Западе среди “темных лошадок" несмотря на повышенный к ним интерес. Их ошибочно называют “людьми Горбачева" — на самом деле, все они, как и сам Горбачев, люди Андропова. И они связаны и верны не нынешнему Генеральному секретарю партии, но их общему учителю и патрону и его политическим заветам. И новая эпоха в кремлевской жизни началась не с инаугурации Горбачева в марте 1985 года, но тремя годами раньше, с дворцового переворота, совершенного в Кремле незадолго до смерти Брежнева шефом тайной полиции Юрием Андроповым. Несмотря на кратковременность его царствования и на то, что половину времени Андропов управлял империей “на расстоянии" — из Кунцевского госпиталя, именно Андропову суждено было обозначить поворотный пункт в кремлевской жизни, а это значит, что и в жизни всей Советской империи.
Нас интересуют именно эти, самые последние годы в жизни Кремля: с захвата власти Юрием Андроповым в 1982 году — через междуцарствие сугубо церемониального Константина Черненко — до прихода на Кремлевский Олимп нового поколения лидеров во главе с Михаилом Горбачевым. Опираясь на собранный нами материал и строго придерживаясь документального жанра, мы попытаемся дать портрет Кремля изнутри — каков он есть на самом деле, а не каким он представляется сторонним, хотя и любопытствующим взорам. И мы заранее должны предупредить читателя, что во многих случаях кремлевская реальность совсем иная, чем расхожий ее образ на Западе.
Глава первая
КАК ИМПЕРИЯ УПРАВЛЯЛАСЬ СО СМЕРТНОГО ОДРА
Думать легко; действовать трудно. Действовать согласно тому, как думаешь, самое трудное в мире.
Гете
В карьере Юрия Андропова некоторые цифры перекликаются странным, почти каббалистическим образом. К примеру, он пробыл на посту шефа КГБ ровно столько лет, сколько месяцев на посту главы государства: 15. Контраст разительный, чтобы не сказать — трагический. Однако не будь за спиной Андропова этих 15 лет службы в КГБ, он бы вообще никогда не достиг Кремлевского Олимпа. То, что в глазах западных авгуров являлось компрометирующим пятном в его биографии, а потому непреодолимым препятствием на пути к власти, на самом деле было вернейшим способом ее достижения. Благодаря столь длительной работе в КГБ — дольше, чем у любого другого его шефа — Андропову удалось вывести эту секретную карательно-шпионскую организацию из под контроля Кремля и сосредоточить в собственных руках власть, которая к концу Брежневской эпохи стала превышать власть официального главы государства. Правда, и Брежнев в это время, к началу 80-х годов, был уже совсем не тот, каким он начинал свое царствование в середине 60-х, после свержения Хрущева. Перенесший несколько ударов и инфарктов, туго соображающий, беспомощный старик, он не был уже в состоянии противостоять интригам шефа своей тайной полиции. Разумеется, он понимал, не мог не понимать, что начатая тем кампания против коррупции в партийных верхах является фактически подкопом под его власть и под власть его разветвленной бюрократической мафии, которую в Москве называли “Днепропетровской“ — по имени украинского города Днепропетровска.
Неподалеку от этого города Брежнев родился, окончил здесь металлургический институт, женился, здесь у него родились дети, здесь он начал свою карьеру — сначала инженером, потом заместителем председателя горисполкома и наконец перешел на партийную работу. Но главное здесь он завел друзей, которых впоследствии перетащил в столицу на высшие имперские посты — секретарями и заведующими отделами ЦК, премьером, вице-премьером, министрами и ниже.
В Москве прямо говорили о нашествии днепропетровцев, которые буквально оккупировали столицу к концу 70-х годов. И вот, когда Брежнев по болезням вышел из строя, страной от его имени стала управлять “днепропетровская" мафия, которая радела больше о собственном преуспеянии, чем о благосостоянии империи. Против этой мафии Андропов и повел беспощадную борьбу, пользуясь находившимся в его распоряжении мощным аппаратом КГБ. Это была борьба против коррупции и одновременно борьба за власть. В решающую стадию она вступила в 1982 году — самый насыщенный событиями, самый бурный и трагический год в послесталинской жизни Кремля.
Согласно традициям возглавляемого им учреждения и личным принципам, Андропов был не очень разборчив в средствах для достижения поставленной цели: цель для него оправдывала любые средства. Тем более, что главной его целью было расправиться со ставленниками Брежнева, а потом и с ним самим.
Расчистив кремлевскую сцену от многих Брежневских лоялистов — уничтожив одних, арестовав других, уволив третьих и запугав остальных, Андропов в мае 1982 года сам назначил себя Секретарем Центрального Комитета партии, присвоив себе освободившиеся функции Кириленко и Суслова и одновременно сохранив за собой общее руководство Комитетом Государственной Безопасности. Это и был фактически государственный переворот, хотя и закамуфлированный партийным ритуалом (созыв чрезвычайного Пленума ЦК, обсуждение, голосование и т. д.).
С траурного митинга памяти Брежнева началась череда похорон на Красной площади, которая продлилась целых двадцать восемь месяцев, пока во главе страны не встал сравнительно молодой Михаил Горбачев.
Сразу же после своей инаугурации, Андропов взял крутой курс в управлении страной. Ему приходилось бороться одновременно на два фронта — с нерадивыми и развращенными властью партийными вельможами и не менее развращенным ленью, безответственностью и пьянством народом. По сокровенной своей сути Андропов был наивным идеалистом — с помощью широковещательных и жестоких полицейских кампаний он хотел восстановить порядок в советской империи, хозяином которой он теперь стал.
Через два с половиной месяца после смерти Брежнева, 31 января 1983 года, Андропов явился без предупреждения на столичный станкостроительный завод имени Серго Орджоникидзе, по-хозяйски прошелся по его цехам, останавливался у станков, беседовал с рабочими. Говорил прямо, откровенно и взыскательно, как давно уже в Советском Союзе с народом не говорили:
“Чудес, как говорится, на свете не бывает. Вы сами понимаете, что государство может дать товаров ровно столько, сколько их произведено. Рост зарплаты, если он не обеспечен товарами нужными, хорошими, если, наконец, хромает сфера услуг, дать реального увеличения материального благосостояния не может.
Возникает вопрос: какой же выход из такого положения?
…Где же, говоря ленинскими словами, то самое звено, за которое надо ухватиться, чтобы вытянуть всю цепь? Цепь-то большая, тяжелая. И xoтя нельзя все сводить к дисциплине, начинать надо, товарищи, именно с нее.
…Хотел бы, чтобы товарищи правильно поняли, что вопрос об укреплении дисциплины относится не только к рабочим, инженерно-техническим работникам. Это относится ко всем, начиная с министров".
С самого начала Андропов взял верный тон в разговоре с простым народом, которому, конечно же, льстило, что предъявленные ему требования обязательны в том числе и для господ.
Андропов сдержал слово, данное московским станкостроителям, и наводить порядок в обход законных
