В 1960-1970-е годы Позняк во время учебы в театральнохудожественном институте часто ездил из Минска в Вильнюс. Электрички по этому маршруту ходили ежедневно. Билет стоил сущие копейки, особенно по студенческому билету. Никаких границ. В Вильнюсе Зенон всегда садился возле одного из зданий и часами возле него сидел. Пояснял, что это дом его деда. Мечтал о том, что скоро настанет тот день, когда он поселится в нём. Общался, как я уже сообщал, в основном с Юрием и Леонидом Луцкевичами.
Архив БНР хранился на даче у белорусской писательницы Зоськи Верас, проживавшей в Вильнюсе. Вокруг этого архива группировалось несколько десятков национально озабоченных жителей Белоруссии. Чаще всего приезжал историк Ермолович из Молодечно, Кацапов из Минска, художники Марочкин и его сын, братья Басалыги, Кулик, Купава, поэт Рязанов. Бывал тут и Степан Хусайнович Александрович, хотя и татарин, но причислявший себя к белорусским националистам. В годы оккупации он был гитлеровским полицаем в Копыле. За два дня до освобождения БССР Красной Армией он с сослуживцем пришёл с оружием к партизанам. Оба поведали историю о том, что зимой вдвоём убили начальника полиции Копыля и сожгли его в собственном доме. Там действительно зимой сгорел дом начальника гитлеровской полиции, в котором нашли обгоревшие останки хозяина… Умер Степан Александрович профессором БГУ имени В. И. Ленина и ветераном войны. До карьеры полицая он воевал на фронте, под Севастополем попал в плен. Из концлагеря в Кривом Роге, по его рассказу, бежал. И пришёл пешком в Копыль, где вступил в гитлеровскую полицию.
Эти и подобные им другие посетители архива БНР, приезжавшие из Белоруссии, знакомились, обсуждали текущие события, намечали планы на предстоящие мероприятия. Младший из братьев, Леонид Луцкевич, являлся зятем Зоськи Верас. Во время Великой Отечественной войны оба брата сотрудничали с гитлеровцами и данный факт превозносили как заслугу в деле «национального возрождения». Гости соглашались с такой их самооценкой. Ведь они выступали за национальную идею не на словах, а с оружием в руках. И какие пустяки, что оружие им вручили гитлеровцы! И, наверное, почётно, что их родной дядя, брат матери Борис Ильич Ваксер, юрист по образованию, служивший следователем НКВД до войны, во время оккупации, по показаниям братьев на следствии, перешёл на службу к гитлеровцам. Немцы присвоили ему звание майор. В Вильнюсе он жил в гостинице, где занимал половину этажа. Возглавлял, по показаниям Юрия Луцкевича, спецслужбу, осуществлявшую политический сыск среди коренного населения. Ваксер привлёк к сотрудничеству и братьев Луцкевичей. Они получили документы, финансовое, вещевое и продовольственное довольствие, оружие.
В уголовном деле отмечено, что на вопрос следователя, а как же ваше еврейское происхождение по матери, не угрожало ли оно вам расстрелом, Юрий пояснил, что Ваксер их успокоил, дескать, с гитлеровцами он этот вопрос согласовал и только порекомендовал активно включиться в работу на благо Германии, при этом не думать и не говорить о национальности. В дальнейшем оба брата вступили в созданную гитлеровцами в Минске Белорусскую краевую оборону (БКО). Юрий стал офицером-пропагандистом, а Леонид — бойцом.
С Ваксером произошла, так сказать, забавная история. В районе Барановичей партизанская засада захватила его автомашину. Он был в форме немецкого майора. Партизаны решили, что попался важный немецкий чиновник и отправили его самолётом в Москву. Там во время допроса он следователю дословно заявил: «Послушайте, какой я немецкий майор? Я еврей Ваксер Борис Ильич». Получил по суду за сотрудничество с гитлеровцами 7 лет лагерей. После войны и освобождения из заключения нашёл шофера, который под Барановичами при задержании Ваксера сбежал от партизан, и любовницу времён службы на немцев. Они воспользовались хрущёвской оттепелью (Е. Ю. Спицын в своей книге «Хрущёвская слякоть» даёт иное определение данной «оттепели», интересно, почитайте), написали заявление, как и многие другие тогда, что в оккупации они, мол, создали антифашистскую организацию по освобождению Западной Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. Искали связь с подпольем и партизанами. Ехали договариваться с партизанами о совместных действиях, но их не поняли и отправили Ваксера в Москву. После рассмотрения заявления липовых подпольщиков Ваксера реабилитировали. Умер он членом КПСС и профессором одного из Ленинградских вузов. Такое тоже случалось. Весьма нередко.
А братья Луцкевичи не отступили от идеологии гитлеризма, продолжили службу в гитлеровской БКО. В начале 1944 года поступили на учебу в Дальвитцкую разведывательнодиверсионную школу. Там немцы готовили белорусов для заброски в советский тыл. В разведшколе их откровенно учили, что Гитлер войну уже проиграл. Но объединённый Запад сразу же после его капитуляции начнёт войну против СССР (по Черчиллю, операцию «Немыслимое»). А разведчики-диверсанты должны будут затаиться и ждать, когда Советы побегут под натиском войск Запада. После поражения Советов им надлежало без раздумий и раскачки включиться в борьбу уже на должностях западной оккупационной администрации на освобождённых от большевиков территориях. Для этого братьев в 1945 году перебросили в Польшу, где их арестовал СМЕРШ как агентов гитлеровских спецслужб. Юрий по суду получил 22 года лагерей, а Леонид — 20 лет.
После освобождения Юрий хотел проделать тот же финт, что и Ваксер. Подал заявление в КГБ БССР об участии в придуманной Ваксером антифашистской организации по борьбе за освобождение Западной Белоруссии от немецко-фашистских оккупантов. Дал подробнейшие показания на Ваксера, описал его деятельность во время оккупации. При этом требовал не только реабилитации, но и удостоверения ветерана войны. Но его подвело то, что уже после пленения Ваксера Юрий завербовался в гитлеровскую БКО и разведывательную школу. А ещё и приступил к выполнению задания немцев после окончания гитлеровской разведшколы в тылу Красной Армии. В конце 1950-х годов братья вернулись в Вильнюс. Хрущёвская оттепель предоставила им все права, в Вильнюсе они дожили до перестройки. Часто приезжали в Минск, навещали Позняка, Марочкина, Александровича и других.
Мастерская Марочкина располагалась в высотной башне возле железнодорожного вокзала. Было очень удобно в неё забежать на пару минут, встретиться с единомышленниками. Братья даже выхлопотали себе северные льготы, поскольку мыли в заключении золото на заполярных приисках. Они установили и постоянно поддерживали связь с родственниками, проживающими в Польше и Западной Германии. Получали оттуда материальную поддержку и инструкции. При них пригрелся и 3. С. Позняк. Там он вступил в контакт с американскими спецслужбами, получил от них ориентировку на Зелёный Луг. В годы оккупации именно там гитлеровцы расстреляли евреев, в большинстве своём вывезенных фашистами для уничтожения из Германии и других стран Европы. Их в Минске называли гамбургскими. Перед Позняком поставили задачу выдать их, как и планировал Гиммлер, за жертвы НКВД. Вот и началась двуединая операция по сокрытию следов холокоста и участию в разрушении СССР. Была и третья — обогащение за счёт мародёрства захоронений так называемых гамбургских евреев.
Юрий как офицер-пропагандист БКО при встречах всегда наставлял 3. Позняка: «Жиды, большевики и бандиты (партизаны) — наши смертельные враги! Это мы хорошо знаем, а они тоже понимают, что тот долгий итог наших обид, слёз и жертв, который они обязаны оплатить нам своей подлой кровью! В гигантской борьбе, которая сегодня происходит между армиями Новой Эвропы и тёмными силами жидовско-большевистского нашествия, наш народ или добудет себе место в Новой Эвропе, или будет раз и навсегда закован в цепи и пойдёт в жидовский плен, чтобы в муках ихней библейской мести исчезнуть с лица земли, которая уже и так щедро полита белорусской кровью» [2]. Это он писал, печатаясь под псевдонимом М. Волат в гитлеровских газетах.
З. С. Позняк вместе с братьями запевал: «Шчыльней рады, мацней рады! Зважай! Дарогу моцным, маладым! Мы пройдзем па крыжах!» [3].
