и О.О. Баклунду (тоже не «наш»...).
ОТКРЫТИЕ ПЕРВОЙ ГЕОЛОГИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЫ-ЛОВУШКИ
В истории открытий нефтяных и газовых месторождений Тюменской области навсегда сохранились имена геологов, так или иначе причастных к поискам и находкам этих полезных ископаемых. Менее известны не только имена, но и время и место первых находок геологических структур антиклинального типа. Проще говоря – локальных поднятий осадочных горных пород, вспученных в далеком геологическом прошлом под действием подземных сил. Они, поднятия, и стали ловушками и хранилищами нефти и газа. Геологи знают: если найдена какими-то способами такая ловушка-структура, то вероятность открытия месторождения нефти или газа возрастает многократно. Попытаемся и мы отыскать в истории нашего края такую ловушку с намерением назвать ее первой.
Административные границы Урала и Западной Сибири, сопряженные географически, настолько часто перекраивались, что нередко порождали курьезы. Так случилось и с Верхнетавдинским районом Свердловской области – нашим близким соседом. В разное время район принадлежал то Уральской области-гиганту, который включал и Тюмень, то Омску, а в последние десятилетия он относится к Свердловской области, располагаясь в пределах ее крайнего лесного Зауралья. Частично, как ни странно это звучит, район лежит... восточнее Тюмени. Было время, когда Верхняя Тавда входила в состав Тюменского округа. К Уралу город Верхняя Тавда имеет отдаленное отношение, но административная принадлежность к горнопромышленным уральским центрам породила некоторую его условную изоляцию от близлежащих соседей-сибиряков. Эта изоляция сказалась и на истории «уральской» Тавды. Может быть, поэтому многие интересные события, происходившие у наших соседей, отражались у нас не столь ярко, как они того заслуживали.
Сравнительно недавно, еще в начале восьмидесятых годов, жители Верхней Тавды не располагали удобной дорожной связью со своим областным центром. Правда, с 1916 года город соединялся с Екатеринбургом железнодорожной веткой, появившейся благодаря интенсивным лесозаготовкам в тавдинских и тюменских лесах. Но в эпоху всеобщей автомобилизации отсутствие хорошей дороги заметно сдерживало экономическое развитие района. Когда это стало явным, через Тюмень для тавдинцев пролегла асфальтированная «дорога жизни».
Интерес к свердловской Тавде, ее истории проявился у меня давно, еще с довоенных лет. Сейчас не принято вспоминать соседнюю с Тавдой деревню Герасимовку, знаменитую в тридцатые годы по имени пионера Павлика Морозова, но мы, школьники тех лет, зачитывались повестью уральского журналиста П. Соломеина «В кулацком гнезде», принимали пионерскую присягу возле памятников бесстрашному пионеру и мечтали побывать в его родной деревне. Можно осуждать мое поколение, но времена были такие, нас воспитывали на примерах советского времени. Историю, как известно, не переделаешь: что было, то было, минувшее надо воспринимать объективно, не перекраивая.
Несколько смущало меня при чтении упомянутой книги описание Герасимовки, затерявшейся. по словам автора, в «глухой северо-уральской тайге». Почему «северо-уральской», если меридиан деревни проходит восточнее Тюмени, а по широте Герасимовка находится почти наравне со Свердловском? Позже писатель переработал повесть и опубликовал ее новый вариант под названием «Павка-коммунист». Но и в ней осталась тень долголетнего заблуждения и странного сочетания сибирских мест с североуральскими лесами.
Впрочем, подобные неточности только подогревали интерес к загадочной «северо-уральской» Герасимовке и к событиям, с ней связанным. Позже, оказавшись в Тюмени, мне еще довелось застать в речном порту роскошный дебаркадер, построенный для города на судоверфи Верхней Тавды, и какого богатая, но безразличная к своей речной артерии Тюмень лишена в наше время. В конце двадцатых годов эта верфь, до революции принадлежавшая семье тюменских предпринимателей Вардропперов, была переведена из тавдинской деревни Жиряково в Тавду. Словом, поводов для знакомства с Верхней Тавдой накопилось более чем достаточно.
В заснеженный ноябрьский день 1981 года мне впервые удалось вырваться из текучки повседневных дел и выкроить время для посещения Тавды. Асфальта тогда еще не было. Помню, как моя машина с трудом пробиралась по кочкам и бездорожью. Спасало лишь то, что частью дорога тянулась вдоль линии электропередач да замерзшая грязь отдаленно напоминала асфальт, по крайней мере – по твердости... Вот и Верхняя Тавда. Город поразил гостя ухоженностью, многолюдностью, широкими улицами и площадями, хорошо спланированными кварталами современных домов и... разностью в часовом поясе по сравнению с Тюменью: был такой кратковременный курьез в начале восьмидесятых. Как-то не верилось, что город расположен на окраине области, о которой нередко забывают в областных начальственных кабинетах.
Бывая в отдаленных райцентрах, всегда стараюсь посетить местные краеведческие музеи, где, как правило, получаешь концентрированную информацию о новом для тебя месте. Традиция не была нарушена и на этот раз. В начале восьмидесятых годов музей еще считался краеведческим. Позже его переделали в музей леса, и во многих отношениях он стал менее привлекательным. А тогда, при моем посещении, тавдинское собрание старины оставило незабываемое впечатление. Как оказалось, район был тесно связан с сибирской промышленностью через судоходную реку Тавду. Железнодорожная ветка связывала город с лесными массивами Тюменской области. Тавдинцы смотрели передачи нашего телецентра: Свердловску еще предстояло добраться до своей окраины. Но, пожалуй, более всего меня поразил музейный стенд, рассказывающий об открытии буровыми скважинами в 1939–1941 годах небольшого газонефтяного месторождения на берегах озера Большая Индра, что по соседству с районным центром. Открытие во многих отношениях можно считать уникальным. Оно стало не только предвестником будущих успехов геологов в тюменском Зауралье, но и, что особенно важно, сохранило истории имена первопроходцев. Свердловчане до сих пор убеждены, что первые находки природного газа принадлежат им, хозяевам территории. К сожалению, в тюменской нефтяной и газовой эпопее об этом событии рассказывается либо мало, либо его ревниво замалчивают.
Упомянутый стенд, весьма скромный, содержал в основном подборку фотографий металлических буровых вышек, рассчитанных, как тогда говорили, на бурение «глубоких» скважин (тысячу или чуть более метров) с использованием стандартного нефтяного оборудования, принятого в стране в предвоенные годы. Кроме них, на щите была местная газета «Тавдинский рабочий» со статьей о задачах и некоторых результатах геологической разведки на речке Белой, затерянной в болотах вблизи Большой Индры. Индра – правый приток реки Карабашки, впадающей в Тавду. Опубликованные сведения относились к началу войны: июль–август 1941 года. Справедливо полагая, что газетные публикации на интересующую меня тему могли появиться на страницах газеты и раньше, я стал искать ее подшивки за предыдущие два года.
Успех пришел далеко не сразу. Попутно удалось разыскать некоторые документы
