантах первой строки в публикациях этого стихотворения см. также: Чуковская, т. 1, с. 37-38; т. 2, с. 225-226. Впервые строка "Годовщину последнюю празднуй" -- в издании: Ахматова А. А. Бег времени. М.-Л., 1965. С. 268.
{2} К.Г.В.
Ты статью мою, Любарш, не комкай,
Ты в корзину ее не бросай,
Не пришла я к тебе незнакомкой,
Обо мне тебе спел попугай...
Не сердись, не гляди так кисло,
Знаю, знаю, велик объем,
Но ведь ты посмотри на числа
Протокола в труде моем.
Ты статью мою, Любарш, не комкай,
Ты ее, дорогой, прочти,
Ей не место в корзине, на полке,
Ее в Virchow's Archiv помести.
Любарш -- редактор журнала "Archiv Pathologie Virchow's". Имеется в виду работа К.Г.Волковой об атеросклерозе у попугая.
