После нескольких месяцев организационная структура перестала устраивать Сомера. Он возмущался, что его сеть GIIIC была помещена под командование начальников штабов. Сомер, не склонный мириться с тем, что над ним есть начальство, подчеркнул, что такая структура не отвечает высоким требованиям секретности. «Сомер полагал, что его сверхсекретное подразделение должно существовать в реальности, но не должно существовать официально на бумаге», — описал ситуацию голландский ученый Кодийк (4). В январе 1948 года было решено, что секретная армия не должна быть упомянута в организационном уставе Министерства обороны, и секретные подразделения осталась под непосредственным руководством Сомера. Кроме того, название голландского «Гладио» было изменено с GIIIC на G7. Сомер, кроме того, настаивал на том, что штаб-квартира «Гладио» больше не может находиться в штаб-квартире голландского Генерального штаба, который был расположен в военном комплексе Prinses Juliana на полпути между Гаагой и голландской деревушкой Вассенаар. Ему было позволено найти подходящее здание не слишком далеко от штаб-квартиры голландского генерального штаба. Делая все же акцент на секретности, он выбрал дом Маархейзе в Вассенаар, запоминающееся архитектурное сооружение и впечатляющую виллу, построенную в 1916 году голландским бизнесменом, разбогатевшим в Индонезии. Вилла Маархейзе находилась на приемлемом расстоянии в пяти минутах езды от штаб-квартиры генерального штаба; Сомер в мае 1945 года поселился на вилле Маархейзе, официально все еще под прикрытием деятельности BI. В 1946 году голландское «Гладио» GIIIC, вскоре переименованное в G7, также переехало в то же здание.
Сомер настаивал на том, что секретность имеет чрезвычайно важное значение для тайной армии. Пока он был главой организации, римские католики, например, не могли стать членами секретного подразделения, поскольку Сомер считал, что их обязанность исповедоваться шла в разрез с принципом секретности в рамках спецслужбы. В то же время Сомер убедился, что голландская исполнительная власть была проинформирована о его тайных приготовлениях. При содействии начальника штаба Крулса он заслушал отчет премьер-министра Нидерландов Луиса Бейла, когда тот вступил в должность в июле 1946 года, чтобы возглавлять голландскую исполнительную власть до 1948 года. Бейл скоро убедился в ценности тайных подразделений, и согласился на проведение секретных операций, несмотря на то что считал сценарий советского вторжения маловероятным.
Поскольку РБ было закрыто Сомером, в штаб-квартире голландской секретной армии G7 на вилле в Маархейзе теоретически могли разместиться также и другие подразделения голландской секретной службы. Голландские спецслужбы времен Второй мировой войны BI и ВВО были закрыты. Вместо них были созданы две новых спецслужбы холодной войны: Внутренняя служба безопасности (Binnenlandse Veiligheidsdienst — BVD), и Иностранная секретная служба (Inlichtingen dienst Buitenland — IDB) (5).
По приказу премьер-министра Фока, который во время войны под руководством Сомера являлся заместителем директора BI в Лондоне, была поставлена задача создания голландской иностранной секретной службы IDB. Когда Фок продвинулся по службе и стал первым директором IDB, Сомер спросил его, заинтересован ли он в создании новой штаб-квартиры IDB на вилле Маархейзе. Фок согласился на размещение IDB на вилле, и его спецслужба платила 60 % от арендной платы, a G7 Сомера оплачивала остальное. Вилла Маархейзе в последующие десятилетия стала символом тайных операций и была сильно скомпрометирована, когда обнаружилось, что IDB проводила незаконные внутренние операции и поддерживала связи с голландскими правыми во время холодной войны. Когда в 1990 году было обнаружено, что таинственная армия «Гладио» находилась в том же доме, что и IDB, вилла Маархейзе стал символом интриг и манипуляций. Голландская иностранная спецслужба IDB была закрыта в 1994 году премьер-министром Любберсом, большинство ее функций было передано внутренней секретной службе BVD (6).
Из своей штаб-квартиры на вилле Маархейзе глава секретной армии Сомер много путешествовал по Нидерландам для вербовки новых членов в свою тайную армию. Большинство из этих первых голландских «гладиаторов» имели опыт участия во Второй мировой войне. Многие пришли в IDB из частей ВВО, которые во время войны вместе с британскими специальными подразделениями УСО десантировались в оккупированные районы страны для проведения секретных операций. Другие новобранцы пришли из организации военного времени голландского сопротивления OD (Ordedienst), которыми Сомер командовал во время войны в голландской провинции Западный Брабант, прежде чем был вынужден бежать в Лондон в 1942 году. «Сомер прочесал всю страну для этого, — вспоминал бывший агент. — Он побывал, например, у бывшего командира OD, члена незаконной военной разведки Альбрехта, встречался с ними в гостинице, где в нескольких словах объяснял суть проблемы». Очевидно, что подобная оперативная работа не входила в компетенцию начальника сверхсекретной организации. Однако поскольку личные контакты были центральными элементами операции, Сомер упрямо настаивал, что его тактика вербовки была наиболее эффективной, в то время как бывший агент говорил: «Оглядываясь назад, конечно, можно усомниться в подобных действиях».
Сомер постоянно развивал свои тайные контакты с МИ-6 и ЦРУ Когда Сомер попросил голландское Министерство транспорта и энергетики, а также голландскую Общую дирекцию телекоммуникаций предоставить ему лицензию на разрешение обращения с приемо-передающими радиостанциями и разрешение на несколько определенных частот, в качестве аргумента он привел необходимость «обеспечения быстрого секретного и автономного канала связи с английскими и американскими официальными представителями за рубежом» (7). Сомер в своей просьбе дал ясно понять, что «желательность такого хода событий» подтверждается просьбой Соединенного Королевства и США, после чего передатчики были быстро установлены на вилле Маархейзе (8).
В то же время как Сомер создавал G7, в Голландии возникла вторая независимая от G7 секретная армия. Сразу же после Второй мировой войны голландская секретная служба под влиянием британской МИ-6 обратилась к принцу Бернарду с предложением создать в стране секретное подразделение, которое бы действовало в тылу войск противника в случае оккупации страны. В круг задач этого подразделения входило бы проведение операций по саботажу, ликвидации и вооруженного сопротивления. Поддержавший предложение принц Бернард проследил за тем, чтобы Луи Эйнтховен, первый начальник голландской послевоенной отечественной службы безопасности BVD, провел подготовительные мероприятия. Эйнтховен с согласия нидерландского премьер-министра Шермерхорна создал голландскую тайную сеть под кодовым названием «О», набрал и подготовил агентов и устроил тайные склады оружия (9).
Луи Эйнтховен родился в 1896 году и до войны работал старшим офицером в роттердамской полиции; во время войны он был активным бойцом сопротивления против немецкой оккупации. Вплоть до своей смерти в 1973 году он оставался ярым сторонником холодной войны, неоднократно подчеркивал опасность коммунизма. Он ввел систему «проверки безопасности» в целях контроля за идеологической надежностью его агентов «Гладио» и BVD. Главенствующая позиция Эйнтховена в BVD была не только совершенным прикрытием для него как для главы тайной армии. Она также позволяла ему в течение 16 лет, что он руководил обеими организациями, использовать — по крайней мере, потенциально — возможности «гладиаторов» внутри страны в отсутствие вторжения. Эйнтховен был постоянно начеку, опасаясь, что в его тайную армию могут быть внедрены агенты Советского Союза, и поэтому придавал большое значение контрразведке. «Двойная функция Эйнтховена как главы BVD и «О», конечно же, была очень ценной для нас», — вспоминал бывший голландский «гладиатор» (10). Как большинство внутренних секретных служб, BVD была поставлена цель вести слежку за теми, кто может представлять угрозу для государства и правительства, а также собирать и обрабатывать информацию о политических движениях, в том числе крайне правых и левых. В настоящее время нет никаких документов или свидетельств, проливающих свет на тайную армию Эйнтховена, и то, чем занималась его армия, остается почти полностью неизвестным.
Две голландских секретных армии — одна, непосредственно интегрированная в BVD под командованием Эйнтховена, другая, чья штаб-квартира находилась на вилле Маархейзе под управлением Сомера, — в 1948 году достигли формального соглашения о сотрудничестве с МИ-6. Аналогичное соглашение о сотрудничестве тайных сетей было достигнуто с ЦРУ в 1949 году. Предписывались ли соглашения (как в других странах) о борьбе двух голландских секретных армий с коммунизмом и левыми политическими партиями в отсутствие советского вторжения, до сих пор не ясно (11). Но когда в 1990 году была разоблачена голландская сеть, эти тайные соглашения вызвали много критики в Нидерландах, и главным аргументом было то, что МИ-6 и ЦРУ контролировали голландскую секретную армию, что для большинства голландских политиков было неприемлемо из-за вопросов суверенитета. В 1992 году неназванный бывший член голландского «Гладио» настаивал поэтому, что, несмотря на тесные контакты с Лондоном и Вашингтоном, голландские секретные армии всегда сохраняли суверенитет: «Ни британские, ни американские секретные службы не должны были иметь возможности определить нашего агента секретной армии. Так должно было быть. Поскольку если вы передадите разрешение на использование сети, скажем, англичанам, никто больше не захочет быть частью этой сети» (12). Еще один бывший голландский агент заявлял после разоблачения тайной армии, что «у ЦРУ есть только общее представление о силе секретной армии в нашей стране» (13). Вопреки этим словам в то же время возникли слухи, что засекреченные личные данные всех солдат секретных армий во всех странах Западной Европы, в том числе Голландии, были известны ЦРУ и МИ-6.
