еще стояло, но без куполов и крестов. В нем тогда размещался сельский клуб (илл. 260). Первоначальная архитектура церкви была нарушена не только отсутствием куполов, но и аляповатым пристроем с тяжеловесным крыльцом. Недавно здание сгорело ...
В Тюмени А.Ф. Памфилов исполнял обязанности члена Тюменского общества попечения учащихся и занимал почетную должность мирового судьи (илл. 261). Здание Тюменского окружного суда находилось в полуквартале от дома Памфиловых. За труды и усердие по развитию Богородской и Тюменской местной промышленности, торговли и народного образования Правительство наградило его орденами Святого Станислава 3-ей степени, Святой Анны и медалью «За усердие».
Четверть века посвятил А.Ф. Памфилов городу Тюмени и селам Черная Речка и Малая Балда. Предпринимательские хлопоты, непрерывные заботы о благополучии многочисленной семьи, тревога за судьбу фермы и имения в условиях нарастающей с годами конкуренции, неприятности и снижение прибылей от постоянных в 1897–1907 годах забастовок рабочих Богородско-Успенской фабрики не могли не сказаться на здоровье зачинателя сибирского маслоделия и крупного российского промышленника. В соответствии с записью в метрической книге Мало-Балдинской Всехсвятской церкви (книга хранится в Тюменском областном архиве, запись обнаружена А.С. Иваненко) он скоропостижно скончался 19 марта (1 апреля по новому стилю) 1909 года, как тогда писали, от разрыва сердца (инфаркта). По официальному телеграфному разрешению тобольского епископа Антония «достопочтеннейшего Алексея Федоровича» похоронили в селении Малая Балда, что по соседству с Черной Речкой, рядом с церковью, им построенной. На могиле установили мраморную плиту и памятный знак. В годы Великой Отечественной войны могила провалилась, плита исчезла. Сейчас от памфиловских примет в деревне почти ничего не осталось. Только вековые тополя по периметру бывшей каменной и решетчатой ее ограды еще хранят память о выдающемся инженере сельскохозяйственного производства и великом сибиряке, да уцелевшее здание школы, что стоит напротив, через дорогу.
С кончиной хозяина дела на ферме пошли на убыль. Без твердой мужской руки ветшали строения и дом в имении, прекратилось поступление денег из Богородска, уволилась прислуга. Анна Яковлевна вынуждена была продать дом в Тюмени. В 1911 году она вышла замуж за ялуторовского мещанина Ф.В. Краузе с надеждой, что супруг, моложе по возрасту, чем она, всерьез займется запущенным хозяйством.
Надежда оказалась тщетной. По свидетельству местных жителей новый хозяин занимался только собой, распродал многое из имущества, к труду крестьян относился с пренебрежением. Все рушилось и гибло. Может быть, поэтому новый «родственник» не был воспринят Вардропперами, и они перестали посещать опустевшее поместье. Затем наступили времена великих перемен, за которыми, как известно, следуют столь же великие неопределенности. В первые годы гражданской войны ялуторовская мещанка А.Я. Памфилова-Краузе бросила имение и, вслед за отступавшими частями белых, оказалась в Тобольске, где и скончалась в эпидемию тифа в 1920 году. По окончании гражданской войны чернореченский двухэтажный особняк с сохранившейся мебелью и библиотекой (цвет. илл. 262 ) национализировали и передали в ведение губернского земельного управления. Вскоре, как водится, дом сгорел. Дети Памфиловых, повзрослев, разъехались по России и другим странам. Позже, в советские годы, в бывшем имении размещался исправительный дом, затем заводик по сухой перегонке дерева. Сейчас земельный участок принадлежит учебному заведению из Тюмени. Как и прежде, благоухают сосновый бор, вековые ели и тополя. Сохранила свою чистоту и прозрачность вода в пруду. Меж деревьев проложены дорожки, по вечерам они освещаются фонарями, стоящими на стилизованных металлических стойках. Работает пасека, летают пчелы с угрожающим гулом. Оба берега пруда интенсивно застраиваются дачниками. На крышах шикарных особнячков можно видеть приметы текущего времени: спутниковые антенны...
В моей разбухшей папке под названием «Памфилов» хранятся стихи одной из дочерей А.Ф. Памфилова Маргариты Алексеевны под названием «Сожженная усадьба». Их прислала мне из Петербурга ее внучка Агнеса Андреевна Солюс (Агнеса – через одно «с»!). Стихи написаны в 1921 году и навеяны событиями гражданской войны, итогом которых стала гибель чернореченского поместья. Вчитайтесь в эти грустные строки:
Сгорел старый дом. Над полями, над прудом Рассыпался пепел седой, как виденье. От дома остались истлевшие груды Да детства далекого милые тени. Так лучше: никто не войдет равнодушно С холодной усмешкой над детством счастливым. Все брошено, все разорено бездушно, И только над прудом стоят горделиво, Стоят, негодуя, высокие ели Да стонут безмолвно кудрявые липы, Склоняясь ветвями у старой качели, И слышны далеко их жалкие скрипы. Лохматые сосны, качаясь, рыдают За прудом в бору и над дальним заливом, И темные птицы бесшумно слетают В саду на дорожки, воркуя тоскливо. А в гроте из стен, зарастающих мохом, Со стуком глухим кирпичи выпадают, И ветер влетает тоскующим вздохом, Как будто и он о былом вспоминает. Из серого пепла былое не встанет, Как тем не подняться, что в землю зарыты, Лишь память погибшей надеждой обманет, Поднимет над прошлым могильные плиты... Я молю тебя, Боже, позволь мне забыть, И не видеть в навязчивом сне Эту черную ночь, ветер в темном саду, Звон мятежный растаявших льдин на пруду. Пусть теперь никогда не мерещатся мне Между сосен дорога и белая нить
