По сути дела, русские постмодернисты разрушали ельцинскую перестроечную буржуазную идеологию. Так же как её уничтожали у себя левые постмодернисты Запада.
Сегодня "Козлёнка в молоке", так же как и "Демгородок", смело можно назвать классикой постмодернизма - ничем не слабее Милорада Павича. Поляков гасил наших либеральных постмодернистов их же собственным оружием. Роман "Козлёнок в молоке" вышел в 1995 году, с тех пор переиздавался не меньше пятидесяти раз. Читают. И есть за что, и есть над чем посмеяться и есть, о чём задуматься.
Предтеча Пелевина и Проханова
Ещё одного Юрия - Козлова - даже либеральные критики сравнивали с Пелевиным. Мол, если бы не держался упорно патриотических взглядов, то и популярность была бы не ниже, чем у Пелевина. Карнавальность и шутовство постмодернизма, его едкая ироничность по отношению к происходящему, та самая разрушительность, о которой так хорошо написал Валерий Рокотов, она присуща всей нынешней постмодернистской прозе Юрия Козлова, но, замечу тому же Рокотову, разрушает эта проза нынешнюю постперестроечную коррупционную идеологию. Увы, и в насквозь
постмодернистской жизни Юрий Козлов, работая в нынешней властной структуре, прозой своей разрушает свою же рабочую структуру. Может, так и надо? Может, так и можно спасти русскую нацию и русское государство? Вполне респектабельный и социально благополучный Козлов в литературе - беспощадный мститель за поруганную державу. При этом мстит он не дубинкой или кривым кинжалом, а своими идеями. Это, скорее, один из русских пророков, увлечённый мистическими и религиозно-философскими мотивами русской нации, вписывающий в нашу либерально-коррупционную жизнь великие мифические модели спасения нации и государства
"Колодец пророков" - роман, где под оболочкой увлекательного триллера скрывается мистическая модель второго пришествия. То ли Христа, то ли Антихриста. Но и под оболочкой мифов скрывается ни много ни мало философия спасения нашего народа. Быть бы ему Кастанедой русским или Бердяевым, но мешает постмодернистская ирония. И над самим собой, и над своей высокой службой, и над всеми попытками разрушения России. Об этом - в произведении Юрия Козлова "Колодец пророков". Уж ничем не слабее, чем романы Умберто Эко. Это один из самых талантливых писателей нашего времени, сумевший сказать новое слово в русском постмодернизме.
В романе "Колодец пророков" налицо и метафизичность, и имперскость, и остросюжетность, и мистическая загадочность, и протестность, и даже социальность. Куда до него и по продуманному сюжету, и по художественному мастерству, и по смысловой многослойности тому же "Коду да Винчи" Дэна Брауна? Скорее я бы сравнил Юрия Козлова с его старшим современником, близким и по отношению к миру, и по стилистике, и по метафизичности мышления Александром Прохановым. Да и "Колодец пророков" скорее прочитывается как явная предтеча прохановского "Господина Гексогена". Творческая близость этих писателей была заметна ещё с "Геополитического романса".
Читаю новый роман Козлова "Закрытая страница". Как замечает либеральный критик Лев Данилкин, "обскурантист и мракобес" Юрий Козлов "[?]тоже умеет жонглировать метафизическими тарелками в режиме реального времени, и это увлекательное зрелище. Его философский свиток развёртывается с удивительной естественностью, будто легкоступый божок танцует над теплотрассой[?]" Есть в рецензии Данилкина масса верных замечаний (так кто же его упрекнёт в непрофессионализме?), но сводить всю "Закрытую таблицу" к похождениям "отца и дочери - помешанных на смерти и сексе[?]" я бы не стал. Уши гламурной "Афиши" так и торчат из такого пристального прочтения. Скорее, для меня главная восемнадцатилетняя героиня нового козловского романа Альбина-Беба - это его писательский постмодернистский щуп в новое поколение, в новое время, его убеждённость, что и в этом якобы насквозь испорченном поколении пепси господствуют совсем другие, отнюдь не потребительские инстинкты. И, заглянув в закрытую таблицу будущего России, он видит в этом будущем и место для Иисуса Христа, и место для нового прочтения Иосифа Сталина. Тонко чувствующий слово, ироничный прорицатель и метафизик погружается в русскую державную кондовость. Что делать с таким небожителем? Как попридержать его от проникновения в главенствующие постмодернистские "списки голубых фишек русской литературы"?
Сплошь русские ребята
Хотел бы отметить, что само предположение о либеральной сути постмодернизма глубоко ошибочно. В тех же США постмодернисты обычно выражают взгляды прорасистского реакционно настроенного "белого молчаливого большинства". Постмодернизм решительно отрицает саму либеральную толерантную контркультуру как доведённую до предела практику мультикультурализма. Постмодернизм направлен на разрушение, но разрушение разлагающегося либерального общества. Когда у нас с 1993 года после свержения советской власти и разрушения великой державы установился гибельный ельцинский режим, именно постмодернизм и должен был обрушиться на него.
Что он и сделал. Вместо заданного идеологами режима пафосного антисоветизма гуляет в нашем обществе спасительная постмодернистская ирония в адрес наших перестройщиков, благодаря ей не установить у нас ни культ Егора Гайдара и его дружков, ни культ "спасителей Отечества" Ельцина и Горбачёва. Вовремя пришёл к нам разрушительный русский постмодернизм. Я в восторге от статьи Валерия Рокотова, но он же признал - разрушили державу не постмодернисты, которых во время оно не было вовсе, а обуржуазившиеся партократы, самые примитивные соцреалисты, прибравшие к своим рукам целую цивилизацию. Закончится время постмодернизма, хаоса и осколков, неизбежно придут и новые лидеры, и новая литература. В советское время тоже сначала в головах у народа вымывали дореволюционные ценности (плохие они были или хорошие - другой вопрос), а потом уже создавали советскую героику.
Вспомните 90-е годы, когда на Ельцина молились миллионы людей (а это, увы, было!). Не будь разрушительного постмодернизма, вот и утвердился бы на века в сознании народа этот дикий капитализм.
Когда мы лет пятнадцать назад с моим ныне покойным другом Юрием Петуховым задумали и стали выпускать серию "Библиотека сверхреализма", по сути, мы и выпускали нынешнюю классику русского постмодернизма. Этот термин уже тогда перехватили либералы, жаль, мы с ними не поборолись. Я убеждён: в России всё должно быть русское - от русского реализма до русского
постмодернизма. Все лидеры всех авангардных, модернистских и постмодернистских направлений - это заведомо национально русские творцы. Николай Гумилёв и Александр Блок, Даниил Хармс и Александр Введенский (обериуты сплошь были русскими националистами), Василий Кандинский и Владимир Татлин, Павел Филонов и Велимир Хлебников, Всеволод Некрасов и тот же Дмитрий Пригов, вплоть до Владимира Сорокина и Виктора Пелевина - сплошь русские ребята. Они и доходят до своих крайностей и чрезмерностей чисто по-русски, безоглядно.
Когда мы с Петуховым говорили о сверхреализме, мы и имели в виду постмодернистское направление, отражающее весь хаос наших дней, воссоздающее из осколков разбитого новую картину мира. Мы успели издать в серии книги Александра Проханова, Владимира Личутина, Тимура Зульфикарова, Виктора Пронина, Анатолия Афанасьева, самого Юрия Петухова[?] Готовились к изданию книг Юрия Козлова, Юрия Полякова, Веры Галактионовой, Юрия Мамлеева, Анатолия Кима, Владимира Орлова, Эдуарда Лимонова, хотели привлечь даже Владимира Сорокина с его новыми опричными романами.
Петухов сказал в беседе со мной: "Что касается традиционного русского реализма, то он не умер и никогда не умрёт. То, что создано веками, что увековечено русскими гигантами, от Толстого до Бунина, будет постоянно развиваться. Хотя, я уверен, у каждого реалиста есть и мгновения сверхреализма. Скажем, у Распутина в "Прощании с Матёрой", у Белова в "Привычном деле", у Личутина в "Беглеце из рая". Русский реализм - это осевое направление в литературе. Оно было, есть и будет. Столбовую дорогу никто отменить не может. А сверхреализм даёт возможность расширить поле реализма. Когда мы видим несусветную дурость мира, в котором всё нелогично, всё не связано, нам требуется иное видение предмета. Иное постижение. Включается наше подсознание, наше сверхсознание. Мы даём отпечаток того, что происходит в мире. Пусть это - изменённое зеркало нашего подсознания, всё равно оно существует, и значит, даёт возможность прояснить мир. Я считаю, что тенденция сверхреализма будет расти во всём мире. Ибо ушли былая ясность и простота событий[?] Дорог мне роман "Бойня", где я предвидел всё, с нами произошедшее. С "Бойни", несомненно, пошла вся обойма антиутопий в русской литературе. От "Кыси" Толстой до "Дня опричника" Сорокина. На "Бойню" написали даже пародию. Потом внезапно замолчали. Абсолютно все. Обидно, что царит заговор молчания. Не ругают, не хвалят - не замечают. Но есть читатели[?]"
