У нас интереснее».
А ведь в какой-то момент Березовскому почудилось, что он на самом деле добился исполнения своей мечты. Десятки чиновников, депутатов, бизнесменов искали теперь расположения всемогущего олигарха; хозяина заводов, газет, пароходов.
(Один только пример, почерпнутый мной в базе данных «Атолла":
«Сейчас я встретил Цаха, – докладывает Березовскому гендиректор „Аэрофлота“ маршал Шапошников. – Он отозвал меня в сторону и говорит: Евгений Иванович, посодействуй мне тому, чтобы Борис Абрамович вышел на меня, а то мы постоянно откладываем встречу».
Николай Петрович Цах был в то время ни много ни мало министром транспорта всей России.)
В его доме приемов «ЛогоВАЗа» всегда было полно ходоков; он специально заставлял ждать себя часами; пожалуй, единственными, кому Березовский не пытался показать свою значимость, были главные его, стратегические друзья: Татьяна Дьяченко и Валентин Юмашев, совершенно официально ставшие теперь хозяевами страны. (Дьяченко собственный папа назначил советником при себе, Юмашева – шефом своей администрации.)
Зашедший к нему однажды помощник чукотского губернатора Олег Савченко застал Березовского любующимся монитором в своем кабинете. На экране отчетливо было видно, как в приемной переминается с ноги на ногу грозный генерал Лебедь.
«Гляди, – осклабился Борис Абрамович, тыча пальцем в экран, – уже два с половиной часа ждет. Ничего, впредь будет умнее». И объяснил, что Лебедь якобы сделал какое-то громкое заявление, не посоветовавшись наперед с ним; пусть знает теперь свое место.
Мне, вообще, кажется, что в Березовском было больше женского, нежели мужского начала; отсюда и его скандальность, сварливость, кокетство, частая смена настроений, тяга к самолюбованию и сплетням.
Его недюжинный талант убеждения базировался прежде всего на том, что он сам верил в то, во что хотел верить. Уговаривая других, Березовский невольно подпадал под собственное обаяние и красноречие; свойство, присущее актерам и экзальтированным женщинам.
Если внимательно послушать его телефонные беседы, становится отчетливо видно, что ко всем своим знакомым Борис Абрамович относился непременно свысока, пренебрежительно-уничижительно – в том случае, конечно, если говорилось о них за глаза.
Явлинский у него – «невменяемый» и «фраер»; Лебедь – «идиот», Собчак – «мудак», председатель Центробанка Дубинин – «п. да последняя», Лужков – «лавочник», министр экономики Уринсон – «ублюдок», Виноградов, президент «Инкомбанка» – «дегенерат», Гусинский – «таксист», «пидорас».
(Вообще, это чисто хрущевское словечко слетает с его языка постоянно; Березовский применяет его вне зависимости от сексуальной и политической ориентации объекта.)
Как тут в очередной раз не вспомнить Гоголя:
«Я не люблю церемонии: напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: „Вон“, говорят, „Иван Александрович идет!“...
…А любопытно взглянуть ко мне в переднюю, когда я еще не проснулся: графы и князья толкутся и жужжат там, как шмели, только и слышно: жжж… Иной раз и министр…
…курьеры, курьеры, курьеры… можете представить себе: тридцать пять тысяч одних курьеров. Каково положение, я спрашиваю? «Иван Александрович, ступайте департаментом управлять!»...
…О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да что в самом деле? Я такой! я не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу…»
Ну, просто писано с натуры; ежели Бориса Абрамовича да одеть еще и в халат с кистями и вручить в руки длинную трубку, можно выпускать на сцену безо всякого грима…
Вряд ли такое поведение вызывало у Ельцина бурю восторга; больше, чем Березовский, никто другой не доставлял, пожалуй, Кремлю столько хлопот.
Мало того, что он – а вместе с ним и царственная фамилия – вечно была притчей во языцех у оппозиции и журналистов; Борис Абрамович не стеснялся демонстрировать своих властных амбиций, постоянно давая понять, кто истинный в доме хозяин. (Ради этого переехал даже на бывшую премьерскую дачу в Петрово-Дальнем, а дочке своей купил гостевую квартиру Горбачева на Ленинских горах; точно по Фрейду.)
Однажды по новостям прошел сюжет: Ельцин лихо разъезжает на снегоходе. Уже на следующий вечер, в той же самой телепрограмме «Время» (ясное дело, а где еще!) на таком же точно снегоходе важно восседал Березовский.
Упоение властью – штука заразная; оно передавалось и окружению олигарха – его челяди, помощникам, охране. Был даже такой вопиющий случай, когда сотрудники службы безопасности «ЛогоВАЗа» сцепились с опером из местного 47-го отделения. Они расчищали улицу к приезду своего господина, и опер этот чем-то им помешал. В итоге охранники надели на него наручники, затащили в дом приемов, порядком измутузили, хотя знали уже, что перед ними капитан милиции.
Впоследствии бедолага этот – Сергей Герасимов – рассказывал мне, что во время издевательств говорилось ему, что никогда и ничего доказать он не сможет: да ты знаешь, вообще, на кого мы работаем?
Для того чтобы отбить Герасимова, его коллегам фактически пришлось брать дом приемов штурмом; уголовное дело против охранников, правда, возбудили, но через пару месяцев благополучно закрыли…
А как вам история с изгнанием из собственного кабинета федерального министра Пастухова? Этого ветерана сцены (на партийной работе он трудился еще с 50-х годов) осенью 1998-го назначили министром по делам СНГ. Но когда он приехал осматривать свои новые владения, то с удивлением обнаружил табличку, красующуюся на дверях предназначенного ему кабинета: «Исполнительный секретарь СНГ Б. А. Березовский». Войти внутрь Пастухов так и не смог; на протяжении нескольких месяцев он вынужден был беспрекословно руководить министерством из своего старого кабинета в мидовской высотке на Смоленке…
Несомненно, все эти выходки не могли не раздражать президента; уже после отставки он во всеуслышание назовет Березовского «авантюристом и проходимцем». Правда, отчего в таком случае он попеременно назначал «авантюриста и проходимца» на весьма ответственные посты, Борис Николаевич благоразумно уточнять не стал.
Вообще, разница в публичных оценках Березовского – в зависимости от их времени – тема для отдельного разговора. До последнего дня своего правления Ельцин ни разу не позволил себе даже косвенно, полунамеком задеть скандального олигарха. Другое дело, что и осанн он тоже ему не пел; но с учетом тяги нашего героя к театрализованным представлениям и мистификациям этого особо и не требовалось; молчание – знак согласия.
Лишь после того как Березовский объявил Путину войну, Ельцин мгновенно прозрел и незамедлительно принялся сетовать на коварство и происки бывшего своего подчиненного, который-де путем хитроумных комбинаций сумел создать видимость близости к телу, хотя на деле был у него в кабинете всего-то дважды.
В декабре 2001-го на встрече с журналистами из бывшего кремлев-ского «пула» первый президент так описывал эти наперсточные приемы:
«Вот, к примеру, приехал я в… (он назвал один из городов центральной России) открывать памятник. Там, конечно, телекамеры уже стоят, люди ждут, у них событие. Ладно. Иду по площади, а из машины Березовский, приехавший заранее, – шмыг и идет метров на 5–10 впереди, будто со мной вместе прибыл. Лицо характерное, в кадр попадает, все выглядит как будто мы оба только что из Москвы. А потом Абрамыч всем рассказывает: пригласил, мол, меня Ельцин памятник там-то открыть. Вот и съездили».
А еще, уверял экс-президент, Березовский специально купил такой же, как у него, темно-синий бронированный «Мерседес» и регулярно исполнял один и тот же искусный трюк: в новостной сюжет ОРТ, когда Ельцин погружался в машину, на монтаже вклеивались кадры садящегося якобы в тот же салон Березовского, после чего кортеж со свистом удалялся прочь. В результате телезритель оставался в полном ощущении, что президент и зам. секретаря Совбеза (или кем он тогда был?) ездят вместе.
«Ловок, шельмец», – сочно подытожил свой рассказ Ельцин; в последней книге мемуаров от столь эмоциональных оценок он все же воздержится, хотя и уделит Березовскому немало внимания, неизменно отзываясь о нем с глухим раздражением. Ну, например:
«…Я никогда не любил и не люблю Бориса Абрамовича. Не любил за самоуверенный тон, за скандальную репутацию, за то, что ему приписывают особое влияние на Кремль, которого никогда не было».
Или:
«Стоит ситуации обостриться, как Борис Абрамович уже на телеэкране: «я лично резко против… я считаю… я уверен… « Каждый раз эфирного времени ему дают немало. И народ думает: так вот кто у нас управляет страной!..
…я знаю, что в своем клубе в офисе «ЛогоВАЗа» Березовский собирает влиятельных людей, руководителей средств массовой информации, политиков, банкиров… В этих кулуарах рождаются смелые идеи, как бы каждый раз заново расставляются фигуры на политической доске. Наверное, это создает определенный имидж, прибавляет авторитет и вес его словам. Но ведь на этом все и заканчивается! Нет механизмов, посредством которых Березовский мог бы оказывать влияние на президента».
