Жена Гусинского улетела из страны. Но давление на Гусинского не ослабевало. Несколько дней спустя Коржаков хвастался в интервью, опубликованном в газете: “Охота на гусей — мое давнее увлечение”.
В середине декабря Киселеву позвонили от Кремля. Предупреждение было недвусмысленным. “Вы в большой опасности”, — сказал Виктор Илюшин, руководитель администрации Ельцина, позвонивший Киселеву напрямую, минуя секретаря. Киселев пошел в Кремль, чтобы взять у Илюшина официальное интервью, в котором Илюшин не сказал ничего нового. Но после интервью Илюшин отвел телевизионного ведущего в сторону и сказал: “У вас большие проблемы, ребята”. Всего за год до этого Ельцин подписал указ, дающий НТВ дополнительное эфирное время на Четвертом канале. Теперь, сказал Илюшин, жена Ельцина, Наина, не может смотреть этот канал. “Почему вы выпустили этот ужасный материал?” — спросил Илюшин. “Какой “ужасный материал”? — спросил Киселев.
Илюшин сказал, что семью Ельцина расстроил репортаж НТВ о том, что Ельцин крайне непопулярен даже в деревне, где он родился. Материал отразил печальную действительность: рейтинг популярности Ельцина у населения становился исчезающе мал из-за трудностей, связанных с реформами, и надвигавшейся угрозы войны{348}.
Гусинский тоже испытывал все большее давление. “Они вызвали меня в Кремль и сказали: если будете продолжать показывать Чечню, мы отберем у вас НТВ и убьем вас, — вспоминал Гусинский. — Было страшно. Но я, конечно, не мог согласиться на это. Я ведь вырос на улице. Я не люблю, когда мне угрожают. Конечно, я очень испугался, но не мог показать, что боюсь. Я сказал: да пошли вы все...”
Если его мучители думали, что победили Гусинского, то они ошибались. Они спасли его. В декабре 1994 года началась чеченская война, навсегда изменившая жизнь Гусинского. Она выдвинула на первый план новый, популярный, частный телевизионный канал НТВ, который вскоре стал представлять серьезную угрозу власти Ельцина.
НТВ не только рассказывало об ужасах войны, но стало и своего рода альтернативой власти, сообщая о том, в чем не признавалось правительство. Каждый вечер НТВ делало то, чего российское телевидение никогда не делало прежде. Если сбивали российский вертолет, то НТВ показывало тела убитых, а правительственные чиновники молчали. Когда в середине декабря российские солдаты были взяты в плен, НТВ показало их, хотя правительство заявило, что пленных не было. Когда Ельцин сказал, что бомбардировка президентского дворца в Грозном прекращена, НТВ показало, что бомбы продолжают падать.
Киселев рассказал мне, что в 1994 году, еще до начала войны, они “все время находились в Чечне с конца весны, в течение лета и осенью”. Когда вспыхнула война, НТВ было готово к этому лучше, чем любой другой телевизионный канал. Оно показывало отснятые материалы о сосредоточении войск, передвижных полевых госпиталях и о самой войне. “Благодаря честности в освещении той войны мы стали компанией НТВ, — вспоминал Гусинский. — Мы были честными. Мы показывали то, что должны были показывать. Именно тогда я понял, что значит служить обществу. Именно тогда”.
18 декабря, опасаясь ареста, Гусинский покинул Россию и полгода жил в Лондоне. Давление, телефонные звонки с угрозами и обещаниями закрыть НТВ продолжались до самой весны, а для Ельцина война становилась трясиной. Киселев рассказывал мне, что после всего пережитого им и его коллегами за предыдущие годы они точно знали, что делать, когда началась чеченская война. Они не спорили о том, как освещать войну, они просто делали это. “Мы хорошо понимали, что информация — мощное оружие в наших руках и им можно дать отпор”, — сказал он. Репортажи отличались эмоциональностью, показанные в них кровавые ужасы войны вызывали порой страх и отвращение. Мой коллега Ли Хок-стадер, который готовил материалы об этой войне, подвергая себя большому риску и глубоко переживая происходившее, писал про НТВ: “Оторванные конечности, предсмертная агония, изуродованные трупы — все это появлялось в вечерних новостях. Тон некоторых сообщений был откровенно антивоенным”. Олег Добродеев, создавший канал вместе с Гусинским и Киселевым, руководил ежедневным освещением событий. Он следовал правилу: корреспонденты должны рассказывать о том, что они видели. “Я помню, как сидел и просматривал все материалы, решая, что пойдет, а что не пойдет в эфир”, — рассказывал мне Добродеев. “Я показал все”, — сказал он: отснятый материал говорил сам за себя и очень весомо. Война, увиденная российскими зрителями на телевизионных экранах, оказала на них такое же эмоциональное воздействие, которое оказала на американцев прошлого поколения война во Вьетнаме. Они никогда не видели ничего подобного. Зрители стали относиться к НТВ с большим доверием. Телевидение превратилось в главный источник информации о войне; газеты и журналы остались далеко позади. Всеволод Вильчек, давно занимавшийся опросами общественного мнения на Первом канале, а затем на НТВ, сообщил, что, когда в начале войны людей спросили, следят ли они за ходом событий, 80 процентов ответили “да”. Телеаудитория увеличилась, но количество новых зрителей Первого канала оказалось незначительным — всего несколько процентов. Второй канал, РТР, добился большего успеха, а показатели канала НТВ оказались просто удивительными: на его долю пришлось 70 процентов новых зрителей{349}. НТВ удвоило свою зрительскую аудиторию, и в разгар войны аудитория НТВ в Москве равнялась 48 процентам — почти половина всех включенных телевизоров была настроена на этот канал{350}. Первые месяцы войны в Чечне превратили НТВ в самый профессиональный телевизионный канал России, и люди заметили это. Ельцин тоже заметил.
8 июля 1995 года НТВ показало очередную серию своей еженедельной сатирической передачи “Куклы”. Ее персонажами были куклы в рост человека, а диалоги писал сатирик Виктор Шендерович. Один из выпусков передачи появился одновременно с началом чеченской войны и неожиданно больно задел Ельцина. В нем руководителей страны представили в виде бродяг, которые не могут существовать на минимальную заработную плату, установленную правительством. Ельцин шел по проходу вагона электрички, просил милостыню и вел за руку, как ребенка, руководителя службы безопасности Коржакова. После многих лет в политике Ельцин стал довольно толстокожим, но, по мнению Гусинского, “Куклы” вызывали у него приступы гнева. После эпизода в поезде генеральный прокурор возбудил уголовное дело, вызвавшее к передаче “Куклы” еще больший интерес. Следствие закончилось безрезультатно, но Гусинский понял, какое воздействие оказывает его телевизионный канал. “Ельцин относился ко мне с тихой ненавистью”, — рассказывал Гусинский. Однажды Ельцин лично позвонил Лужкову и умолял его, чтобы тот попросил Гусинского прекратить показ кукольного шоу.
“Они унижают меня!” — просил Ельцин. Но шоу продолжалось.
Нападки Кремля на Гусинского имели одно важное последствие: они вбили клин между Гусинским и Лужковым. Московский мэр чувствовал давление со стороны Кремля и не хотел подставлять свою голову. “Мост-банк” Гусинского являлся “уполномоченным” банком и зависел от счетов города, но эти счета были переведены в новый “Банк Москвы”. Отношения Гусинского с Лужковым стали более прохладными. Был момент, когда эти два человека, поддерживавшие близкие отношения с начала кооперативного движения, перестали разговаривать друг с другом. Кроме того, Гусинский лишился такого клиента, как “Аэрофлот”, который стал сотрудничать с Березовским. Такое решение было принято Кремлем, чтобы наказать его за негативное отношение к войне.
“Это было очень трудное время для всей его группы, — вспоминал Малашенко о команде Гусинского, — сотрудники банка были, конечно, очень расстроены. Для них это означало гибель их банка. Но я сказал им: послушайте, ребята, у нас нет выбора. Мы не собираемся приносить в жертву НТВ”.
Гусинский оказался на распутье. Он решил, что его будущее связано не с банковским делом и не со строительством, а со СМИ, он должен быть медиамагнатом. Одна минута рекламы на НТВ стоила около ю тысяч долларов. Телекомпания стала чрезвычайно дорогостоящим предприятием как с точки зрения бизнеса, так и с точки зрения политики. Гусинский построил его почти на пустом месте и очень гордился этим: его активами были не “готовые” советские предприятия вроде АвтоВАЗа или “Останкино” Березовского. Гусинский стал предпринимателем, вероятно, потому, что это было его призвание — он начинал с нуля. Его не смущали такие вещи, как лоббирование правительства, — он занимался им, чтобы получить лицензию на НТВ, но канал он создавал сам. Этот канал не был обломком советского прошлого. Он был билетом в будущее.
Однако в клубе на Воробьевых горах смотрели на дело по-другому. Входившие в него магнаты как раз начинали изучать толстую книгу, полученную из Госкомимущества. Это был список “готовых” заводов советской эпохи и других промышленных объектов, которые вскоре должны были достаться им практически даром. Они не хотели затевать что-либо на пустом месте, как это сделал Гусинский, когда столько прибыльных предприятий, лучших шахт и нефтеперерабатывающих заводов России только и ждали, чтобы их кто-нибудь прибрал к рукам.
