публики и сделали их в какой-то степени равноценными. «Альтернативные факты», как назвала их пресс-атташе Трампа Келлиэнн Конуэй, – не то же самое, что настоящие факты, но и те и другие распространяются сегодня столь же широко. На самом деле во время выборов 2016 года 20 самых популярных фейковых новостей, опубликованных в Facebook, обогнали 20 наиболее популярных новостей из основных СМИ: 8,7 млн репостов против 7,3 млн [205].
Трамп утверждал, что мексиканцы приезжают, чтобы украсть у американцев рабочие места, и привозят с собою преступность, но ни одно из этих заявлений так и не было доказано. Трамп поторопился с обещанием вернуть рабочие места в угольной промышленности, которые он назвал полезными для экономики, а затем заявил: «Угольные гиганты возвращаются!» [206]. Он сделал это тогда, когда несубсидируемая солнечная энергия упала в цене до одной шестой стоимости электроэнергии, получаемой при помощи угля [207]; когда количество новых рабочих мест, связанных с возобновляемыми источниками энергии, в 100 раз превысило число вакансий на предприятиях угледобычи, а использование самого угля снизилось на 35 % (сократив 10 % рабочих мест в угольной отрасли США).
Сегодня у нас нет механизмов, способных ограничить распространение фейковых новостей, «альтернативных фактов» или просто дезинформации. Но они нам понадобятся, особенно для того, чтобы усилить влияние искусственного интеллекта на курирование и контекстуализацию в будущем, а также для восстановления доверия к основным институтам, таким как правительство и СМИ.
Проблема цифрового контента в отсутствии репутационной ответственности. В прежние времена, если вы были журналистом или ведущим новостей и предоставляли ложную информацию, вас вызывали «на ковер», увольняли или отстраняли от работы. Источники были защищены не только потому, что вы хотели оградить сам источник от негативных последствий, но и потому, что они отвечали за достоверность информации. Вспомните Марка Фелта, информатора ФБР, известного как «Глубокая глотка», который помог Бобу Вудворду и Карлу Бернштейну раздуть Уотергейтский скандал в администрации Никсона. Или Фрэнка Серпико, офицера полиции Нью-Йорка, разоблачившего массовую коррупцию среди полицейских. Или Джеффри Виганда, который в 1996 году в телешоу «60 минут» рассказал о том, что табачные компании давно знали о вызывающем привыкание эффекте никотина в сигаретах и работали над его усилением. Как журналисту, вам не удалось бы раскрыть эти важные тайны без проверенных фактов и надежного источника, который вы защищали бы любой ценой.
Однако сегодня основные СМИ стали меньше рассказывать о последних новостях и журналистских расследованиях, но начали больше говорить о рейтингах. Это привело к тому, что некоторые из крупнейших новостных кабельных сетей на планете искажают информацию, пользуются кликбейтом, не брезгуют «раскруткой» или даже откровенно врут, чтобы заручиться поддержкой определенной аудитории. К примеру, источниками могут быть сторонники теорий заговора с их диковинными позициями, выступающие вместе с настоящими учеными, которые посвятили всю жизнь изучению своей области. Другая проблема заключается в том, что такие технологические платформы, как Facebook и Twitter, явно усугубили отупение граждан и породили поставщиков фейковых новостей и «альтернативных фактов». Трамп гораздо менее преуспел бы в натравливании части населения Америки на мексиканцев и Китай, если бы не способность социальных сетей разносить любую информацию без разбора. Неудивительно, что исследование, проведенное Балтиморским университетом и израильской фирмой по кибербезопасности CHEQ, показало: фальшивые новости уже обходятся мировой экономике более чем в 78 млрд долларов США в год.
Если мы хотим создавать демократические режимы с открытым доступом к информации и полным участием, нам нужно будет эффективно мобилизовать науку против корыстных интересов, дезинформации и политики. Для этого необходим совершенно новый уровень точности и доступности информации. Во время COVID-19 политика вновь и вновь вмешивалась в фундаментальную науку. То же самое касается и изменения климата, но добавьте к этому миллиарды долларов, брошенные ради корыстных интересов на сокрытие фактов, и вы получите серьезное сопротивление гласности. Интернет, хотя и стал благом для коммерции и предоставил доступ к совокупным знаниям человечества, помимо прочего разрушил некоторые основные концепции, которые позволяли противопоставлять факты слухам и дезинформации в реальном мире. Социальные сети, создав невероятные возможности для роста числа и вовлечения пользователей, также стали причиной разобщения, цифрового буллинга и остракизма, что часто приводило к самоубийствам, преступлениям на почве ненависти и еще худшим последствиям.
Само собой разумеется, что фейкньюз и «альтернативные факты» воздействуют гораздо лучше, когда их сообщает видный общественный деятель, а не обычный тролль в Facebook или Twitter. Хотя QAnon, безусловно, и стала примером вышедшей из-под контроля фейковой новости, как и всплеск числа «плоскоземельщиков», сторонников теории, что высадки на Луну не было, а также тех, кто отрицает коронавирус, верно и то, что сегодня африканский фермер со смартфоном в руке владеет большей информацией, чем Билл Клинтон в конце своего президентского срока.
В сети даже есть термин для обозначения того, как идеи маргинальных онлайн-субкультур доводят до широкой аудитории на основных платформах и в новостных агентствах, – это называется «нормификация». Большое исследование феномена QAnon (Zeeuw et al., 2020 [208]) показало, что, начавшись как маргинальная идея на 4chan вокруг Pizzagate (теория о том, что ведущие деятели Демократической партии состоят в сети педофилов, занимающихся торговлей детьми [209]), Q затем переросла в серьезное движение, продвигаемое самим президентом.
Рисунок 1. Beehive-график видео QAnon на YouTube. Данные запрошены 2 декабря 2019 года с конечной точкой поиска API YouTube v3. Размер определяется количеством просмотров видео и окрашивается в зависимости от доступности на 22 октября 2020 года (источник: Zeeuw et al., 2020 [210]) [211]
Как решить проблему распространения всех этих ложных данных?
Очевидно, что облегчение доступа к дешевому и качественному образованию с помощью технологий жизненно важно для развития нашего вида в целом. На протяжении большей части XX века совокупные показатели IQ человека улучшались, прибавляя примерно по три балла за десятилетие (см.: эффект Флинна), но с 1975 года наблюдается обратная тенденция [212]. Нам необходимо обратить на это внимание, а также улучшить свой интеллект при помощи технологий, – хотя, как утверждает Илон Маск, мы уже это делаем благодаря постоянному доступу в интернет через окружающие нас устройства.
Высококачественное доступное образование, безусловно, позволит бороться с фейковыми новостями, но кроме него нам понадобятся бóльшая информационная доступность и подотчетность. Если вы постоянно публикуете ложную информацию или пропагандистские материалы, вас просто-напросто надо лишить привилегии влиять на кого-либо. Кроме того, нам надо четко понимать, откуда взялась информация.
Никогда еще у гласности не было столько возможностей, как сегодня. Но для ее реализации необходим новый способ представления
