молодых миллениалов, где их собственная самооценка в некоторой степени зависит от количества подписчиков в TikTok или популярности в Instagram. Именно здесь для цифровых аборигенов важны
любовь и более широкое общественное признание; обратная сторона медали в том, что они же могут стать для них мощным стимулом роста.
Так мы подходим к последнему уровню – наследию. Однако речь здесь не о том наследии, которое оставляет президент к концу своего срока; это, скорее, коллективное наследие нашего вида – предельная трансцендентность, выход за пределы себя. Нынешнее поколение обладает стремлением к этому, но они на личном опыте убедились, что людям необходимо более эффективно работать сообща, чтобы сделать планету и человечество лучше.
Всё это подводит нас к сути основных изменений в экономическом поведении, возникающих в XXI веке.
Вы могли бы подумать, что для подростков, одержимых новейшим iPhone или игровой приставкой, потребность приобретать самые современные и лучшие вещи будет основным стимулом, – но нет, это не так. Обладать приличным смартфоном – всё равно что иметь достаточно еды или теплую постель. Это не вспомогательное средство, а необходимость для объединения и процветания миллениалов. Однако они не очень заинтересованы в крупных активах, таких как автомобили или дома.
Исследование Harris Report [202] показало, что 72 % миллениалов отдают предпочтение ярким впечатлениям, а не покупке активов или чего-то желаемого. Когда миллениалы говорят о FOMO (страх пропустить), они не имеют в виду «упустить новую PlayStation PS5» – они говорят об упущенном опыте!
Это, в свою очередь, способствует росту услуг, связанных с «экономикой впечатлений». Uber, AirBnB, WeWork выигрывают у старых предприятий розничной торговли, которые сегодня объявляют о банкротстве согласно главе 11 [203]. Понятно, что это макроэкономический сдвиг. Если оглянуться на периоды быстрого роста в Китае за последние два десятилетия и в США в 1950-х и 1960-х годах, можно увидеть, что бум на рынке жилья и недвижимости стал мощным двигателем экономического роста и потребления. Но экономика, основанная на технологиях, с высоким уровнем автоматизации определенно подходит для «экономики впечатлений».
Мы видим, что движущей силой человечества в следующем столетии станут стабилизация жизни, обращение вспять климатических изменений и устранение неравенства. Оставаясь сосредоточенными и мотивированными, миллениалы будут стремиться получать жизненный опыт, а не пускать корни. В какой-то момент удовлетворяющим всех решением станет общественное жилье; мы сосредоточимся на долгосрочном использовании тех товаров, которые потребляем, возможности их повторного использования и переработки, а не просто на ежегодном обновлении iPhone. Всё это приведет к меньшему потреблению товаров и большему потреблению услуг. Это поколение возглавит ключевой сдвиг в экономическом поведении, что также, естественно, приведет к усилению глобальной согласованности, поскольку всё больше людей начнут принимать мультикультурализм, богатую культуру различий и действительно взаимосвязанное существование. Вместе мы исправим мир, и вместе мы его познаем. Это наша миссия.
Но если всё это так, каким же образом тогда измерять экономический рост? Если сделать упор на многоразовую, устойчивую экономику, потребление вполне может выйти из моды. Инвестиции в инфраструктуру и удовлетворение основных потребностей будут расти, но они не настолько прибыльны, как продажа смартфонов во всех уголках планеты или постоянный рост количества активных пользователей в месяц.
На смену излишкам и дефицитам придет углеродная нейтральность, помогая обратить вспять неравенство и ущерб, нанесенный климату. Экономика в одно и то же время будет очень интроспективной и сильно связанной на глобальном уровне. Это красиво, если подумать. Всё, что до сих пор позволяло нам развивать торговлю и создавать рынки, теперь можно использовать для будущего улучшения человечества.
Экономика XXI века попытается отдать приоритет основным потребностям граждан, а не простому созданию богатства.
Глава 8
Технологии меняют всё
«Никто не делает вид, будто демократия совершенна или всеведуща. На самом деле говорят, что это наихудшая форма правления за исключением всех остальных, уже опробованных…»
– Уинстон С. Черчилль, 11 ноября 1947 г.
Можно сказать, Сократ и Платон предугадали появление «фейковых новостей». Сократ утверждал, что для участия в демократическом голосовании требуется минимальный уровень образования и способность вдумчиво рассматривать вопросы. В противном случае демократию было бы легко испортить.
Демократия в эпоху цифровых технологий
В диалоге Платона «Государство» VI (488a–489d) Сократ вступает в спор с Адимантом, убеждая его в том, что демократия как форма правления неэффективна. Раскрывая свою позицию, он использует метафору: государство – это корабль. Сократ сравнивает население в целом с сильным, но неискушенным судовладельцем, чьи познания в мореплавании ограниченны. Корабельный штурман (философ) грамотно управляет судном, но моряки ругают его за бесполезность, потому что он всё время смотрит на звезды.
Моряки (демагоги и политики) делают всевозможные заявления относительно своей способности управлять кораблем и пытаются использовать различные схемы, чтобы заставить судовладельца отдать им место капитана. Они накачивают владельца корабля (людей) наркотиками и вином, чтобы привлечь его на свою сторону.
А затем избавляются от звездочета-штурмана – единственного, кто владеет необходимыми навыками и способен провести корабль сквозь опасные воды.
Сократ не считал право голоса и участия в демократическом правлении дарованными от рождения и привилегией гражданина. Он утверждал, что, если уровень образования граждан не будет чрезвычайно высоким и они не станут вдумчиво заниматься политикой, демократия потерпит неудачу из-за отсутствия у граждан навыков критического мышления, необходимых для принятия решений, влияющих на государство.
Томас Джефферсон (1743–1846) также считал, что сильная система образования жизненно важна для эффективного функционирования демократии. Джон Шарп Уильямс писал, что Джефферсон сильно повлиял на образование, ибо видел, насколько «демократия и образование взаимозависимы» и, следовательно, коль скоро «образование необходимо для ее [демократии] успеха, демократия должна его обеспечивать» [204]. Тот факт, что за последние несколько десятилетий сравнительные показатели образования в Соединенных Штатах столь сильно снизились, плюс еще и манипулирование политикой и правительством ради корыстных интересов, подтверждает мнение Джефферсона о том, что демократию ослабляет отсутствие качественной национальной системы образования.
Если оставить в стороне тот факт, что Сократ и Платон, по сути, утверждали, будто такие философы, какими были они сами, и есть наиболее компетентные лидеры, становится ясно, что нам необходимо лидерство «в целом» по всему миру, чтобы успешно справляться с возникающими кризисами, которые надвигаются на нас. Не случайно, что во многих современных демократиях по мере снижения уровня грамотности, счетных навыков и научных знаний начинают процветать фейковые новости и теории заговора, такие как «плоскоземелье», «фальшивые» высадки на Луну и тому подобное. Социальные сети и интернет уравняли доступность фактов и чепухи для широкой
