Одно время со страниц печати не сходили предсказания: «Россия стремится «финляндизировать» Прибалтику». Недавно зазвучало: «Возможна ли «финляндизация» Украины?» В ответ от нас слышалось – да нет, мол, не стремимся…
Между тем сегодня всё чаще говорится о желании самих финнов вновь «финляндизироваться». 6 декабря (День независимости Финляндии) несколько сот человек прошли маршем по центру Хельсинки, выступая за выход Финляндии из ЕС.
А вот речи политиков. Сами Мартикайнен (Движение за выход из ЕС) считает, что Финляндии невыгодно подчиняться «насильственной политике и приказам единого мирового правительства». Себастиан Тюнккюнен, глава молодёжной организации правительственной партии «Истинные финны», критикует мультикультурализм и приём беженцев. Всё чаще центры их размещения поджигают или забрасывают дымовыми шашками. И вот правительство объявило остановку «приёма беженцев по квоте Евросоюза, если в их распределении не примут участие другие страны ЕС».
Тем интереснее вернуться к истории вопроса. Ведь ничто не вырастает на пустом месте.
В начале 50-х с Запада слышались постоянные упрёки в адрес СССР: он-де стремится соседей «финляндизировать», сделать менее демократичными. Доставалось и самим «финляндизированным»: «Ваши политики слушаются СССР, свобода слова ограничена»… Действительно, в послевоенной Финляндии были запрещены некоторые американские фильмы, из библиотек изымались книги, которые можно было счесть антисоветскими. Финляндия выдавала Советскому Союзу советских граждан, которые стремились попасть на пмж на Запад. Это было таким финским эхом нашей Победы. Ну, а кроме того?
По мирному договору финны должны были интернировать германские воинские части. И это случилось. Но не только. Главный пункт договора, повлиявший на жизнь Финляндии и СССР, включал щадящее уточнение: репарации можно гасить финскими товарами. При этом победитель не додавливал «провинившегося соседа», не создавал на карте, например, Социалистическую Республику Финляндия, хотя её возможный глава Отто Куусинен был в Москве наготове.
Умолив оставить ей «капиталистический способ производства», в том числе для скорейшего расчёта по репарациям (финны единственные, кто полностью вернул СССР соответствующие долги), Финляндия оставила за собой и свой суверенитет. Хотя могло бы сложиться по-другому. Скажем, стань cтрана Суоми «социалистическим собратом», великодушный СССР не только бы репарации не взыскивал, но сам бросился бы ей помогать, как Румынии или Венгрии – бывшим германским союзникам, вошедшим в соцлагерь. Но свобода и самостоятельность, видимо, финнам были дороже.
Картины послевоенной бедности сближали тогда наши страны, шло активное взаимодействие. Не афишируется, но, например, «хрущёвские» коробки-пятиэтажки – это детище финского архитектора Алвара Аалто (мирового «гуру» модерна).
Быстро рассчитавшись с нами, укрепив связи, финны получили на просторах СССР отличный рынок: продавались станки, оборудование, машины, локомотивы, ледоколы, оргтехника и даже туалетная бумага. И всё шло влёт! Традиционные русские наливки, разлитые в яркие бутылки, как бы «финские ликёры», просто покорили сердца наших потребителей. Это как если бы «Советское шампанское» задавило во Франции «Вдову Клико».
К Олимпиаде-80 картина была фантастической: кроме перечисленного в ряд модных брендов добавились оборудование гостиниц, построенных финнами же, а также красивые баночки с финским маслом, сыром. Плюс консервированные соки, апельсиновые джемы… Всего не перечесть.
Во Внешторге ходил анекдот: «Финн – советскому начальнику: «Да не печалься! Хочешь, мы вам и коммунизм построим! Давай контракт, 20 процентов предоплаты, и завтра начнём!»
Министр иностранных дел Эркки Туомиойа вспоминал: «Политики (финские) стремились заиметь свой личный контакт в посольстве СССР, «своего русского», чтоб обеспечить карьеру».
Но вот развалился СССР, и в 90-х ВВП Финляндии упал на 13 процентов, безработица выросла до 18 процентов (в строительной промышленности – до 36).
Однако вернёмся к исходному вопросу: что есть «финляндизация»?
В связи с этим нельзя не вспомнить президента Финляндии Урхо Калеву Кекконена, который правил страной 26 лет (Брежнев – всего каких-то 18). При этом Кекконен трижды распускал парламент. Финны любят в связи с ним вспоминать изящный апокриф: «Завещание Кекконена: «Если я умру, то…» (То есть, заметьте, не когда, а если!)
В 1961 году оппозиция во главе с Туре Юннили была близка к победе над Кекконеном. И вдруг Хрущёв подписывает острую дипломатическую ноту о необходимости более тесного сотрудничества СССР и Финляндии в сфере безопасности. Что называется, «Варшавский договор постучался в двери Хельсинки». В стране почти что паника. А уравновешенный Кекконен устремляется в Москву, в Кремль, где объясняет своим визави контррезоны, рисует выгоды политики «финляндизации», и... вопрос присоединения к Варшавскому блоку снят. Всеобщее облегчение.
Евроинтеллектуалы, язвившие по поводу недемократичного Кекконена, и сами финны встречают его из Москвы как спасителя нации и независимости, защитника европейских ценностей. Оппозиция Юннили – в глубоком нокауте...
Сегодня, когда раскрыты архивы, ясно: тогдашний «кризис» и «смелый» ответ Кекконена – это заранее спланированная двухходовка Кекконен – Хрущёв. Своего рода шедевр дипломатии, который стал в Финляндии одной из главных сенсаций последних лет.
Современный финский писатель Эса Сеппянен: «У Финляндии с Россией граница более 1000 км. И огромный город на Неве никуда не делся, стоит на месте, которое определил ему Пётр Великий. «Линия Кекконена, финляндский парадокс»: чем лучше отношения с восточным соседом, тем больше у Финляндии возможностей для манёвра на Западе (...)»
Вот оно! «Манёвр на Западе». Недемократичного, тоталитарного в дипломатическом манёвре Кекконена было гораздо меньше, чем, например, в Уотергейтском «манёвре» Никсона. По US-логике: «СССР мог захватить» – это всё равно что уже захватил, а «трепыхания» финнов – позорное отступление от западных ценностей.
А по сути-то, всё это было нормальной жизнью и дальновидной политикой. Просто неподконтрольной США, не влезавшей в узкую «развёртку» их миро-телевизора. Ведь, по их мнению, если Саддам, Каддафи или Асад не похожи на Буша, а иранский президент Мосаддык – на Трумэна, – значит, долой их!
А какой ценой? С какими последствиями?
Очевидно, что «финляндизация» – искусственно взращённая страшилка, означающая отказ от «американизации». И об этом стоило бы помнить сегодня тем политикам, которые искренне стремятся усилить самостоятельность Украины, Болгарии или даже Германии. Умным всегда удаётся найти какой-то ход, подобный тому, который нашёл Кекконен. Ход во благо своих народов.
Оттаявшие метастазы
Политика / Мир и мы / Письма с еврозоны
Славин Алексей
Теги: Европа , Германия , политика
К выходу в ФРГ «Майн кампф»
Как известно, фюрер Третьего рейха Адольф Гитлер был ещё и писателем. Угодив в тюрьму на смехотворный срок за попытку госпереворота, причём с убитыми и ранеными (пять лет тюрьмы, из которых отбыто 9 месяцев), 35-летний Адольф разразился творчеством.
Благо условия позволяли. Дважды в день прогулки в саду и занятия спортом, открытые днём камеры, ежедневные передачи от партайгеноссен, общие трапезы в столовой, где говорливый заключённый камеры номер 7 вещал и где, собственно, родились его «застольные разговоры», неограниченный доступ к книгам и газетам, пишущая машинка, предоставленная начальником тюрьмы, и, наконец, возможность покупать в тюремной лавочке по пол-литра пивка или винца. Для укрепления духа. Как тут не зарядиться идеями?
Невольно рука тянулась к перу. Но так как Адику писать мешали именно руки, поскольку он без устали ораторствовал и активно жестикулировал, то речи будущего фюрера записывал и редактировал его кореш по жизни и по партии Рудик Гесс. Судя по воспоминаниям, Гесс и название придумал – «Моя борьба», «Майн кампф».
Исключительной скукоты, доложу вам, книга. Что, кстати, отмечает и не чуждый национальной идеи (правда, на другой лад) писатель Лимонов.
Теперь это 800 страниц в двух томах. Подробнейшее жизнекопание и одновременно изрыгание ненависти. Особенно к евреям, которых автор считает «недочеловеками» и источником всех мировых бед, и к славянам, которые, по его мнению, являются «низшей расой» и должны обслуживать высшую – арийцев. Слова «раса» и «жизненное пространство» засели в адольфином мозгу, как заноза в известном месте. Впрочем, скучноватой и занудной книга была «до того» – то есть до 30 января 1933 года, когда Гитлер стал рейхсканцлером. «После того» она стала настольной книгой немецкого народа, была переплетена в золото, вышла на 18 языках тиражом 12 миллионов экземпляров.
