Не успел атомоход миновать Баренцево море, как в центральный пост поступил тревожный доклад с пульта управления ГЭУ (главной энергетической установки. — В.Р.): «Греется опорный подшипник главного циркуляционного насоса». Это означало, что придется выключить один из важных механизмов и что данное происшествие ставит под угрозу поход под арктическим льдом и выполнение правительственного задания.
В центральный пост на «военный совет» прибыли командир БЧ-5 и «главный электрик» корабля инженер-капитан-лейтенант А.А. Шурыгин.
Поступило одно, единственно возможное предложение: до подхода к ледовой кромке заменить подшипник — хотя он и новый, незадолго до этого установленный на заводе, — на старый, который, к счастью, электрики запасливо оставили на корабле. Предложение корабельных специалистов поддержал флагманский инженер-механик флотилии инженер-капитан 1 ранга М.М. Будаев (впоследствии адмирал, доктор технических наук).
В ремонтную бригаду, которой руководил командир электротехнического дивизиона, вошли опытнейшие старшины Н. Воробьев и А. Метельников, матросы А. Ильинов и В. Вьюхин. В неудобном положении, без отдыха, они работали много часов подряд, пока не ввели насос в строй. На корабле все облегченно вздохнули — угроза возвращения в базу отпала.
Увы, осложнения в походе вызвала не только ненормальная работа главного циркулярного насоса, потребовавшего столь сложного ремонта.
Серьезные опасения внушало одно немаловажное обстоятельство. К началу похода вследствие нарушения плотности (растрескивания) тепловыводящих элементов активные зоны обоих реакторов находились в таком состоянии, что радиоактивность воды в первом контуре во много крат превышала допустимую.
Недостаточно надежные еще в то время парогенераторы за сравнительно непродолжительное, но очень интенсивное время эксплуатации (напомним еще раз, что «К-3» была первой, опытной атомной подводной лодкой) выработали уже две трети положенного срока службы. Поэтому существовала опасность их выхода из строя. Надежное же отключение потекшего парогенератора не обеспечивалось конструктивно, что грозило небезопасным для жизни людей значительным повышением радиоактивности в турбинном и других отсеках.
По просьбе экипажа в экстренном порядке перед самым выходом к Северному полюсу к парогенераторам установили отсечные клапана, исключавшие распространение активной воды первого контура в турбинный и жилые отсеки. Однако при проверке оказалось, что клапана в случае опасности могут не выполнить своего предназначения. Это и другие обстоятельства заставили искать приемлемый выход из создавшейся ситуации.
Было принято решение ограничить мощность работы обоих реакторов до 30%, что уменьшало риск радиационной аварии, но полностью ее не исключало...
О том, что угроза действительно существовала, говорит такой факт: когда «К-3» отсчитала уже не один десяток походных миль, на борт поступила радиограмма от главного энергетика проекта Г.А. Гасанова, категорически требовавшего... запретить выход атомной подводной лодки в море. Но, как говорится, «поезд уже ушел»...
Знаменательно, что почти одновременно шифровальщик доложил командиру корабля текст еще одной радиограммы — обращение Военного совета ВМФ с пожеланиями успехов в выполнении почетной и ответственной миссии и выражением уверенности, что каждый подводник с честью выполнит свой долг перед Отчизной. И действительно, цель похода рождала в людях небывалый энтузиазм.
С первого дня плавания на корабле развернулось соревнование между боевыми сменами[360]. Кроме того, на лодке шла упорная борьба за звание лучшего отсека. Результаты подводились ежесуточно и объявлялись по корабельной трансляции и в боевых листках. А итоги соревнования за лучшую боевую смену и лучший отсек определили уже на полюсе.
Особенно придирчиво оценивали действия рулевых: при плавании в высоких широтах крайне важно точно и плавно удерживать корабль на заданном курсе. Проверяли работу каждой смены рулевых по курсографу[361], который являлся наиболее объективным и беспристрастным судьей. Огромную роль играло также безукоризненное управление горизонтальными рулями. При неумелом, ошибочном управлении идущая с большой скоростью лодка способна быстро погрузиться на критическую глубину или, наоборот, рвануть вверх, навстречу ледяному панцирю, удар о который мог бы оказаться роковым.
Пройти в Арктический бассейн «К-3» предстояло по нулевому меридиану между Гренландией и Шпицбергеном. 13 июля около полудня лодка всплыла в Гренландском море в определенной планом похода точке рандеву с тральщиком. Он должен был дежурить у кромки ледяных полей. Но его не оказалось на месте. Начали поиск. Виной оказались неточности в счислении. И вот встреча состоялась. Руководители похода к полюсу получили свежие данные о ледовой обстановке по курсу движения и скорости распространения звука в воде в районе стоянки кораблей-излучателей навигационной гидроакустической системы, которые каждые шесть часов подавали сигналы, позволявшие контролировать курсоуказание.
И вот, наконец, «К-3» погрузилась под кромку льда. Заработали приборы, предназначенные для обнаружения льдов, определения их формы, толщины, направления дрейфа. Вначале плавание осуществлялось по гидрокомпасам и гироазимутам — гироскопическим навигационным устройствам, дававшим возможность осуществлять автоматическую стабилизацию курса корабля: в то время на наших атомоходах инерциальных навигационных комплексов еще не имелось. Заметим, что на удивление корабельных навигаторов, они в этом походе позволили получать курс от гирокомпасов значительно дольше, чем предполагалось. И только после 88° северной широты плавание проходило уже только по гидроазимутам.
Члены научной группы, сформированной из представителей институтов и промышленности, которые участвовали в походе (ею руководил капитан 2 ранга А.В. Федотов, впоследствии контрадмирал), — ученые, инженеры и гидрографы круглосуточно контролировали и вели анализ работы всех технических средств навигации, а на отдельных участках помогали штурманам вести навигационную прокладку.
Эхоледомер неутомимо вычерчивал на непрерывно движущейся ленте причудливые линии, фиксируя форму нижней поверхности льда. Помимо наблюдений по приборам решили следить за поверхностью льда и визуально. По инициативе А.И. Петелина ввели, как это сделали ранее на «К-21» В.Н. Чернавина, боевой пост у опущенного вниз зенитного перископа. В функции «вверхсмотрящего» входило наблюдать за нижней кромкой льда. Доверили этот пост опытным старшинам — связисту И. Десятчикову, радиометристам В. Федосову и В. Булгакову, оказавшимся подо льдом «безработными». Руководил ими старший помощник командира корабля капитан 3 ранга Г.С. Первушин.
Отсчитывая милю за милей, атомоход приближался к району, откуда руководителю похода подводной лодки предписывалось передать по радио донесение в штаб флота и в Москву. Сделать это можно было, лишь всплыв на поверхность или подвсплыв на перископную глубину, чтобы поднять антенну. Над кораблем же, как показывали приборы, тянулся сплошной лед. Решили искать полынью. На поиск ушло немало времени. Первая попытка всплыть в обнаруженной с помощью эхоледомера и «вверхсмотрящего» полынье не увенчалась успехом. Оказалось, что это узкое разводье — щель. Когда корабль с глубины 80 м стал подниматься вверх, старпом, наблюдавший в перископ, успел разглядеть, что у края расщелины плавают огромные ледяные торосы и большая льдина в центре. Всплытие приостановили, но корабль по инерции продолжал еще двигаться вверх. Так как удар о лед не сулил ничего хорошего, пришлось срочно заполнить цистерну быстрого погружения. Маневрирование в поисках чистого ото льда пространства воды продолжили. Наконец в окуляре перископа показалось темно-зеленое пятно со светлыми блестками — рябью. Наверху разводье! И опять неудача: носовая часть корабля оказалась подо льдом и над кормой нависла льдина — всплыли поперек трещины.
Набравшись терпения, все начали снова. Третья попытка также не помогла. Как потом выяснилось, в этом районе происходила сильная подвижка льда.
Но вот подводникам удалось найти подходящую, размером 220 х 750 м, полынью. Вытянутая в широтном направлении, она позволяла без особых опасений всплыть на поверхность. Лодка несколько раз прошла под ней, чтобы точно замерить длину и ширину и определить конфигурацию. Затем прозвучали обычные команды. И, наконец, последняя: «Отдраить рубочный люк!» Первыми на мостик поднялись капитан 2 ранга Л.М. Жильцов, за ним контр-адмирал А.И. Петелин. Их взору открылись бескрайние ледяные поля, обрывающиеся у среза воды остроконечными изломами светло-голубого оттенка. Солнце пряталось за облаками. И все же штурманской группе, возглавляемой флагманским штурманом флотилии капитаном 2 ранга Д.Э. Эрдманом, удалось шесть раз определить поправку курсоуказателей и уточнить место «К-3». Подводная лодка находилась в 360 милях от полюса. Полностью подтвердилась надежность работы навигационной системы атомохода: расхождение между счислимым и обсервованным местом оказалось минимальным. Радисты быстро установили связь со штабом флота. В эфир полетела радиограмма о том, что поход проходит успешно, в ней также содержалась просьба разрешить идти прямо на полюс. Квитанцию получили мгновенно. А через короткое время пришло «добро» от главкома, встреченное всеми с восторгом.
