против – 70% ничего не умеющих бездельников. Строить или не строить? Кажется, общепринятый подход к такому голосованию пригоден лишь для думских решений. За и против так далеки иногда от того нужного для принятия решения, что становится страшно.
У нас же часто предлагаемое, особенно властью, из области разных преобразований и новых организаций, претендует на некую абсолютность, обязательность, его исключительность. Также преподносятся нам представления о каких- либо надуманных процессах. Наконец, наступает момент, когда ограниченность людей, власть представляющих, делается просто поразительной. Смерть неумолима, но с ней почти каждый борется до самого последнего мгновения, борется, будучи фактически уже мертвецом. Жизнь такова, что на определенной ее стадии нет ни политики, ни логики, ни здравого смысла – есть только одно свойство живого – самосохранение. В экстремальных условиях оно проявляется настолько, что в сравнении с ним ничего не стоят все упражнения ума. Настоящая, воспринимаемая большинством, правда там, где ее и не ждешь, когда о ней говорят между прочим, ибо она проста, как сама жизнь.
Разве не естественно пишет Г. Форд о политике и правительстве? – «Политика не может ничего создавать – она может начать разрушение, или пытаться сохранить прежнее положение, что тоже является разрушительным процессом, только медленным, т. к. нельзя заставить жизнь стоять смирно. Мы видим рабочие правительства, берущие власть под предлогом сделать что-нибудь для рабочего класса, мы видим капиталистические правительства, берущие власть под предлогом помочь капиталу. Но так велика политическая бессмыслица, что мы никогда не видим правительств, берущих власть, не предлагая никаких патентованных средств помочь народу».
А у Салтыкова-Щедрина? «Миросозерцание большинства людей зиждется на принципе «обуздания», о котором даже неудобно говорить, ибо около него кормятся целые армии лгунов и лгущих искренне, фанатично – тех утопистов обуздания, перед которыми содрогается даже современная, привыкшая к лганию действительность, тех чудищ, которые не хотят ни истории, ни современности, а в факте признают не сам факт, а каприз человеческого своеволия. Это людей тех, что не покидают марева, созданного их воображением, и с неумолимою последовательностью проводят это марево в действительность». Можно ли сказать более кратко о всех претендующих на «теоретическое» обобщение и придумывание прекрасных систем человеческого счастья! А ведь сказано действительно между прочим, без труда и притязаний на истину.
И уж совсем удивительно у Шаляпина. «Наши российские строители никак не могли унизить себя до того, чтобы задумать обыкновенное здание по разумному Человеческому плану, а непременно желали построить башню до небес – Вавилонскую башню… И, главное, « удивительно знали всё наши Российские умники. Они знали как горбатенького сапожника сразу превратить в Аполлона Бельведерского, как научить зайца зажигать спички, знали, что нужно этому зайцу для его счастья, знали, что через двести лет будет нужно потомкам этого зайца для их счастья… Они знают! И так непостижимы в этом знании, что самое малейшее не согласие с их формулировкой жизни они признают зловредным и упрямым кощунством и за него жестоко карают». И дальше: «Строительство приняло форму сплошного разрушения и любовь к будущему человечеству вылилась в ненависть и пытку для современников». Опять сверх кратко и правильно. А кто пишет? Не историк, не философ – артист.
Как все повторяется! Как критиковали и воевали вчера, так критикуют и собираются воевать сегодня. Также одинаково и держат оборону. Феномен! Люди познают сложнейшие науки, а простейшие житейские истины – нет, или с трудом, достойным удивления. Часто склонны восхищаться не полезностью сделанного, а его внешними атрибутами, затраченными усилиями, их продолжительностью, размерами, весом и прочими характеристиками, легко действующими на человека, когда ему не хочется думать. Масса вещей восхищает массу людей только благодаря моде и рекламе. Из поколения в поколение поют им песни о добре, справедливости и совести. А ведь они для того, чтобы проще и свободнее их, дураков, эксплуатировать.
В жизни всё относительно. Хорошее уживается с плохим, красивое с противным, добро со злом, верное и правильное с ошибочным. Но человек через свое высокомерие возводит довольно часто и многое в абсолют, буквально навязывая человечеству свои представления о нем, как единственно допустимые, единственно верные и даже для него обязательные.
В истории всегда были периоды, когда люди изображались в виде неких штампованных ярлыков, хотя они всегда были и оставались людьми, и потом приходилось долго счищать с каждого этот налет мишуры. Кем писалась и пишется такая история? Бездарными писаками, не уважающими ни себя, ни своих героев, ни саму историю и никого в ней. Людьми, продающими душу за кусок мяса.
Любой мыслящий человек не против идеологии, он против насилия. Все, что навязывается, трудно воспринимается. Человек из творца превращается в исполнителя, а то и больше – в раба.
Жизнь во всем ее многообразии как-то запрограммирована. Поэтому все потуги человечества «сознательно» ее изменить(что также запрограммировано) есть продукт естественного природного, а отнюдь не сознательного совершенствования жизни. Нравоучительные сентенции изменяют общественные формации примерно так, как размножается и гибнет стая саранчи. Коэффициент полезного действия «активной» деятельности преобразователей мира в стратегическом плане действительного движения вперед исключительно мал и если бы ее возможно было изъять из жизни, то последняя развивалась и совершенствовалась, возможно, значительно быстрее.
Революция, которая погубила миллионы жизней, не может закончиться вчерашним и сегодняшним ее обсуждением. Оно будет повторяться и уточняться еще много, много раз. Современная ее история сочиняется людьми в значительном числе в ней заинтересованными. Отсюда недавно черное становится вдруг розовым и наоборот. Дела же, кажется, таковы, что не было ни правых, ни левых, а только толпа и преступники (последние тем больше, чем ближе к власти) и редкое исключение. К тому же творить зло не надо ни ума, ни изобретательности. Лишь желание и готовность. Способы, как его делать – давно известны.
Революция любая в ее прямых последствиях для тех, на кого она распространяется и кем совершается, есть акт разрушения. Конечно, это не означает, что в ней нет совсем элементов созидания или, по крайней мере, стремлений к ним, но, в главном, она сопровождается разрушением среды и человека. Однако в отличие от физического процесса разрушения, вроде поджога дома, революция социальная содержит в себе позитивные косвенные последствия..
Первопричина революции и ее неизбежность – в глупости и ограниченности предшествующего правления. Потенциально у власти есть масса способов и средств обращения людей в свою веру, но так, видимо, устроен пока мир, что наипервейшими из них оказываются ложь, обман и устрашение. Именно поведение власти создает условия для того самого всплеска на кривой медленной эволюции. Он начинается под воздействием конкретных личностей, одержимых страстью
