Что нам этот евро?
Что нам этот евро?
ПЛАНЕТАРИЙ
Геннадий СТАРОСТЕНКО
Грядущей зимой Европа отметит двадцатилетие своего объединения, закреплённого подписанием Маастрихтского договора. Европейский союз, извечная мечта императоров и пап, создавался уже не железной рукой властителей, но волей политических вождей, банкиров, а частично и самих народов. Главной целью было приведение к единству политических и денежных систем участников союза, по замыслу энтузиастов объединения это должно было обеспечить синергетический эффект, ускорить процессы консолидации и развития.
Но была и попутная цель, не декларируемая - противостоять американоцентричности экономики и финансов. Для этого среди прочего создавалась и альтернативная европейская валюта - евро. Весь мир с большим интересом, а где-то и с тайным ликованием следил за тем, как страны традиционного формата, движимые евроэнтузиазмом, создавали свой новый pax germanica.
Россия испытывала двойственные чувства: с одной стороны, настороженность в связи с появлением у своих границ могучего конгломерата экономик, скреплённых единой волей, а с другой - были ожидания, что этот процесс всё же заметно ограничит монополярность новейшего мироустройства.
Сегодня бо[?]льшая часть комментариев, описывающих происходящие в Европе процессы, в российских СМИ представлена в формате "евроскептицизма". А в свете нынешнего кризиса еврозоны - то и "еврокатастрофизма". Что ж, особый энтузиазм по поводу интеграции европ в нашей геополитической ситуации излишен. Однако вместе с этим следует думать и о том, что монетарно-финансовая деструкция ЕЭС может обернуться возвратом к "диктатуре Дяди Сэма".
Об этом писала и Мария Хамахер в "ЛГ" (№ 42). Но можно ли согласиться с таким её утверждением: "Европейская идея, заявленная как гарант благосостояния населения, остаётся лишь красной фразой, а европейская солидарность, о которой столько говорилось в последнее время, это лишь риторика"?
Однозначно нет. Всё-таки европейская солидарность - не риторика при всех издержках нынешнего политического момента. И те исследователи природы евроинтеграции, кто описывает её изнутри, с немецкой стороны, подчёркивают, что идеологическим фундаментом для неё были не столько экономические предпосылки, сколько одержимость этой идеей канцлера Гельмута Коля. Известно, что Коль был романтиком этой идеи. Не раз говорил о том, что война в Европе больше никогда не должна повториться. Коль с его идеализмом и не предвидел в тот момент бомбардировок Югославии.
Допустимо говорить и о том, что интеграционный проект материализовался из выработанного у немцев "комплекса вины". К тому же в тот период Восточная Европа оказалась брошенной своим соседом "справа по карте", что и послужило катализатором процессов. Да и прочими правительствами и парламентами континента овладевал энтузиазм - перспектива объединения с сильными экономиками обещала многое.
Так что полагать, что европейская солидарность - всего лишь риторика, значило бы согрешить против истины. Тогда зачем им вообще было нужно заваривать всю эту кашу? Они там столько референдумов у себя провели, сколько мы за всю нашу историю не проводили. И европейская солидарность - серьёзный политический фактор, который не следует исключать из рассмотрения.
Спорным в оценке нынешнего положения в Европе представляется и тезис, что "серьёзные экономические турбулентности, подобные долговой проблеме Греции, оказались непредвиденным сценарием".
Слово "евроскептицизм" появилось, конечно же, не вчера. Известно, что крайне негативной в вопросе принятия в зону евро Греции была позиция тогдашнего президента Бундесбанка. Экс-министр финансов Теодор Вайгель вообще заявлял, что принятие Греции есть смертный грех. В немецкой прессе ссылаются и на Шрёдера, называвшего евро по этой причине "болезненным недоношенным ребёнком". Накануне введения евро в 2000-м многие отговаривали Еврокомиссию от принятия греков из-за большого внешнего долга страны. Однако та настояла на своём, решая в первую очередь политические задачи.
У европейцев тогда был взлёт ожиданий, в то время как у нас - провал в депрессию. Именно идеализм "евроэнтузиастов", громадьё интеграционных - пусть и с большой долей финансового лоббизма и заинтересованного политиканства - приводили всю их мультикультурную махину в действие. Они же и побуждали игнорировать очевидные опасности. Как известно, нет ничего более материального, чем хорошая идея. Многие на тот период считали, что идея - единое, гармоничное и взаимодополняющее содружество европейских наций - исключительно хороша.
Они хотели стать сильнее, сплочённее и счастливее, а немцы ещё и вооружиться идеей первенства в новом обличии, обрести новое моральное лидерство. И если бы не сопутствовавшее этому процессу оживление альянса НАТО, нежелание бранить соседей за отсутствие свобод, а иных и побомбить со знанием дела...
Можно предположить, что по Ливии сегодня члены европейского альянса били в подражание Америке и в попытке предотвратить внутренний финансовый кризис. Демонстрация силы призвана была сплотить и укрепить Европу. Не получилось. Она же и ускорила её поляризацию на северную и южную составляющие, породила новые внутренние политические диссонансы.
Теперь уже ясно, что главные политические игроки в Европе намерены идти до конца в реализации задач, поставленных двадцать лет назад. В том числе и преодолевая недовольство налогоплательщиков. Свидетельством тому стало недавнее решение о списании части греческого долга в сто миллиардов евро. Но есть ведь ещё и Португалия, а главное - Италия, с которой может случиться история похуже. Возможно, самая большая драма ещё впереди.
Как нам ко всему этому относиться - да в том числе и к евро как к денежной единице? По мрачному стечению событий Маастрихтский договор вступил в силу 1 ноября 1993 года, когда Россия оплакивала кровавый раскол в своей новейшей истории. Его макроэкономическим итогом стало уничтожение промышленности и олигархизация природных ресурсов.
В последние два десятка лет с Европой мы как бы шли в противофазе. И субъективно ощущалось, что их европейское благо складывалось почему-то нам в ущерб. В общем, любить нам "новых европейцев" при всей их цивилизованности особо не за что. Нам не дано участвовать в их проекте, они отвергают наши инициативы по сближению. Но и тихо злорадствовать по поводу нереализуемости их замыслов вряд ли продуктивно.
Полный крах евро - худший вариант и для России. Без альтернативной валюты всё обречено вернуться в американскую парадигму. Способна ли Россия влиять на этот процесс? Сомнительно. Но и возвращение всего в руки Дяди Сэма тоже ничего хорошего нам не сулит. Из этого и следует исходить.
Право быть первым
КНИЖНЫЙ
РЯД
В. Бучарский. Небо Гагарина : Научно-художественный роман. - Калуга: Золотая аллея, 2011. - 256 с. с фото. - 1500 экз.
Почему именно Гагарин стал первым человеком, вырвавшимся в космос?
Книга "Небо Гагарина", выпущенная к 50-летнему юбилею знаменитого апрельского полёта, создавалась с целью объяснить гагаринский "феномен". Она не содержит никаких новых, ранее не известных фактов о жизни космонавта № 1, но подаёт его биографию под интересным углом. Это не только биография Гагарина, но и биографии других лётчиков "космического отряда", причём все линии повествования ведутся параллельно.
Перед нами разворачивается история соревнования - соревнования, начавшегося ещё в 40-е годы, когда будущие космонавты, делавшие первые шаги по жизни, не знали друг друга. Именно тогда формировались характеры, определялись судьбы.
В современном обществе мы привыкли к тому, что соревнование за первое место в любой сфере, будь то бизнес, спорт или что-то ещё, - это жёсткая игра, где нет правил и "запрещённых приёмов". Гагарин выиграл в честной борьбе, без подножек и подстав, без использования чужих неудач.
Будущий космонавт словно нарочно ищет себе дополнительные трудности. Например, при росте 162 см вдруг увлекается баскетболом, организует баскетбольную команду из "низкоросликов", которая успешно обыгрывает более рослых. Будучи лётчиком, добровольно помогал техникам, хотя лётчикам совсем не обязательно копаться в моторах. Он всё время организовывал кружки, вечера самодеятельности, вёл, как тогда говорили, "общественную работу".
Гагарин стал первым космонавтом, а затем командиром отряда космонавтов не потому, что больше других понравился Королёву, как многие думают. На самом деле Королёв не выбирал пилотов - его как Главного конструктора больше беспокоила техническая сторона проекта. Причину своего успеха хорошо определил сам Юрий Алексеевич, который любил повторять: "Кто везёт, на того и нагружают".
