Чтобы остановить разрушение отрасли животноводства, кроме нового строительства надо восстановить разгромленную комбикормовую промышленность и начать сбалансированное кормление скота и птицы. Пора разобраться и с экспортом зерна.
Недавно у меня состоялся разговор с одним из опытных аграриев.
– Не кажется ли тебе, – спросил я его, – что продажа зерна за рубеж не позволяет стране досыта кормить скот? И увеличивать его поголовье?
– Занимаются продажей нашего зерна в большинстве своём крупные иностранные компании, – ответил он. – Точнее, их дочерние фирмы, зарегистрированные в России. Берут по дешёвке. И перепродают его своим материнским компаниям.
– С минимальной наценкой? – понял я. – Чтобы поменьше платить нам налоги?
– Ну да! Кроме этого, наше государство обязано возвращать экспортёру налог на добавленную стоимость – примерно 19 долларов за тонну. Фирмы оказываются не в обиде!
– А так как Россия стала продавать зерна до 25–30 млн. тонн, то прибыль получается приличной?
– Конечно!
– Но Всероссийский институт экономики сельского хозяйства, – вспомнил я, – считает: каждая тонна зерна, проданная за рубеж, приносит стране убыток.
– Голос института тонет в гордых заявлениях наших властей о том, что Россия возвращает себе мировую славу зерновой державы!
А как выглядит баланс зерна по России (млн. тонн)?
Как видим, на корм скоту нынче в стране выделяется зерна почти вдвое меньше, чем 25 лет назад: 40 млн. тонн, а не 75. Как тут сохранить поголовье, а ещё лучше – увеличить его?
Конечно, легче продать зерно за рубеж, чем решать вопросы по десяткам закупочных и товарных интервенций, получению на эти цели кредитов, льгот на перевозку зерна из одной зоны в другую, поддержание цены на определённом уровне и т.д.
Для правительства это тяжёлая задача, поскольку до прихода туда А. Ткачёва там не было руководителей с сельскохозяйственным образованием.
После очередной продажи за рубеж крупной партии зерна цена на него внутри страны повышается так, что в некоторых областях создаются условия, когда целесообразно остановить работу свинокомплексов или птицефабрик, так как они едва сводят концы с концами. Если же оставить всё зерно в хозяйствах, цена на него обрушится. Это тоже плохо. Нужны закупочные интервенции – скупка в хозяйствах излишков зерна государством. И передача его в регионы, где зерна не хватает. Для ведения этой работы надо не только иметь сельскохозяйственное образование, но и знать особенности каждой зоны. А их – одиннадцать.
В ближайшие месяцы правительство собирается продать зерна 31 млн. тонн. Значит, согласно балансу, с учётом засыпки страхфонда, несколько миллионов тонн будут отняты у скота, который уже существует. А для увеличения его численности кормов опять не будет!
Глубокий упадок в животноводческих отраслях привёл к резкому уменьшению выхода навоза – важнейшего удобрения крестьянских хозяйств. Если в 1990 году на поля вывозили 390 млн. тонн органики, то нынче – всего 62 млн. тонн , в 6,3 раза меньше. А минеральные удобрения, как известно, прямиком грузят за рубеж.
Таким образом, идёт массовое истощение пахотных земель, стремительное падение их плодородия. Уровень рентабельности (с государственной поддержкой) в целом по сельскому хозяйству с трудом обеспечивает только простое воспроизводство. Импортозамещение требует дополнительных средств, а их нет. Финансовое состояние товаропроизводителей самое тяжёлое за последние годы. А безработица в 2–3 раза выше, чем в городе. Никогда так плохо не решались и социальные проблемы деревни, как в последнюю четверть века. В этой обстановке началась гибель крестьянства как класса.
Ресурсный потенциал отечественного сельского хозяйства огромен, а результаты использования его несоизмеримо малы. Располагая 9 процентами мировых сельхозугодий, страна производит меньше 3 процентов мировой продукции.
Итоги 25-летней деятельности показывают, что от пагубного пути надо отказываться – идёт не развитие сельского хозяйства, а его разрушение. Вместо сохранения ценного наследия прошлого, как предусматривается либеральной идеологией, оно уничтожается в первую очередь. Рынок, как мы убедились, сам по себе не создаёт правового поля и «саморегулирующая рука» его без сильной опоры на государство не справляется со своими функциями.
Назрела необходимость в смене аграрной политики. Нужна Национальная продовольственная программа, которая должна, наконец, быть обеспечена нормальным финансированием не только сельского хозяйства, но и отраслей, работающих на него в едином комплексе. Возглавить её разработку по силам министру сельского хозяйства, который является высокопрофессиональным специалистом и опытным организатором. Как показала жизнь, министр сельского хозяйства должен быть одновременно первым заместителем председателя правительства РФ (без дополнительной власти он наших монополистов не сможет сдерживать). Впору будет и девиз: «Долой невежд из сельхозорганов!» Ведь разруха, как правильно замечено, всегда начинается в головах.
Сельское хозяйство России изнурено 25-летним малограмотным руководством и оказалось незащищённым от погодных экстримов. Они могут явиться новым тяжёлым испытанием для нашего народа. Не пора ли покончить с порочной практикой недооценки общенациональной значимости нашего сельского хозяйства?
В «тучные годы» мы проморгали модернизацию экономики. В настоящее время повторение прошлого – слишком опасно.
В ожидании несогласных и честных
В ожидании несогласных и честных
Политика / Новейшая история / Нам письмо
Теги: политика , экономика
Прочитал статью Вячеслава Дашичева «Аппетиты финансовой саранчи» («ЛГ», № 40, 2015) и захотелось высказаться по некоторым проблемам, которые, видимо, волнуют не только меня. Речь о несогласных, а они всегда есть.
Считаю, что в любом обществе нужна оппозиция власти. Создать движение, завоевать доверие народа, по-моему, очень трудная задача. Сколько было попыток, а результата толкового нет. Некоторые (как некогда покойный Ю. Афанасьев) говорят, что сейчас у нас оппозиции не может быть, потому что «ни политики, ни права, ни государства в России сейчас нет», и происходящее в 2011–2012 годах в виде несистемной оппозиции, белоленточников, Болотной, Сахарова, всё-таки, в сущности, это была никакая не оппозиция.
Мои впечатление о «системной» оппозиции – это у них работа такая, думают только о себе, а о стране вообще не думают – «каждый строит свою цветущую жизнь, кто как может». В головах полная разруха: одни тыкают в морду прошлым, зовут на Запад, другие тыкают Западом, зовут в прошлое. Нет ни одной личности, которой хотелось бы поверить, а те, которые вызывают симпатию, стоят в стороне, только комментируют.
Конечно, «не надо прогибаться под изменчивый мир», что и есть качество настоящей оппозиции.
Как только положение изменится или выкристаллизируются настоящие конкуренты, моментально появится мощная оппозиция, и власть переменится. Но пока среда у нас не созрела. Всё будут решать, видимо, деньги, как мы наблюдаем в америках и британиях. А народ, народ никогда не будет контролировать власть, ему кинут кусок получше, и он успокоится. Мы как-то забыли тезис о том, что пример СССР заставил капиталистический мир улучшить положение трудящихся.
Борис ПОТАПОВ
Как Кекконен пошёл конём
Политика / Мир и мы / Истфакт
Шумейко Игорь
Никита Хрущёв (в белой папахе) и Урхо Кекконен (крайний справа) на охоте в Завидово. Декабрь 1963 г.
Теги: история , Россия , Европа
В ходу подзабытый термин «финляндизация». Чем это обусловлено? С чем это связано?
Сам термин появился во второй половине минувшего века и был распространён на Западе, где часто имел негативное значение, – для характеристики советско-финских отношений после Второй мировой войны. Позже термин стали применять для описания ситуаций, когда более слабое государство вынуждено идти на уступки более сильному соседу для сохранения национального суверенитета. Считается, что наиболее подвержены финляндизации страны, жители которых имеют близкое этническое родство с доминирующей группой в сверхдержаве.
Одно время со страниц печати не сходили предсказания: «Россия стремится «финляндизировать» Прибалтику». Недавно зазвучало: «Возможна ли «финляндизация» Украины?» В ответ от нас слышалось – да нет, мол, не стремимся…
