Но я вас услышал. Если смогу что-то сделать, сделаю.
В хосписе тридцать койко-мест, два этажа. Очередь на госпитализацию — сорок человек. Чтобы хотя бы немного ее сократить, паллиативное отделение планирует открыть третий этаж. Сейчас там идет ремонт — все раздолблено, кажется, что закончится он еще нескоро. У больницы денег на ремонт нет — помогают волонтеры и фонд Ройзмана. Фонд оказывает хоспису невероятную поддержку, благодаря этой помощи пациентов кормят вкусной едой, у них на тумбочках всегда свежие цветы. Владимир Юбкин говорит, что на пациента в день выделяется 2032 рубля — денег хватает на зарплату медперсонала и обезболивание. На лекарства, средства перевязки и многие другие нужные вещи денег не остается. Тут на помощь тоже приходит фонд Ройзмана и бизнес.
Благодаря тому что отделение открыто для волонтеров, сюда приходят самые разные люди, чтобы помогать медсестрам. Правда, постоянных почти нет. Обычно человек приходит, поработает день и пропадает. Каждый четверг в хоспис приезжают музыканты и дают концерты. Сегодня вечером мы слушали джаз. На концерт не пошли только те, кто не может сидеть в каталке. Остальных подняли, посадили и выкатили на площадку. Пациенты хлопали. Кто-то постукивал палочкой по полу, кто-то хлопал единственной двигающейся рукой по ручке кресла, кто-то — просто глазами.
— Так здорово, вообще! — сказала после маленькая Нина Ивановна. — А рядом со мной женщина сидела, она ни разу не улыбнулась! Ну как можно — слушать такое и не улыбаться?
«УНЫВАТЬ НЕЛЬЗЯ НИКОГДА»
ПАЛАТЫ НОМЕР 110, 206, 209, ДВОР
Нина Ивановна целыми днями пропадает во дворе отделения. Там клумбы, в клумбах — тюльпаны и другие цветы. Превозмогая боль, бабушка за ними ухаживает: пропалывает, поливает, пересаживает.
— Унывать нельзя никогда, — говорит она, отдыхая в комнате после работы садоводом. — Что бы ни происходило. Будешь унывать, лучше точно не будет.
У нее на тумбочке лежит книга «Как преодолеть страх смерти».
— Читали?
— Да, полистала.
— И как?
— А никак. Страшно. Но еще страшнее лежать и бояться. И ждать, когда умрешь.
***
Врач Иван пытается придумать, как сделать так, чтобы опухоль Валентины Ивановны не кровоточила. Придумал пять способов, все отмели. Единственный вариант, который можно попробовать, — купить клей БФ-6 и залить рану. Клея БФ-6 в отделении нет.
— Я схожу в аптеку куплю, — говорю врачу.
— Ха! — отвечает он. — Вчера я бегал, свои деньги тратил. Сегодня вы хотите? Ну давайте!
Я бегу, оставляя бабушку в приподнятом настроении. Наконец-то она перестанет прикладывать к ране тряпки каждые десять минут.
Клей закрепляет верхнюю часть раны, но нижняя все равно кровит. Валентине велели лежать на кровати и ждать, пока все засохнет. Все это время я сижу рядом, я уже спокойно смотрю на страшную рану, мне не хочется убегать и отводить глаза. Она велит взять мне со стола яблоко (помыла с мылом для меня) и рассказывает разное. Как все коверкают ее фамилию — ставят ударение не на тот слог. Говорит, когда получала диплом, ее фамилию раз тридцать произнесли, а она не вышла. Потому что произносили неправильно. Еще вспоминает, как в молодости прыгала с парашютом — занималась профессионально. Как работала директором Дворца пионеров и была самой главной активисткой. Как потеряла первого мужа — убило током на работе. Ей тогда было двадцать пять лет, дочери три года. Пять лет они жили вдвоем, а потом она все-таки вышла замуж второй раз. И вот, второго мужа тоже нет...
Я к ней привязалась и испытываю восхищение. Я очень хочу уехать, зная, что ей помогли справиться с кровоточащей раной. Что ей стало хоть немного легче.
«Не заклеивается, — через час констатирует врач. — Придется так до утра полежать, чтобы хорошо просохло».
Валентина Ивановна садится на кровати, накидывает на плечи окровавленное полотенце. «До утра! Ну как вот они себе это представляют? Как я так буду ходить?»
— Валентина Ивановна, мне пора ехать в аэропорт.
— Уже уезжаешь?
— Угу.
— Жаль. Напиши непременно о том, как хорошо здесь кормят. Я ни в одной больнице не ела, а здесь все съедаю. И про чистоту. И про отзывчивых врачей. Приезжай потом в гости. Я живу одна в двухкомнатной квартире.
И дай мне свой номер телефона.
Она склоняется над столом, струйка крови стекает по груди. Ровным, учительским почерком записывает мой номер на первой странице молитвослова.
Обнимаю ее за плечи, поправляю взъерошенную челку. Только бы не зареветь, только бы не при ней.
«Ну с богом! Здоровья тебе. И приезжай — вдруг я поправлюсь?»
На улице я останавливаюсь возле цветов, окученных Ниной Ивановной. Красные, розовые, с желтыми прожилками — они расплываются перед глазами. Ни черта не получается им радоваться, но я научусь. Непременно.
Фонд «Нужна помощь» собирает средства на оплату ремонтных работ в здании хосписа, закупку дополнительного оборудования и питания для тяжелобольных пациентов. Вы можете помочь героям этого материала и другим тяжелобольным людям прожить достойно последние дни, оформив регулярное или разовое пожертвование.
ХОСПИС — ЭТО ПРО ЖИЗНЬ
Материал «Гостевые люди» дался мне тяжелее многих. Я хорошо помню, как работала над ним. Это один из немногих моих фандрайзингов, написанных в репортажном жанре. Полноценный материал с довольно успешным сбором. Так что правило «фандрайзинг должен быть коротким» работает не всегда. Большой материал тоже может удерживать внимание. В этом тексте много человеческих историй, судеб, пронзительных диалогов.
Не избитый дневниковый формат.
Я не планировала писать такой большой ФР.
Но первый же день в хосписе так выбил меня из колеи, что, добравшись вечером до гостиницы, я поняла, что завтра вернуться туда не смогу. Вот просто не смогу смотреть на этих людей, дотрагиваться до них. Я не знала, где взять силы на то, чтобы держать лицо и не рыдать прямо там, в палатах.
Чтобы успокоиться, я открыла ноутбук и записала все, что мне запомнилось в этот день. Выплеснула. Полегчало. На следующий день поехала в хоспис снова.
Постепенно я привыкала к обстановке и людям. Через два дня пропала брезгливость — я уже спокойно вытирала слюни и обрабатывала гнойные раны. Я почувствовала, что от людей, с которыми я здесь общаюсь, исходят не только боль и неизбежность умирания, как мне показалось сначала, а много тепла, дружелюбия и воли к жизни. Позже главврач самарского хосписа Ольга Осетрова скажет мне, что хоспис — это про жизнь. И я пойму, потому что сама это почувствовала раньше.
НЕВОЗМОЖНО ЗАБЫТЬ
Каждый вечер, возвращаясь
