Как видите, коммунистическая партия и в центре, и на местах с трепетом относилась к науке, всячески ее поощряя. В результате «в Азербайджане… 67 % руководящих партийных работников и 63 % в номенклатуре Совета Министров имели научные степени доктора и кандидата наук». Аналогичные результаты были и в других республиках. В Армении, например, эти показатели — 71 % и 73 % соответственно.
Я знаю, что вы хотите сказать! Что это было характерно для отсталых национальных республик. А в центре или в интеллигентной Прибалтике ситуация была иной. Действительно, в метрополии и Прибалтике было почище, чем в Азии. Но не сильно, не обольщайтесь. Уже в начале брежневской эры в Прибалтике были аналогичные показатели (62 % остепененных руководящих партработников и 59 % совминовских).
СССР был воистину страной ученых!.. Каждый четвертый ученый в мире был советским! Есть чем гордиться, не правда ли?..
Выступая в Бауманке в начале 2012 года, президент России Медведев сказал, что «диссертации и их защита зачастую превращаются в некое статусное украшение, этакий бантик… Для многих чиновников и представителей бизнеса защита диссертации превратилась в мероприятие, абсолютно ничего общего не имеющее с наукой». Это выглядело как критика современной России, но фактически описанное президентом явление — всего лишь продолжение старых добрых советских традиций… Медведев также посетовал на низкое качество современных диссертаций. Однако вряд ли он знает, сколь феерические диссертации защищались порой «учеными» в СССР! Вот некоторые темы, по которым были защищены диссертации:
«Физкультурно-спортивная активность работников науки»;
«Экскурсии в природу при обучении физике в средней школе»;
«Влияние ровности покрытий автомобильных дорог на расход горючего»;
«Методика обучения пунктуации сложносочиненного предложения в 7-м классе средней школы»;
«Значение государственного страхования в СССР»;
«Роль местных Советов депутатов трудящихся в осуществлении крупных гидротехнических сооружений».
И таких — море!
О том, что страну захлестнул вал липовых диссертаций, в научном мире все знали. Что видно хотя бы из анекдота, гулявшего в научной среде СССР, о том, что в Библиотечном институте была защищена диссертация «Роль металлического стержня в каталожном ящике».
Писавший о науке Поповский сокрушался: за десяток лет «число ученых в моей стране выросло в десять раз»! Росло и количество НИИ, в которых просиживали штаны миллионы «ученых». Каждая республика считала своим долгом завести у себя все те же институты, которые были и в Москве, — чтоб не хуже, чем у людей!
При этом плесень растления, кумовства, коррупции поразила даже лучшие институты. И началось это отнюдь не в застойные брежневские годы. Комиссия, проверявшая Физический институт АН СССР в год смерти Сталина, отметила:
«Сто двадцать девять человек, или одиннадцать процентов сотрудников института, находятся в родственных отношениях. В тридцати восьми случаях близкие родственники работают в одной и той же лаборатории или на одной научной станции. Ряд сотрудников, состоящих в родственных отношениях, находятся в подчинении друг у друга. В институте до сих пор существует монопольная группа физиков, которая подбирает и выдвигает научных сотрудников по признакам приятельских отношений.
…Важнейшая установка не использовалась в течение полугола… В составе института имеется ряд лабораторий, которые продолжительное время работают безрезультатно. На протяжении многих лет не дает серьезных работ оптическая лаборатория, занимающаяся составлением атласа спектральных линий углеводородов нефтей. Такое же положение в лаборатории спектрального анализа. Директор института т. Скобельцын признал, что совершенно ненормальным является существование в институте двух параллельных лабораторий космических лучей, возглавляемых проф. Добротиным и членом-корреспондентом АН СССР Алиханяном. Планы работы этих лабораторий плохо согласованы, деловой контакт между ними отсутствует… Имеется ряд случаев, когда ученый совет института присуждал ученые степени за ошибочные диссертации…
В институте допускаются крупные финансовые злоупотребления. Заказы на оборудование для акустической лаборатории на сумму около четырех миллионов рублей были оформлены неправильно, цены на оборудование во многих случаях завышались в два-три раза, оформлялись фиктивные документы. Виновные в этом лица продолжительное время оставались безнаказанными».
Почему же так получилось? Не скрою ответ.
Дело в том, что победившим большевикам кровь из носу была нужна наука, как она была нужна Петру I, чтобы не отстать от Европы еще больше. Дабы привлечь ученых из Европы, Петр начал платить им немалые деньги, назначать на хорошие научные должности. Сталин решил сделать то же самое. И в СССР стали платить ученым, как военным — за звания. Кандидат наук — это типа майор. Доктор наук — типа полковник. А уж член-корреспондент или академик — это генералы с соответствующими окладами. Такое мышление цвета хаки и привело к заиливанию чистого родника науки.
Практически нигде в мире не платят за звание академика, доктора или профессора. Это звание почетное. И как только вы начинаете за него платить, тут же запускается механизм по производству липовых докторов и кандидатов. Люди в СССР действительно тянулись в науку! Потому что знали: защитил кандидатскую — и всю жизнь можешь бить баклуши, получая бабки ни за что, просто за корочки. Здесь мы снова видйм тот же извечный советский принцип — работа не на результат, а на показатели. Стране нужны ученые? Вон сколько у нас кандидатов! Зарплаты платить не успеваем!..
При этом наука в СССР была устроена так, что туфтовую диссертацию типа «Влияние советской власти на утреннюю зарядку» было сделать легче, чем серьезную работу, поскольку для серьезной научной работы нужно серьезное экспериментальное оборудование, нужны немалые средства: «Спросите любого кандидата, и он вам скажет, что на сам эксперимент, научное описание его, анализ и выводы уходит едва ли 10 % всех затрат времени и сил. Остальное падает на пробивание.
Нужно «пробить тему», то есть добиться, чтобы администрация НИИ включила работу в план, выделила на нее средства, дала экспериментальную базу…»
Взаимоотношения коммунистической религии с наукой напоминали взаимоотношения католичества и науки. В той мере, в какой наука поддерживала Главную идеологему, она поощрялась, а там, где вольномыслие вступало в конфликт с Учением, вольной мысли приходилось несладко. Красная инквизиция начала бороться с наукой практически сразу же после своего прихода к власти.
Ленин предлагал ученых «окружать рабочими комиссарами», да так, «чтобы они не могли вырваться». Неугодных мыслителей большевики выслали на знаменитом «философском пароходе». А оставшихся начали морить голодом, жестоко укрощать, подкупать пайками и просто расстреливать. В среде ученых, как людей свободомыслящих, репрессии начались задолго до печально известного 1937 года. В 1929 во время чистки Российской академии наук была произведена серия арестов по так называемому Платоновскому делу. Тогда пострадали историки. Потом пришла очередь микробиологов. В тридцатых годах расстреляли ленинградскую астрономическую школу. Под пулю чуть не попал Иосиф Шкловский — астрофизик и будущая гордость России. Ему повезло, а сколько незасиявших талантов было пущено под нож?.. Затем взялись за агрономов, селекционеров, биологов. Расстреливали коллективами.
За что в массовом порядке казнили селекционеров и агрономов? А за то же самое, за что в Средние века казнили ведьм — те насылали порчу на скот и губили урожай своим колдовством. Таково было убеждение темной массы. В России в 1917 году темная масса пришла к власти, и ученых-биологов казнили за то, что они в сговоре с кулаками и мировой буржуазией губили социалистическое сельское хозяйство — нарочно заражали посевы, травили скот и выводили плохие породы.
Неужели красные не понимали, что уничтожение науки — самоубийственный шаг? По серости и идеологической зашоренности они полагали, что ученые — конвейерный товар, и вместо неправильно мыслящих царских вольнодумцев можно быстро-быстро наготовить новых — пролетарских, преданных и послушных. ЦК партии выступал за «классово-революционный метод обучения». Например, во Всесоюзном институте растениеводства открыли спецаспирантуру, куда было велено набирать аспирантов, обладающих опытом… комсомольской и партийной работы, причем непременно с рабоче-крестьянским происхождением. Социальный фашизм в действии.
От старорежимных профессоров под дулом нагана требовали в кратчайшие сроки сделать из этой узколобой политической гопоты ученых. В 1938 году академика ВАСХНИЛ Хаджинова вызвали в партком и отчитали за то, что его аспирант Шунденко никак не может написать диссертацию. Все объяснения академика о том, что товарищ Шунденко туп, как пробка, безграмотен и просто не желает учиться, отвергались с ходу, ибо товарищ Шунденко — преданный делу революции элемент и потому должен стать красным ученым. Таково решение партии! И Шунденко вскоре стал не только кандидатом наук, но и заместителем директора Института растениеводства. Таких называли парттысячниками, поскольку откомандированных партией в науку были тысячи. Их сняли с кавалерийского седла и «кинули на науку».
